Снег! Его торжество победителя быстро угасло, когда это странное белое вещество, холодное и вязкое, лишило его гибкости и быстроты.

Яркий свет прожектора спасательного катера заплясал на снегу, освещая окрестности, и извал увидел перед собой свою длинную тень. Прямо перед ним был огромный валун, и он, не мешкая, тут же прыгнул за него. Валун содрогался от мощных ударов энергии, излучаемой бластерами. Послышалось режущее ухо шипение, и валун раскололся пополам. Извал нырнул в небольшой овраг, а над ним продолжали бушевать ревущие потоки пламени. Снег в овраге оказался мягким и глубоким, и, несмотря на все усилия, извал продвигался мучительно медленно. Спустя некоторое время он решился выбраться из оврага и побежал вдоль каменистой насыпи, тянущейся по его обеим сторонам. Он бежал с дальней от катера стороны, стараясь прижиматься к земле как можно ниже.

Два раза, завидев приближающийся луч прожектора, прочесывавший местность в поисках его, он нырял в овраг. Затем, оглянувшись, он заметил, что прямо на него летит спасательный катер. Его едва затеплившаяся надежда на спасение вновь погасла. Катер летел вдоль оврага и приближался со скоростью, состязаться с которой он не мог. Снизу катера полдюжины прожекторов освещали такую широкую полосу местности, что рассчитывать укрыться в тени было бессмысленно. Единственное, что могло послужить ему укрытием, была группа деревьев, но она росла слишком далеко, чтобы успеть до нее добраться. Катер должен был его настигнуть через несколько секунд.

Его внимание привлекли валуны, наполовину занесенные снегом, ближайший из которых находился всего в двадцати футах. Собравшись с силами, он прыгнул на ближайший валун, чтобы не оставлять следов на мягком снегу. Приземлившись точно на вершине валуна, он тут же прыгнул еще раз, прямо в середину камней, и, поджав лапы, наполовину зарылся в снег и замер, выставив наружу собранное мышцами некое подобие горба.

Он не мог видеть света прожекторов с пролетевшего над ним катера, но в мыслях наблюдателей не было ничего, что указывало бы на его обнаружение. Пилот, судя по всему, разговаривал с командором, оставшимся на месте кораблекрушения. На этот раз извал мог напрямую читать мысли пилота.

— Не понимаю, как он мог уйти дальше, сэр, но его нигде не видно.

— Ты уверен, что он нигде не сворачивал с насыпи?

— Так точно, сэр. Здесь глубокий снег по обе стороны оврага. Он не мог уйти, не оставив следов. Хотя подождите. Впереди есть кустарник и растет несколько деревьев. Я уверен, что света прожекторов хватит, чтобы тщательно осмотреть все вокруг…

— Лучше спускайтесь на землю и прочешите местность. Только, бога ради, будьте осторожны! С нас хватит уже понесенных потерь.

Извал немного пошевелился, чтобы устроиться поудобнее, и решил не покидать своей позиции в снегу. Снег вокруг его тела начинал таять, образуя все расширяющуюся прогалину. А все шесть конечностей, утопленных в снегу, начинали неметь. На его далекой тропической родине вода была в изобилии, но ее температура колебалась от прохладной до горячей. Детеныш с тоской подумал о том, как хорошо дома.

Вдруг он насторожился. Поисковая группа возвращалась на спасательный катер.

— Там его нет, сэр. Мы осмотрели каждый квадратный фут земли.

Наступило молчание, а потом команда:

— Хорошо, Паркер. Сделайте еще пару кругов над местностью, на этот раз повыше, и посмотрите, нет ли еще где убежища, в котором он мог бы укрыться. Тем временем свяжитесь со вторым катером — он уже должен подлетать к базе. Прикажите им, как только они доставят раненых, взять на борт охотничьих собак и сразу возвращаться. Управляющий заверил, что может их достать. С собаками мы легко выследим это чудовище — есть там следы или нет! И я гарантирую, что позволю им оторвать все его шесть ног!

Извал с замиранием сердца следил, как катер поднялся в воздух, но тот развернулся налево и стал набирать высоту. Как только катер оказался достаточно далеко, извал прыгнул обратно на насыпь и побежал к деревьям. Достигнув перелеска, он укрылся под нависающими ветвями. Здесь он был в безопасности, пока катер совершал облет местности.

Когда катер улетел совсем, он покинул свое убежище, побежал дальше и через несколько минут остановился на краю плато, чтобы осмотреть лежавшую перед ним долину. Здесь росло гораздо больше деревьев, а земля, сверкавшая снежным покровом, была испещрена многочисленными оврагами. Небо безлунной ночи было покрыто сотнями ярких звезд. Слева небо заливало какое-то странное пульсирующее сияние. В этом чужом мире оно могло означать что угодно, в том числе и поселения людей. Этого направления следовало избегать.

Он спрыгнул вниз и побежал к долине ровной быстрой трусцой. Наст здесь был гораздо тверже, и он выяснил, что может передвигаться, не оставляя глубоких следов, если огибать сугробы. Такая тактика не позволит людям обнаружить его по следам с воздуха, и они будут вынуждены ограничиться скоростью движения собак. Из мыслей людей он не мог понять, как выглядят собаки, только одно было ясно — собаки меньше людей, обладают меньшим разумом, но их обоняние такое же тонкое, как и его собственное.

Когда серый свет начал потихоньку заливать заснеженные лесистые холмы, извал остановился передохнуть. Для этой цели он выбрал лишенную снега нишу в невысоком утесе, который мог защитить его от колючего ветра. Во время долгих ночных часов он боролся с непривычным холодом с помощью постоянного движения; его великолепный организм бесперебойно подавал достаточно тепла конечностям. Но теперь он прижимал их к себе и смог, согревшись, задремать только тогда, когда чуть нагрелась стена, к которой он прислонился.

Сколько прошло времени, он не знал, но проснулся от странной мысли, которую уловил его мозг — частично страх, частично любопытство, но в основном глупость. На секунду, еще не окончательно проснувшись, он решил, что это игра его воображения, порожденная перенесенным напряжением.

Он тут же отбросил это объяснение, сообразив, что здесь нечто иное — слишком уж отличались импульсы от его собственных. Осознав, что это импульсы чужого мозга, извал открыл глаза.

Неподалеку олень отщипывал пучки бурой травы, которые он нашел в прогалине. Чуть повернув голову, олень косил глазом на извала, а его мысли по-прежнему представляли собой смесь чувства голода и тревоги.

Пища? Голодными глазами извал смотрел на оленя и взвешивал свои шансы на удачную охоту. Между ними было слишком много снега, причем разной глубины и твердости; основную скорость нападению должен был задать начальный прыжок. Извал осторожно освободил для прыжка сначала одну лапу и нащупал когтями во что упереться, затем другую и приготовился…

Пища была пригодной — все остальное не имело значения. Он проглотил слюну, чтобы удалить изо рта неприятный привкус. Несколько раз он засовывал голову в снег и кусал его, чтобы прополоскать холодной жидкостью рот и смыть терпкий вкус крови. Он в очередной раз укусил снег, когда услышал необычные звуки, звонко разносившиеся в морозном воздухе.

Звуки животных!

Они были еще далеко, но вместе с ними появились слабые импульсы мыслей, мыслей человека. Извал с тревогой понял, что это были те, кто жаждал его смерти, и это была погоня — погоня за ним!

Он вскочил на насыпь и, встав на задние лапы, вытянул шею, чтобы лучше видеть. С этой высоты ему была хорошо видна цепочка следов, оставленных ночью во время бега по долине. Путь его следования отпечатался на снегу как нарисованный: он был хорошо заметен — прямой и ни на что другое не похожий. Его уверенности как не бывало, и он приготовился прыгнуть в сторону, когда на снег упала новая тень.

Извал замер. Через мгновение на расстоянии четверти мили справа появилась воздушная машина и приземлилась примерно в миле от его следа. Сбоку открылась дверца, из которой выпрыгнули пять собак. Они быстро разбежались по сторонам, и их оживленное повизгивание свидетельствовало о нетерпении начать погоню. Извал видел, как одна из них напала на его след и подала сигнал остальным. Через мгновение по его следу мчались все пять животных.