В дверь позвонили. Вздрогнув, я принялась торопливо собирать бумаги обратно в папку. Как назло они все время падали. Я нервничала, материлась, но попыток спрятать улики не оставляла. В конце концов, мне это удалось. Правда, к тому времени в дверь уже не звонили, а колотили. Гостю, видно, очень хотелось попасть ко мне в квартиру.

— Иду, иду! — крикнула я, засовывая папку под кресло.

Окажись на пороге мумия фараона, я, наверное, немного удивилась бы. Но в дверях стоял живой и очень здоровый Игнат, Манькин супруг. За его спиной угадывалась и сама Маруся. Возможно, я ее даже и не разглядела, но знакомый писк свидетельствовал, что майор прибыл ко мне под конвоем подруги.

— Привет! — я предприняла попытку улыбнуться. Вышло, наверное, так себе, потому как Игнат удивленно повел бровью и, бросив саркастическое «Ну-ну», прошел в комнату. Маруська с округлившимися глазами мышкой скользнула за ним.

— Зеленая обезьяна — горе не мое! — вспомнила я детскую присказку и трижды плюнула на правое колено.

В комнате отчетливо пахло скандалом. Маня сидела, скромно потупившись, на самом краешке дивана. Ее супруг вольготно развалился в кресле. Это странно, но мне казалось, что один его глаз наблюдал за любимой, а другой пристально вглядывался в меня. «Профи! — сделала я вывод, пугаясь возможных последствий подобного гипноза. — Не приведи господи столкнуться лоб в лоб! Уж лучше сгинуть в джунглях в компании с гинекологом и флористом. Интересно, Маня хоть покормила мужа? Ишь, как глазищами-то сверкает! Тоже мне, Пери Мейсон!»

Игнату надоело играть в гляделки. Он перестал ухмыляться и вдруг совсем по-человечески спросил:

— Значит, собрались по местам боевой славы?

— Угу, собрались… — обреченно вздохнула я, словно собиралась не на раскопки — дело, в общем-то, благородное и нужное, а на какое-нибудь страшное преступление.

— Похвально. Опять же и государству польза, и патриотизм взращивается… Очень его не хватает в современной жизни! — Майор скорбно качнул головой.

— Кого? — подала голос подружка.

— Так патриотизма же!

Почему-то я обиделась и сердито сообщила:

— Брат моего деда без вести пропал во время войны. Говорят, где-то под Орлом…

— Да я все понимаю, — спокойно произнес майор. — Кроме одного: чего вы так спонтанно собрались?

— Я же тебе говорила… — начата оправдываться Маруся, но Игнат ее перебил:

— Что ты говорила, я уже слышат. Теперь хочу узнать версию Ярославы.

Никаких особенных версий у меня не было. Кроме одной: все валить на подругу, мол, идея ее, воплощение тоже, мне же оставалось только согласиться. Примерно так я и промямлила Игнату, старательно глядя в дальний от майора угол. Наверное, с «версией» получилось на пять с плюсом, потому что Маруська довольно жмурилась, а Игнат пытался найти в наших показаниях противоречия. Не нашел! Отчего пришел в нормальное расположение духа и даже улыбнулся.

— Ладно уж, езжайте. — майор слегка приобнял Маню за плечи. — Надеюсь, ничего с вами не приключится. Но на всякий случай я все-таки позвоню руководителю отряда… Как, бишь, его зовут?

— Андрей. Андрей Бобрин. — подсказала Маня.

Игнат, кивнув, вышел, а подружка обрадованно заскакала по комнате:

— Ур-ра! Получилось! Сейчас Андрюха в красках описывает предстоящий поход. Кстати, Славик, я с Андреем договорилась: пару раз он от нашего имени пошлет моему любимому телеграмму, дескать, живы, здоровы, чего и тебе от всей души желаем…

— Откуда же он их пошлет? Из леса, что ли?

— Зачем из леса? Из деревушек каких-нибудь, что на маршруте попадутся. Эх, до чего ж у меня голова светлая! Надо будет Андрюхе трубку хорошую подарить, когда вернемся с нашими миллионами.

— Трубку? — не поняла я.

— Ну да. Он курительные трубки коллекционирует. Эх, Славик, — счастливо зажмурилась подружка, — богатыми станем! Я давно о богатстве мечтаю, один раз даже месяцу деньги показывала…

— Чего-чего?

— Ну, примета такая в народе есть — нужно растущему месяцу показать все свои деньги, и деньги сразу прибывать начнут в страшном количестве.

— И ты показывала? — невольно заинтересовалась я.

— Ага. Показывала.

— И что?

— Он мне тоже показал… Бо-ольшой кукиш вместо денег — на следующий же день у меня сумку со всей выручкой разрезали. Не все народные приметы, видать, на меня действуют. Странно, правда?

Я покачала головой:

— Странно не то, что ты дурью маешься, это как раз твоя отличительная черта, и с этим уже ничего не поделаешь. Странно то, что ты не сделала выводов из этой истории.

— А какие ж тут выводы?

— Работать надо. Шальные деньги никому еще счастья не приносили.

Маруське вывод не понравился, она фыркнула и, прикрыв глаза, снова принялась мечтать о несметном богатстве.

Вернулся Игнат. Разговор с руководителем поискового отряда внес окончательное успокоение в душу вечно подозрительного мента. Он еще раз подтвердил свое согласие на нашу поездку и увел свою вторую половину домой, бормоча ей на ушко милые глупости, от которых Маня рдела и смущенно похихикивала.

Наконец настал день отлета. Накануне мы с Маней съездили в «Останкино», передали Завалову бумаги и собрали чемоданы. Правда, пришлось пережить несколько волнительных моментов, связанных с визитом к доктору. Медосмотр мы прошли, справку о могучем здоровье получили, а вот с прививками вышел прокол. Оказывается, прививаться следовало за десять дней, в крайнем случае, за неделю до отъезда. Неделю назад мы еще не знали, что поедем в тропики, потому ни о каких уколах даже не помышляли. Как Маня ни уговаривала докторшу уколоть нас сегодня, а дату прививки поставить задним числом, непреклонная медичка делать это категорически отказалась. Даже за мзду. Пришлось нам искать более сговорчивого хранителя здоровья, и, в конце концов, за 1000 рублей нас привили и выдали бумажки с нужной датой.

Игнат долго сокрушался, что не может нас проводить по причине плотного рабочего графика. Мы для порядка взгрустнули по этому поводу, но в душе ликовали.

Участницы проекта, будущие «амазонки», собрались в холле телецентра. Все, включая нас с Манькой, ненавязчиво, но очень внимательно оглядывали друг друга. Разумеется, каждая девушка мысленно сравнивала свои шансы на победу с шансами соперниц. В глазах Маруськи светилось плохо скрытое торжество.

— А знаешь, Славик, мне их даже немного жалко, — снисходительно улыбаясь, шепнула мне в ухо подруга. — Пожалуй, когда мы выиграем бабки, пригласим девчонок в какой-нибудь хороший ресторан. В качестве утешительного приза. Как ты думаешь?

— Головой! — сердито отозвалась я. Сердито, потому что ужасно волновалась и, честно говоря, сомневалась в своих силах. Судя по лицам участниц, любая из них была готова порвать каждого, кто посмеет встать на пути к миллионам. «Чисто серпентарий, прости господи!» — мысленно ужасалась я.

Вскоре появился Завалов с широкой улыбкой на лице. Правда, при взгляде на нас с Маней улыбка продюсера несколько увяла. Михаил Феликсович отвел глаза и пригласил всех пройти в какую-то студию «для проведения организационного собрания».

В итоге мы уяснили, что участницы живут на острове совершенно изолированно. Операторы, администратор и еще какие-то телеработники расположатся на соседнем острове в 20 километрах от нашего. Съемочный день длится с девяти утра до десяти вечера. Кроме того, по всей зоне, где мы будем выживать — это, оказывается, не весь остров, а лишь его небольшая часть, — установлены телевизионные ретрансляторы, передающие «картинку» съемочной группе. Где эти трансляторы, нам, конечно, не сообщат. Телевизионщикам и «амазонкам» категорически запрещено общаться друг с другом. Два раза в неделю на остров Обезьяны доставляют конверт, в котором лежит бумажка с именем выбывающей участницы. Таким образом, каждую неделю проект покидают две участницы. Последняя пара «амазонок» (если верить Завалову, это будем мы с Манькой) борется за главный приз.

Теперь о грустном. Еда на острове есть, только в первозданном, диком виде; вода тоже имеется, но ее надо найти; жилья, правда, нет, впрочем, его можно построить из подручных материалов.