Они отвечали мне сплошь:

   - Мы хотим тебя.

   Я увидел Родиона, который проткнул мне кожу, пальцами, и неотпускал. Он сказал, что хочет меня. И Стас говорил, что он хочет меня. Они всеоблепили меня, их липкие руки, тепло их кожи. Я отвечал что не хочу. Но нет.

   Они сорвали с меня одежду. Все еще было больно, но в то же время,нечто странно-возбуждающее появилось в этом сне. Это было так на грани, боль иудовольствие. Чужие пальцы ковырялись в моих ногах, и в то же время, теплыеволны, берущие начало из паха, понемногу. Понемногу.

   Заполняли меня всего, просто заполняли.

   Вы хотите меня?

   - Да, мы хотим тебя.

   И странные, ниоткуда появившиеся голоса, подтвердили это. Имприходилось верить - ведь это был сон. Несмотря на все удовольствие, черезнекоторое время, я дернулся, вырываясь, и пытаясь бежать.

   Бежать именно что в никуда. Спереди приближалось еще одно нечто.Такое же, серое. Точно так же, подгоняя людей, с такими же лицами, и все с темиже безэмоциональными криками:

   - Мы хотим тебя.

   Оставьте меня в покое.

   - Мы хотим тебя.

   Я стоял, сотни их вцепились мне в ноги, разрывая икры, и хватаяуже за голую кость. Не чувствовалась боль. И страх тоже. Я сделал лучшее, чтомог сделать - позволил им творить все, что они захотят. Упал ниц, закрыв глаза.

   От кровати пахло тем же запахом пота и мускуса. Плюс, навязчивыенотки чего-то просяного. Но первые два запаха, чувствовались твердо. Настолькотвердо, что это перебивало, царившую ранее стерильность. Протянув руку, ядвинул мышкой, и сразу же был ослеплен ярким светом монитора. Это успокоиломеня лучше всего.

   Я поднялся с кровати. Простынь и одеяло - хоть выжимай. Подушкачуть получше, но тоже мокрая. Удивился еще, и откуда во мне столько пота?Трудно было понять. Сон сохранился в голове урывками, связанными между собойнитками из тревоги и страха.

   Повесив одеяло и простынь на две спинки кровати, ушел в душ.Долго стоял там, наверное, минут даже сорок. Страх не смывался водой. Сильнозахотелось почистить зубы. Почистил. Это не помогло. Лишь только, исчезлонеприятное ощущение во рту. Я понял, что вернусь в комнату, в таком жесостоянии, в котором и ушел из нее. Поэтому, перестал зря лить воду, закрылдуш.

   От Сойер семь непрочитанных сообщений. Она спрашивала, почему нетответа, последними тремя. Ответил, что уснул за ноутбуком, извинился и прочелпервые четыре. Они вызвали улыбку.

   - Да, мне тоже было неплохо, спасибо Кира. Может еще погуляемкак-нибудь, я был бы не против.

   - Просто, я думала, что ты позвонишь. А ты молчишь, а сам онлайн.Заставляешь девушку писать первой, признавайся? - пара смайлов скобочек вконце, плюс еще маленькая морда чертика.

   Хорошо, что наш разговор был виртуален. Ячувствовал себя выжатой тряпкой, дохлой крысой по которой проехался асфальтовыйкаток. И выглядел наверняка не лучше. Хотя, само собой, недотягивал, до дохлойкрысы.

  - Конечно. Надо же рушить стереотипы.

  - Ах, Клок, ты та-акой нонконформист! Ну что, готов завтра идти на сходочкуклана?

  - Завтра? Уже?

  - А чего медлить, к тому же, ты сам хотел.

  Я хорошенько подумал, прежде чем ответить. В принципе, нормально согласитьсямешало только одно:

  - Просто, родственники сказали, что может быть запрягут. Не хочу, чтобы вразгар встречи мне пришлось свалить.

  - Мда.... Задачка. Коля, я тоже не могу всех просто послать! Уже всех собрала,кто-то отпросился с работы....

  - Сойер, я не говорю что не приду. Просто может бы...

  - То есть, это все чушь полная?

  - Что чушь?

  - Все это. Приехал. Я собирала людей, люди хотели тебя видеть, будут рады. Аты, вдруг внезапно не придешь. Все хотят тебя видеть, и я хочу тебя видеть!

  Мне стало очень-очень неудобно.

  -Да я что? Хорошо, конечно, я буду. Родственников, попрошу слегка повременить,если позвонят.

  - Ну вот и отлично! Я тебе позвоню, ближе к обеду. Все будем рады, Клоки,только тебя и будем ждать!

  Я покачал головой, скривив при этом губы. Всего наплевательства мира не хватилобы дабы показать, как мне плевать сейчас на эту встречу. Но, есть два ключевыхслова. Первое - "сейчас". Второе - "Сойер". Уже наученныйтем, как странно легко у меня меняется настроение, я четко осознавал, чтопотом, приоритеты могут и измениться. А что касаемо второго?

  Я снова покачал головой, теперь, только, улыбнувшись. Улыбка была не столькогрустная, сколько, как хотелось думать, мечтательная. Мне представилось, какмолодой парень, сидит ночью в пустой квартире, освещаемый светом экранакомпьютера, и мечтательно улыбается. Что-то в этом такое было. Красивое.

  Несбыточное?

  Даже отражение не знало ответа.

  Я поднялся на следующий день рано утром. Это вышло совершенно странно, потомучто сон сморил меня чуть ли часов не в семь. Каково же было удивление на моемлице, когда проснувшись, и открыв ноутбук, я увидел на часах лаконичное: 09:21.И даже не хотелось поспать еще, стоило только закрыть глаза, как веки тут жераскрывались сами, будучи словно на пружинках.

  Первое что я сделал, после, конечно же, обычного утреннего моциона, так этопозвонил Евгению Павловичу. Ему очень шло имя-отчество. Он был крайне чопорный,образ создавшийся в мыслях, не мог ассоциироваться как просто с:"Евгением", так и с каким-нибудь простым определением, типа:"Начальник" или же "Босс".

  Я сказал, что не смогу сегодня быть полезным.

  - Николай, ты сам вчера говорил, что хочешь работать?

  - Я знаю. Извините. Я нужен людям, к которым формально приехал.

  Вздох с той стороны трубки, был укоризненный и неприятный.

  - Знаешь, Коля, я могу тебя понять. Друзья, девушки. Просто, в другой раз, - иеще один вздох. А может быть и просто, он вдохнул побольше воздуха в грудь -Пожалуйста, информируй заранее, без такой строгой конкретики.

  - Извините. Я хочу работать. Просто, не могу бросить людей.

  Мелодичное "та-ди-ду-ду". Он завершил звонок. Я бросился в ванную, иподозрения подтвердились: мое лицо пошло красными и уши ужасно горели. Мне былонеудобно.

  Не знаю, как удавалось мне усидеть на месте. Очень неспокойное ощущение терзаловнутри, сдерживаемое ребрами, как взрывная волна. Я листал какую-то статью вкаком-то интернет издании, думая о. О. Это сможет описать только одна буква. Исразу же встает ассоциация, как будто указатель стоит перед пропастью, указываястрелкой в бездну. А в бездне, разноцветная мешанина чего-то тихого, громкого,ароматного, и соответственно наоборот.

  Примерно об этом я и думал. До тех пор, пока мне не позвонила Сойер. Онасказала, чтобы я выдвигался к тому парку, в котором мы были вчера. Я спросил,одна ли она?

  - Нет, пара людей есть. Кансер, да еще его знакомый, с клана.

  Я ответил ей дежурным "увидимся".

  Оделся, и вышел на улицу. Из окна, казалось, что на улице прохладно - небозатянуло тучами, извечным свинцовым цветом. Но нет, от земли парило теплом.Лишь только излишняя духота, предвещала скорый дождь. Я кивнул сидящим наскамейке женщинам, и быстрым шагом прошел мимо. Дошел до остановки, спросил унескольких людей, как добраться до нужного мне места. Мне ответили, даже кудадушевнее, чем я ожидал.

  Доехал на автобусе, прямо до парка. Прямо - это значит метров так за сто донего, он был в пределах видимости. Я вышел из транспорта, и пошел туда,обуреваемый смесью неприятных чувств. Слишком давно, меня не цапал дискомфорт.Это заставляло постоянно ждать внезапного удара. По моему мнению, уж лучшепусть неприятные ощущения будут постоянными, размазанными тонким слоем, так ихлегче терпеть. Сомневаюсь, что будет приятно, в один прекрасный момент простоощутить как на тебя накатит, и далее же пытаться все это за один разпереварить.

  Я споткнулся, при входе в парк. Оно и понятно. Больше смотрел в себя, чем подноги. На душе чуть полегчало, метров через двадцать-тридцать, когда я вошел вобласть деревьев. Может потому, что пространство было не таким просторным,может просто, спокойнее было под зеленой сенью. Важно одно, стало легче дышать,словно бы. Немного поумерило аппетиты грызущее еще с утра, чувство внутреннегобеспокойства.