Вэйлок задумчиво положил газету. Он поднялся, вышел из кафе, пересек бульвар Эстергази и прошел по улице Рамбольд в Мерсер.

Вот его поле деятельности, и именно тут пролегает путь в Амаранты, именно здесь предлагает ему работу Бэзил, обещая поддержку. Разумеется, ему сначала будет трудно. Придется много учиться. Но Бэзил прошел через все это и теперь уже приближается к Сердам.

Вэйлок задумчиво шел дальше, достиг башни Пелагис Индастри и поднялся на лифте на верхнюю площадку.

Перед Гэвином открылся поразительный вид. Горизонт отдалился до пятидесяти миль. Он видел реку Шант, Глэйд Каунти, Карневаль и даже далекое море. Внизу лежал город, вверху сиял беззвучный купол неба. Вэйлок подставил лицо ветру, и волна энтузиазма охватила его. Кларжес! Блистательная цитадель цивилизации в море дикости и варварства. Он, Гэвин Вэйлок, один раз уже вознесся над ним.

Он сделает это еще раз!

1

К северу от Мерсера река огибала Семафор Хилл и протекала через долину Ангелов. Она образовывала прихотливые изгибы среди холмов Вандун Хайленд — самой красивой местности в Кларжесе. На северном холме расположился Балиас, тоже красивое место, но менее престижное. Здесь в основном жили Вержи и Серды, а также богатые Гларки, которые компенсировали отсутствие фила экстравагантным образом жизни.

Паллиаторий был расположен всего в нескольких сотнях метров от улицы Риверсайд. Вэйлок вышел из подземки на станции Балиас, поднялся на поверхность и очутился перед Паллиаторием. Он прошел в приемную.

Там он спросил, где ему найти Бэзила Тинкопа, и был направлен на третий этаж в 303 кабинет. Найти его оказалось несложным. На двери висела табличка:

БЭЗИЛ ТИНКОП

психиатр

и чуть ниже, более мелким шрифтом:

СЭТ КАДДИГАН

психотерапевт.

Вэйлок вошел.

За столом сидел человек и работал. Он отчеркивал линии на листе бумаги. Вероятно, это и есть Сэт Каддиган. Высокий, но хилый, с костистым лицом, растрепанными рыжими волосами и чересчур длинным носом. Он вопросительно посмотрел на Вэйлока.

— Я хотел бы видеть мистера Бэзила Тинкопа.

— Бэзил на конференции. — Каддиган вернулся к работе. — Садитесь. Он скоро вернется.

Вэйлок не стал садиться, а подошел к стене посмотреть на фотографии. Групповые снимки, очевидно, запечатлели персонал Паллиатория. Каддиган искоса наблюдал за ним. Внезапно он спросил:

— А зачем вам мистер Тинкоп? Может, я помогу вам? Вам нужно место в Паллиаторий?

Вэйлок рассмеялся:

— Разве я похож на сумасшедшего?

Каддиган наблюдал за ним с «профессиональной беспристрастностью».

— Слово «сумасшедший» не несет в себе научной информации. Мы, врачи, редко используем его.

— Вы ученый? — спросил Вэйлок.

— Считаю себя таковым.

На столе лежал лист, на котором было что–то изображено красным фломастером. Вэйлок взял лист.

— И художник к тому же.

Каддиган забрал рисунок и положил на стол.

— Этот рисунок, — ровно сказал он, — сделан пациентом. Он нужен для диагноза.

— А я думал, это ваша работа.

— Почему?

— В ней чувствуется что–то необычное…

Каддиган снова посмотрел на рисунок:

— Вы действительно так считаете?

— Да, конечно.

— Вероятно, у вас те же мании, что и у больного, рисовавшего это.

Вэйлок рассмеялся.

— А что это?

— Пациента попросили нарисовать его мозг.

Вэйлок заинтересовался:

— У вас много таких рисунков?

— Очень.

— Вы как–то классифицируете их?

Каддиган показал на какой–то прибор.

— Пытаемся с его помощью.

— А когда проведете классификацию, что тогда? Каддиган явно не хотел отвечать. Наконец он сказал:

— Вы, конечно, знаете, что психология развивается не так быстро, как другие науки.

— Я это предполагаю, — задумчиво сказал Вэйлок. — Психология привлекает мало талантливых людей.

Каддиган поморщился:

— Трудность в сложности нервной системы человека и отсутствии точных методов контроля. Уже набрано громадное количество материала — например, диагностика по рисункам. — Он показал на лист бумаги. — Я надеюсь, что моя работа внесет небольшой вклад в это дело. Психология бурно развивается, но всегда наталкивается на основную трудность — сложность мозга и отсутствие точных методов. О, кое–что уже сделано. Можно вспомнить Амарантов Аброяна или Сашевского, Коннели, Мелларсона… Но несмотря на это, паллиатории полны больных и наши методы лечения ничем не отличаются от методов во времена Фрейда и Юнга. — Он устремил на Вэйлока пронзительный взгляд: — Вы хотели бы стать Амарантом?

— Очень.

— Решите одну из 20 основных проблем психологии, и вы на вершине славы. — Он склонился над столом, как бы говоря о конце беседы.

Вэйлок улыбнулся, пожал плечами и пошел по комнате.

Внезапно раздался пронзительный, леденящий душу вой. Вэйлок посмотрел на Каддигана

— Старый добрый шизофреник, — сказал тот. — Наш хлеб.

Дверь открылась Вэйлок повернулся. В дверном проеме стоял Бэзил Тинкоп в строгой серой униформе.

2

Во второй половине дня Гэвин Вэйлок покинул Паллиаторий. Усевшись в воздушный шар, он полетел над городом. Солнце опускалось в оранжевый туман за Глэйд Каунти. Башни Мерсера горели в последних лучах солнца, затем погасли. В городе начали зажигаться огни. За рекой веселыми переливами красок засветился Карневаль.

Вэйлок думал о своем новом деле. Бэзил был несказанно рад, увидев его, и сказал, что Вэйлок сделал правильный выбор.

— У нас столько работы, Гэвин, горы работы! Работы и слопа!

Каддиган с легкой ухмылкой смотрел на восторги Бэзила. Он явно считал его дилетантом.

Сейчас главное, думал Вэйлок, овладеть терминологией, жаргоном. Однако нужно все время стараться избежать рутины, в которой запутались и застряли сотни его предшественников.

Он должен изучить это дело критически, не поддаваясь никакому влиянию, абсолютно непредвзято.

Он должен остаться в стороне от всех доктрин и теорий, однако четко понимать, что дает каждая из них.

А пока не представится возможность для повышения фила — или пока он сам не создаст ее, — он должен приобрести репутацию, которая поможет ему скидывать одного за другим тех, кто стоит выше его. Вверх, к слопу! К дьяволу всякие предрассудки!

Он очутился в Флориандер Ден, в самом сердце Октагона, всего в трех минутах ходьбы от своей квартиры.

Остановившись возле стенда новинок, он пробежал глазами индексы и выбрал две книги по психологии и организации психиатрических учреждений. Вэйлок нажал соответствующие кнопки, опустил флорин в щель и через минуту получил микрофильмы в целлофановых пакетах.

Вскоре он уже шел по улице Фариот. Все утреннее возбуждение пропало. Он устал и очень хотел есть. Придя домой, он поужинал и поспал пару часов.

Проснулся он чувствуя себя маленьким, слабым, ничтожным. Он взял микрофильмы, устройство для просмотра и вышел в ночь.

Лениво брел он по бульвару Эстергази и по привычке завернул в кафе Далмация. Площадь, темная и пустая, казалось, хранила эхо шагов тех, кто ходил по ней днем. Клетка Стыда все еще стояла на площади, и в ней сидела старуха. В полночь ее освободят.

Он заказал чай, кексы и стал работать.

Когда Вэйлок поднял глаза, он удивился, что в кафе столько народу. Время подошло к 11 часам. Он вернулся к чтению.

Без четверти 12 все столики оказались занятыми. Мужчины и женщины чувствовали странное возбуждение и старались не смотреть в лицо друг друга.

Вэйлок больше не мог работать. Он посмотрел на темную площадь. Пусто Но все знали, что Вейрды там.

Полночь. Голоса в кафе притихли.

Клетка заколебалась. Старуха стиснула руками прутья, глядя на площадь.

Вот дверь открылась, и старуха вышла на свободу. Наказание кончилось.

Все приникли к окнам, затаив дыхание.

Старуха осторожно пошла вдоль фасада Актуриана по направлению к улице Бронз.