Сознание Ллура также уловило мое бестелесное присутствие Он узнал своего избранника и раскрыл мне свои божественные объятия, из которых — я ЗНАЛ — не дано вырваться.

Я услышал беззвучный вопль Медеи, растворившейся в этих пластах подсознания, подобно клубу дыма в вечерних сумерках; охваченная ужасом чародейка старалась ни о чем не думать, закрыть на замок свои мысли. Тем же ужасом был наполнен услышанный мною вой Матолча, — он также оборвался резко и внезапно. В поток мыслей Эдейри мне не удалось окунуться, потому что прикрытая капюшоном исчезла заблаговременно, как будто она вообще была лишена способности мыслить. Но я знал, что предавшие меня притаились сейчас в замке, стараясь не выдавать свое присутствие, в то время как Ллур во всех пластах сознания искал пищу, в которой ему так долго отказывали.

Часть моего сознания погрузилась в ужас, охвативший членов Совета, другая все еще помнила о Ллуре. На какое-то мгновение мне удалось вспомнить состояние экстаза, охватившее меня в час, когда я и Ллур составляли одно целое, когда тревога и сладкая истома сжимали мне сердце, когда упоение неограниченной властью над всеми обитателями Темного Мира кружило мне голову.

Все бы подчинилось мне безраздельно, стоило мне только захотеть, полностью отдаться Ллуру. Только один человек в очередном поколении посвящается Ллуру, чтобы слиться с его божественным духом, вместе с ним приходить в экстаз при виде человеческих жертвоприношений, — и я, лорд Ганелон, как раз и был этим избранником. Если б только я решился полностью слиться с Ллуром, выполнить до конца все требования ритуала! Если б я решился, если б только я осмелился!

…Вытесненный воспоминаниями гнев к членам Совета вновь овладел мною. Я не вправе расслабляться, предвкушать манящую радость слияния. К тому же я поклялся погубить Ллура. Я дал клятву над старинным Символом уничтожить и членов Совета, и заполнившего мироздание Ллура.

Медленно, рывками освобождался мой разум от обволакивающего контакта с его содрогающимся от голода сознанием.

И в то мгновение, когда контакт полностью прервался, волна леденящего ужаса захлестнула меня. Я едва не дотронулся до НЕГО! Я едва не погрузился в нечто, в то, что не мог осознать даже наделенный сверхъестественными способностями человеческий разум. Прикосновение к нему губительно, ужасно… Ни в одном языке нет точного определения тому, чем является на самом деле Ллур. Только теперь я понял, что творилось со мною, когда воспоминания Эдварда Бонда наложились на мои собственные воспоминания. Для землянина обитать в мире, где владычествует Ллур, — умопомрачающее наказание, делающее жизнь невыносимой… Жизнь не мила, если знать достоверно, что Ллур такая же реальность, как воздух, солнце, облака…

Я должен уничтожить его! Я вызову на единоборство нечто, именуемое Ллуром, и буду биться с ним до конца. Еще никому из наделенных разумом не доводилось сталкиваться с ним лицом к лицу — ни его жертвам, ни его избранникам. Мне предстоит это, ибо я поклялся уничтожить его.

Изнемогая и содрогаясь, выплывал я из мрачных глубин сознания Ллура. Постепенно темнота вокруг меня стала наполняться светом, навис надо мною закопченный свод пещеры. Я вернулся к огню в хрустальной чаше, встретился с голубыми глазами Фрейдис, чьи губы все еще шевелились от произносимых заклинаний.

Я возвращался к действительности, прежние воспоминания оживали во мне короткими вспышками, слишком быстрыми, чтобы я мог описать словами свои ощущения. Я вспомнил все!

Яркие картины прожитой Ганелоном жизни мелькали предо мною и навсегда оседали в моей памяти. Теперь я знал, на чем зиждилась его власть, в чем заключалась его сила, где его уязвимые места. И я восхитился его силой, врожденной гордостью. С радостным возбуждением я вновь стал Ганелоном, навсегда порвав с Эдвардом Бондом.

Остались незначительные мелочи, которые мне еще предстояло вспомнить. Слишком многое воспроизвелось в одночасье в моем мозгу, нахлынув девятым валом. Недостающие звенья воскресятся попозже, и тогда я почувствую себя во всеоружии.

Рассеивалась голубая тьма. Я поглядел сквозь пламя в чистые глаза Фрейдис, улыбнулся безмятежно, проникнувшись холодной уверенностью в своих силах.

— Ты хорошо справилась со своей задачей, колдунья! — сказал я в полную силу своего голоса.

— Ты вспомнил?

— Достаточно… Да, вполне достаточно! — Я улыбнулся еще шире. — Предо мною два пути, и первый легче второго, хоть он и смертельно опасен. Но я пройду его!

— Гэст Райми? — спросила Фрейдис.

— Как ты догадалась?

— Я знаю, на что способен любой из членов Совета. Только Гэсту Райми известны все ваши тайны и возможности Ллура. Но нет смертного во всей Вселенной, способного заставить заговорить Гэста Райми.

— Я найду способ. Я могу поделиться с тобою своими ближайшими планами. Ты узнаешь обо всем точно так же, как совсем недавно узнал я. Слышала ли ты о Маске и Жезле?

Не отрывая от меня пристального взгляда, Фрейдис отрицательно покачала головой.

— Говори все, что сочтешь нужным, и тогда, быть может, я смогу тебе помочь.

Я опять рассмеялся, но на этот раз совсем по другой причине. Это было так фантастически невероятно, чтобы мы, заклятые враги, представители враждующих каст, стояли рядом и обсуждали совместные действия ради достижения одной и той же цели. И если мне удалось скрыть что-либо, то самую малость, но и Фрейдис немногое удалось скрыть от меня в этот вечер.

— В покоях Медеи хранится Хрустальная Маска и Серебряный Жезл Власти, — сказал я доверительно. — Пока мне не удалось вспомнить, какая магическая сила заключена в Жезле. Но стоит мне его найти, и мои руки вспомнят! Знаю только, что обладая Жезлом, я без труда справлюсь и с Медеей, и с Матолчем. Что касается Эдейри… Кажется, именно хрустальная маска послужит мне надежной защитой при встрече с нею.

Я поперхнулся. Все-таки мне не хотелось раскрывать колдунье подлинную природу тех, кто окружал меня долгие годы.

— И Медея теперь передо мною как на ладони. Я знаю причину ее странного голода и не менее странной жажды: они доводят эту сладострастную ведьму до полного истощения. Я знаю, — тут мой голос задрожал, — почему она не убивает своих пленных, а всего лишь оглушает своими молниями.

В Темном Мире мутации удивительным образом меняли физическую природу тех, кто родился самым обычным человеческим существом. Ни в одном языке Земли нет точного термина для подобных Медее, потому что там еще не рождались идентичные ей создания. Разве что жалкие приближения. Народная память зафиксировала в мифах и легендах многих и многих трансформированных порождающими мутацию силами, и называются они Вампирами.

Но в чем тайна Эдейри?! Я не мог вспомнить. А был ли посвящен в эту тайну Ганелон до того, как хозяйка пещеры отправила его на Землю?! Сейчас же я знал только одно: если Эдейри будет угрожать опасность, она непременно обнажит перед противником свое лицо.

— Фрейдис, — голос мой дрогнул, — кто такая Эдейри?

— Я никогда этого не знала! — Колдунья покачала головой из стороны в сторону, и седые косы зашевелились на ее спине. — Мне несколько раз удавалось проникать в ее мозг во время редких встреч. Мне многое доступно, лорд Ганелон, но я всегда отступала пред холодом, веющим от ее капюшона. Я не знаю, кто она такая.

Я засмеялся в который раз за этот вечер. Безудержная отвага овладела мною.

— Хватит о ней! Когда я заставлю Гэста Райми подчиниться моей воле и узнаю от него все, что необходимо узнать, мне предстоит сразиться с Ллуром. Я уничтожу его пока еще неведомым мне оружием, так стоит ли страшиться Эдейри?! Хрустальная Маска — надежная защита от нее… Пусть она предстанет предо мною любым чудовищем, каким только пожелает, лорд Ганелон не убоится ее!

— Значит, существует оружие и против Ллура?

— Меч, — ответил я после непродолжительного обдумывания. — Меч, который… Это колющее и рубящее оружие, но не совсем то, что мы понимаем под мечом. Пытаясь представить его, я словно погружаюсь в туман… Гэст Райми знает, где он находится, и я заставлю его сказать, каким образом можно овладеть мечом, чье имя Ллур!