Когда он посадил звездолет на обширную девственную планету, покрытую зелеными лесами, она уже вполне могла изъясняться, хотя и не без трудностей. Но страстность и усердие, звучавшие в ее голосе, почти целиком скрадывали в ней черты, говорившие о ней как о существе другого мира.

Отныне в ней легко угадывалась Ева, прародительница всего человечества.

Лес отдыхал, купаясь в сиянии лучей далекого светила. Он, конечно, уловил появление космолета, пронзившего легкую дымку верхних слоев атмосферы. Но не покидавшая его ни на минуту настороженность к этому чуждому предмету не сразу переросла в тревогу.

Могучий и обширный, Лес раскинулся на десятки тысяч квадратных километров, опираясь на невообразимое переплетение корней и беззаботно шелестя кронами в ответ на лениво-ласковый ветерок. За его пределами, по горам и холмам, вдоль чуть ли не бесконечного морского берега тянулись другие, столь же внушительные зеленые массивы.

Лес смутно припоминал, что когда-то он спас свои владения от не совсем ему понятной угрозы. Теперь ее характер стал проясняться. Она исходила от кораблей, аналогичных тому, который спускался в эти мгновения. Память четко подсказывала, что тогда ему пришлось выдержать бой, хотя он и позабыл, каким именно образом отстоял себя.

По мере того как Лес все отчетливее осознавал приближение корабля, который уже мчался над ним в серо-красном небе, листья пошептались друг с другом о былых, неизвестно когда состоявшихся и выигранных сражениях. Вдоль сенсорных каналов лениво потекли мысли, а несущие ветви тысяч деревьев едва заметно заколыхались. Вскоре дрожь охватила все деревья. Постепенно возникал глухой шум, появилось чувство напряженности. Сначала почти незаметно, как от шаловливого бриза, прошмыгнувшего вдоль зеленой долины, затем, обретая размах и силу, ворчание переросло в трубный гул. Лес ощетинился, заходил ходуном от охватившей его враждебности, подстерегая этот корабль в небе.

Ждать пришлось недолго.

Корабль, меняя траекторию, увеличился в размерах. Сейчас, вблизи, его скорость и масса оказались значительно большими, чем предполагал первоначально Лес. Незнакомец угрожающе спланировал, затем опустился еще ниже, ничуть не заботясь о вершинах деревьев. Взвихрилась огнем молодая поросль, с хрустом ломались ветви, целые деревья были сметены, словно ничего не значащие, бесплотные и беспомощные существа. Звездолет продолжал свой спуск, продираясь сквозь стонавший и завывавший ему вслед Лес. Наконец он тяжело вдавился в почву в трех километрах от первой задетой им при посадке вершины дерева. В тянувшейся за ним сквозной просеке царил хаос разрушения, покалеченные деревья содрогались, трепеща листвой в лучах солнца. Лес внезапно вспомнил, что все это в точности повторяло уже однажды происходившее.

Он начал отсекать от себя поврежденные участки, оттянул оттуда сок и унял озноб. Позднее Лес запустит в них новые побеги для замены уничтоженного, но пока он смирился с частичной смертью. Его переполнил страх. Но страх вперемешку с гневом. Он стойко терпел этот корабль, развалившийся на порушенных деревьях, прислонившийся к той его части, которая еще не погибла. Лес чувствовал холод и жесткость стальной обшивки корабля, и его испуг, как и гнев, усилились.

По его сенсорным каналам прошелестела мысль. “Послушай, — будоражила она, — ведь я помню то время, когда прибывали чудовища, похожие на это”.

Но память не желала восстанавливаться. В состоянии напряжения и неуверенности Лес изготовился к первой атаке. Он начал обволакивать корабль.

Лес уже давно осознал свою поразительную способность быстро расти. Это случилось еще тогда, когда его размеры были намного меньше нынешних.

В те времена, в один прекрасный день, он вдруг обнаружил, что вот-вот войдет в контакт с другим, во всем подобным ему лесом. Два бурно разраставшихся лесных массива, два колосса на мощных опорах из скрученных в тугой узел корней медленно сблизились. Каждый из них был начеку, но испытывал восторженное удивление, открыв, что все это время могла существовать другая, тождественная ему форма жизни. Оба леса сошлись, коснулись друг друга и… развязали многолетнюю войну.

Во время этой продолжительной баталии жизнь в центральной части Леса практически замерла. Деревья перестали растить ветви. Соответственно уплотнились листья, растянув на более длительное время свой жизненный Цикл. Корни развивались медленно. Все свободные силы Леса были брошены на отработку средств нападения и защиты. За ночь воздвигались целые стены из деревьев. Громадные корни, ввинчиваясь в почву, прогрызали многокилометровые туннели. Продираясь сквозь скалы и залежи металлов, они создавали неприступный для агрессора барьер из живого дерева.

На поверхности растительные заслоны уплотнились до такой степени, что более чем на километр в глубину деревья стояли почти впритык друг к другу.

На этом великая битва завершилась. Оба леса признали неодолимость возведенных ими препятствий.

Позднее Лес вынудил к подобному же статус-кво второй массив, наступавший на него с другой стороны.

Вскоре эти границы стали для него столь же естественными, как и безбрежное море на юге или ледяной холод, круглый год царивший на заснеженных вершинах гор.

Руководствуясь навыками борьбы с соседями, Лес сосредоточил теперь всю свою энергию на корабле.

Деревья прорастали со скоростью одного метра в минуту. Вьющиеся растения карабкались по ним и захлестывали космолет сверху. Поток буйной растительности вскоре обежал металлические стенки и сомкнулся с деревьями на противоположной стороне. Корни глубоко зарылись в землю и закрепились в скалистой породе, более прочной, чем любой из когда-либо создававшихся кораблей. Стволы утолщи-лись, а лианы превратились во внушительные канаты.

С наступлением сумерек этого первого дня корабль оказался погребенным под тысячами тонн настолько густой растительности, что под ней было невозможно ничего различить.

Для Леса настало время переходить к финальной части операции по его уничтожению.

Как только вступила в свои права ночь, микроскопические корешки принялись ощупывать корпус звездолета. В своей начальной стадии их диаметр не превышал и двух дюжин атомов. Посему такие крепкие на вид стенки были для них практически прозрачными. Они без труда проникали даже сквозь самую закаленную сталь.

И в этот момент корабль отреагировал. Его металлический корпус стал разогреваться, постепенно раскалившись докрасна. Большего и не потребовалось. Скорчившись, погибли микроскопические корешки. Медленнее, но все же сгорели по мере продвижения иссушающего жара более толстые корни, вплотную примыкавшие к обшивке.

Вакханалия разыгралась и над землей. Космолет изрыгнул пламя из сотни открывшихся в его броне отверстий. Сначала полыхнули лианы, затем занялись деревья. Это не было неконтролируемой вспышкой или разгулом стихии огня, неотвратимо и неуемно перебрасывавшегося с дерева на дерево. Лес уже давно научился тушить пожары от молний или самовозгорания. Для этого нужно было всего лишь послать к пораженным пожаром участкам побольше соку. Чем зеленее было дерево, чем больше его пропитывал сок, тем труднее было устоять и разгуляться пламени.

Лес не смог сразу вспомнить, что когда-то уже имел дело с такого рода огнем, который мог вот так стремительно прорываться сквозь шеренги деревьев, несмотря на то что те буквально исходили капающим из трещин коры соком. Но извергавшийся огонь был именно таким, необычным. Это было не только пламя, но и поток энергии. Оно поддерживало себя не тем, что пожирало деревья, а питалось таившейся в нем самом силой. В конце концов констатация этого факта восстановила Лесу его память. Обостренно и безошибочно он вспомнил о своих действиях в прошлом, позволивших освободить себя и планету от корабля, подобного этому.