— Послушайте! Я не знаю, что это за игра, но она явно нечестная! Что мне делать?

Лицо девушки стало серым, как костюм в руках Питера.

— Возможно, трение, и вы попадете не в 1951, а в…

Макаллистер отвернулся. Он подошел к Кадрону.

— Как он надевается?

— Через голову, — пояснил отец Листры. — Как только вы наденете его, он станет невидимым. Постороннему будет казаться, что вы одеты как обычно. Костюм полностью автономен. В нем можно жить месяц.

— Неясно, зачем он мне вообще нужен. Ведь вошел я без костюма. Секунду, — внезапно его озарило, — а куда денется энергия, которой я заряжен?

В комнате наступила тишина.

— Ага! Изоляция не даст мне потерять энергию. Это и есть ваш «вес»! Он, наверное, связан с той машиной в здании. Ну, еще не поздно!

Он рванулся к двери, протянув руки к людям. Но его схватили, а Питер застегнул молнию.

— Видите, мы тоже в изоляционных костюмах. Вы ничего не сможете сделать. То, что вам нужно, не устроит нас. ЭЙ, КТО — НИБУДЬ, ОТКРОЙТЕ ДВЕРЬ, БЫСТРО!

Макаллистер, потеряв способность сопротивляться, двинулся вперед.

— Стойте!

Девушка держала в руке пистолет, который раньше наводила на Макаллистера. Он почувствовал, что одна она на его стороне.

— Это подло. Вы, жалкие трусы, думаете, что дух свободы совместим с попранием прав человека и убийством? Я говорю: НЕТ! Мистер Макаллистер имеет право на психологическую подготовку. Эта задержка не смертельна.

— Листра! — крикнул ее отец, шагнув вперед и выхватив у нее пистолет. — Только он один мог сделать это.

Девушка была в истерике, и это уже само по себе говорило об опасности ситуации.

И все же у Криса затеплилась надежда. Кадрон отпустил его руку.

— Ваша дочь права, сэр, — произнес он. — Мы должны быть выше своего страха и сказать ему: «Будь смел! Тебя не забудут. Мы не знаем, что будет с тобой. Но мы сделаем все, что в наших силах. А теперь мы постараемся избавить тебя от шока…»

Макаллистер не заметил, как все остальные отвели глаза и кто — то нажал кнопку.

Ослепительный свет пронзил его мозг, и голос Питера отпечатался в нем.

— Держи себя в руках. Для собственного же блага расскажи все лишь тем ученым, которые смогут тебе помочь. Счастливо!

Вспышка настолько ослепила его, что он почувствовал только толчок.

И упал.

Поселок в сумерках был тих и безмятежен. Фара Кларк прогуливался с женой по улице, наслаждаясь свежестью воздуха. В памяти всплыла картина одного столичного художника, изобразившего их поселок с его роботизированными домами, спрятавшимися за палисадниками, тротуарами и сияющими уличными фонарями. Он казался раем, где остановилось время. Диктор из телестата, так и назвал ее идиллической сценой электрического века семитысячелетней давности. «И верно», — подумал он.

Как гордился он тем, что изображение этой улицы, сделанное великим художником, находится в коллекции Императрицы. Она купила этот шедевр, хотя художник умолял ее принять полотно в подарок. Что может быть выше чести удостоиться взгляда великой, прекрасной и возлюбленной Иннельды Ишер, 118–ой в династии Ишер.

Фара повернулся к жене. В неясном свете фонарей ее красивое, моложавое лицо было едва различимо. Он понизил голос, чтобы не нарушить гармонию тихого вечера:

— Императрица сказала, что наш Глэй воплотил всю верность, все благородство ее подданных. Прекрасная мысль, не правда ли, Криль? Как она умна!

Внезапно он осекся.

— Смотри! — Фара вытянул руку в направлении сияющей вывески:

Около магазина собрались почти все жители поселка. Наконец он обрел дар речи:

— Эти магазины — оплот мятежников, с которыми борется Императрица. Их изготовляют на подпольных заводах и целиком транспортируют на место. Это вызов нашим свободам. Его не было тут час назад.

С окаменелым лицом он повернулся к жене:

— Криль, иди домой!

Но она, к его удивлению, не подчинилась. А ведь покорность, как облегчающая семейную жизнь, была одной из основных черт ее характера. Она смотрела на него, широко раскрыв глаза.

— Фара, что ты хочешь делать? Не думаешь же ты…

— Домой! — рявкнул он. — Мы не позволим этому дьявольскому отродью осквернять наш поселок. Подумай, — он снизил тон до шепота, — наша прекрасная, с вековыми традициями община будет обращена в прах этими… этой штукой. Но мы этого не допустим!

Криль прошептала из темноты:

— Фара, не будь опрометчив. Ведь это не первое здание, появившееся в поселке после создания картины.

Он не ответил. Нужно же ей было напомнить об этом сейчас. Она имела в виду небоскреб гигантской компании «Ремонт Атомных Моторов Инкорпорейтед», сокращенно РАМ, который был возведен вопреки воле совета общины, решительно сохранить поселок таким, каким его запечатлел художник. РАМ уже отобрала у Фары половину клиентов.

— Это другое дело, — выдавил он из себя. — Люди поймут в конце концов, что там сидят кое — какеры. А этот магазин попирает все законы, которые делают наслаждением жизнь под властью династии Ишер. Ты посмотри только: Оружие — это… Не — е — ет!

Он оборвал фразу и приказал:

— Домой, Криль! Мы заставим их убраться!

Изящная женская тень скользнула назад по улице. Он крикнул вслед:

— И если увидишь наше драгоценное чадо, околачивающееся на каком — нибудь углу, пошли его домой. Пора кончать с этими хождениями!

Жена не обернулась. Проводив ее взглядом, он резко повернулся и направился к магазину. Гул толпы все возрастал. Это было, несомненно, самое крупное событие со времен основания поселка.

Необычная вывеска читалась под любым углом зрения. Надпись на витрине гласила:

Любопытства ради он взглянул на выставленное оружие и не смог оторваться, как зачарованный любовался он всевозможными образцами гигантских, отделанных узорчатым, переливающимся пластиком ордин — сплавом бериллия с магнезированным металлом и многочисленными добавками. Слишком много оружия для Глэя, где только у двоих были охотничьи ружья.

— Ну и ну, прямо на участке Лэна Гарриса. Славно прищучили этого мерзавца. Ох, и шуму будет! — сказал кто — то сзади.

Несколько человек рассмеялись. И в самом деле, оружейный магазин разместился в саду старого Гарриса. Фара тоже улыбнулся.

Оружейники мудро поступили, выбрав участок самого нелюбимого человека в поселке. Фара обрадовался, заметив в толпе прямую фигуру майора Мела Дейла, и пробившись к нему, отсалютовал:

— А где Джор?

— Да здесь я, — констебль раздвигал людей крепкими плечами. — Что делать будем?

— Ясно что. Нужно войти и арестовать их.

Полицейские переглянулись.

— Дверь заперта. Никто не отвечает.

— Оставим их до утра, — ответил констебль.

— Чушь! — воскликнул Фара. — Нужно взломать дверь. Медлить — значит, дать этим негодяям лишний шанс. Нельзя им позволять оставаться здесь даже на ночь. Разве я не прав?

Все одобрительно закивали, отводя, однако, взгляд в сторону.

«Струсили. И не хотят», — подумал Фара.

— Вы разве не знаете, что эти двери ничем не прошибешь? — вмешался Джор. Фара понял, что кроме него действовать некому.

— Ладно, возьми атомный резак из моей мастерской. Как, майор?

Дейл, хорошо видимый в свете рекламы, достал платок и вытер лоб.

— Может, связаться с имперским гарнизоном в Ферде?

— Нет! — Фара понял, что майор тоже хочет уклониться. Да, только он, и никто другой. — Мы должны действовать сами. Вспомните другие общины. Мы не повторим их ошибок. Итак, начнем!

Майор нехотя кивнул. Но Фаре этого было достаточно. Обернувшись, он увидел в молодежной компании своего сына и позвал его:

— Кейл, пойдем, поможешь мне принести резак.

Но тот даже не шевельнулся. Чертов мальчишка.