Для тех, кто не знаком с особенностями географии Редана: вся жизнь на планете сосредоточена в одном районе. Это равнина, протяженная по линии север — юг на девяносто градусов, а с востока на запад — менее чем на два часовых пояса, ограниченная обширными горными странами. Поэтому на Редане принято единое время.

Одновременно везде прозвучал и общий сигнал. Люди ждали его, чтобы завершить уходящий день и отдохнуть перед приятностями наступающего.

Но звуки, прилетевшие из главного города, были настолько неуместны, что в первые секунды им просто не поверили. Кто-то заржал, кто-то проворчал: «Не иначе как перебрали…», иной покрутил пальцем у виска.

Потому что то был сигнал общей боевой тревоги.

Вообще-то эта музыка звучала на Редане не впервые. Команда подавалась, когда формировалась очередная партия экспортного товара. Но это время когда еще наступит! И вот вдруг, будто камни на голову.

«Всеобщее построение с оружием по штату и в полном снаряжении. Мобильная готовность. Немедленные доклады о выполнении!»

Следом прозвучало разъяснение.

«Указанные действия проводятся в порядке подготовки к Выпускным играм для наибольшего поднятия их уровня».

И все встало на свои места.

Места построений в каждом ЦОСе определены раз и навсегда. Каждый обитатель точно знает свое место — квадрат, снабженный номером. И кадет, и курсант, и медиал давно зазубрили маршруты до своего квадрата из точки, где застигла их команда. Время явки — тридцать минут.

Формирование блоков на местах, в Центрах должно было занять первую половину вольного дня. Тут сформируют звенья, группы, колонны. Нужно — довооружат, переоденут: все должно иметь товарный вид.

Выдвижение во всеобщий район сосредоточения должно произойти во второй половине дня и к вечеру завершиться. И уже там предстоит формирование окончательных блоков, пакетов и контингентов. К утру первого дня новой декады можно будет показать товар лицом.

17

Команда на всеобщее построение застала Река Телана в его домике. Ночь он собирался провести именно там. С женщиной. Это походило на чудо.

По дороге он болтал всякую ерунду. Внес женщину в комнату, бережно опустил на диван и стал смотреть на нее, глупо улыбаясь. Постепенно из ее глаз стала исчезать тревога.

— Как спина? — спросил он участливо. — Могла бы и не болеть так сильно. — А нога? — Ох, с ней и правда нехорошо, — Нарин поморщилась. — Дай-ка я взгляну. Она сразу же подтянула ноги: — Нет… нельзя. Ты же не врач? — Я — Стандарт Редана, черный угол. Значит, если и не врач, то уж за фельдшера сойду. — О-о! — уважительно протянула она. Что мне сейчас нужно? Никакой информации пока нет. Возможностей передвижения — тоже. Времени мало: не позже завтрашнего вечера надо быть на борту. Нога и в самом деле достает так, что скоро вся моя выдержка кончится. Ну, что же…

— Не бойся. Лишней боли не причиню. Она улыбнулась так, что стало ясно: ей очень, очень больно. — Похоже, тебе можно доверять. — Я рад. Ну что же… Рек принялся за дело. Снял обувь с пострадавшей ноги. Обнажил успевший уже распухнуть сустав; на мгновение как бы сам ощутил боль. Он отодвинул чувства на второй план. И увидел внутренним зрением схему. И сделал резкое движение, невольно ожидая вскрика. Но ничто не нарушило тишины. Нарин выжидательно глядела на него. Он уверенно кивнул:

— Все. Сейчас сгоним опухоль — и сможешь хоть бежать, хоть плясать. — Плясать — лучше, — сказала она. — Если бы еще спина успокоилась… — Верно, — согласился он. — Справимся и с ней. — Ты и это умеешь? — Нормальный массаж. К утру забудешь, что были какие-то неприятности. Ты не против массажа? Вот и прекрасно. Тогда… — он вдруг запнулся, покраснел. — Тогда, значит… «Господи, какой трогательный!»

— Надо раздеться, да? — помогла Нарин. Он только кивнул. — Отвернись. Он повиновался. Слышал, как шуршат за спиной ткани. Наверное, не больше минуты прошло, прежде чем она проговорила:

— Я готова… Рек повернулся. Нарин лежала спиной вверх. Совершенно правильно: массировать надо всю спину. Руки подложила под голову, глядела в сторону, спрашивая:

— Стесняешься? — Нет, — сказал он неожиданно хрипло. — Где сильнее всего болит? Тут? Тут? — Ох… вот тут, да. — Ну, держись. Думай, что это манекен. Или просто партнер по занятию. Не отвлекайся на посторонние мысли!.. Это легко сказать — не отвлекайся! Партнер: у него и тело другое, и кожа, и запах… чем это она пахнет, непонятно, ох, женщина… Рукам не дрожать! Работать!

Все заклинания — без толку. Руки вели себя, как выброшенный десант, не только освоивший место выброса, но и расширяющий, расширяющий… расширяющий плацдарм…

Она под его руками не сопротивлялась, только дыхание стало шумным, а прежде его вообще не было слышно; вдруг то ли простонала — но на сигнал боли это не походило, — скорее… скорее на…

«Господи, я сошел с ума, она сошла с ума! Что мы делаем!» Да все то же самое.

18

А потом — уже в спальне. В постели. Ночь летела. Вдруг захотели есть, поели чего-то из холодильника. Лежали рядом, тесно прижавшись. Разговаривали обо всем на свете.

— Рек, скажи, что это не сон. — Сон — все остальное. А это — настоящее. Он не шутит, только так он и может сейчас думать. А она ничего другого и слушать бы не стала.

— Рек! Ты… Договорить не удалось. Дверь в спальню распахнулась без звука. Вин всегда входил так. Между равными в ЦОСах церемониться не принято. Зажег свет. Сказал усталым голосом:

— Рек, сейчас там… — Пошел вон. — Да ты… Увидел. Прижав руки к сердцу, попятился. И дробью — вниз по лестнице.

— Как спина, Нарь? — Спина? А она у меня есть? По-моему, от меня сейчас осталось — знаешь что? Дай руку… И еще два с лишним часа в том же духе.

— Нарь, откуда ты взялась — когда я о тебе затосковал, еще тебя не зная? Кто послал тебя в нужный миг? Главком Вселенной? — Ну, на самом деле все куда проще: я туристка, наша группа пролетала из Норса в… да ты наверняка знаешь — куда возят туристов из Норса через ваши места. — В Стир? Там места первого людского поселения, останки того корабля, что сел тут на вынужденную… Хотя кого это может интересовать? Тебя, например? — Еще как, Рек, ты даже не представляешь. А что ты сам знаешь о вашей истории? — Ну, кое-что. Нашему миру всего-то двести пятьдесят лет, да и то исполнится в будущем году. И возник он случайно: корабль, на котором была куча военного народу, тысяч пять, вышел из Простора с неисправностями и не мог добраться до своего мира. Вообще никуда не мог. И единственное подходящее тело, до которого они смогли добраться, было вот это — безлюдное, но для аварийной посадки пригодное. Наверное, они садились в надежде наладить свою энергетику, и, скорее всего, из этого ничего не получилось. Связи с мирами не было: в те времена вневременной связи еще и не существовало вовсе.

Пришлось выживать, не питая особых надежд на будущее. Природа оказалась к ним благосклонной, еду и питье можно было добывать. Хотя для обитания пригоден был только небольшой клочок, то место, где мы живем сегодня — это уже работа поколений. И, как рассказывают, прошло семь лет, прежде чем к ним залетел корабль из обжитых миров — заметил признаки деятельности разума. Но к тому времени у предков уже пропало желание отправляться отсюда еще куда-то, прижились, тем более, что с тем миром, к которому они принадлежали раньше, что-то такое приключилось за это время — то ли он был разгромлен в войне, то ли по другой какой-нибудь причине, но его больше не существовало. А эти люди за прошедшие годы успели потерять вкус к войне — если он вообще был. Тогдашние войска — не чета нашим нынешним контингентам, набирались по мобилизации. А здесь они почувствовали себя свободными хозяевами. И визитом корабля воспользовались разумно: в другие миры направили приглашения, прежде всего для женщин: их здесь вовсе не было, а предки хотели, чтобы население росло, иначе государству не уцелеть. И уже через несколько месяцев женщины стали прибывать, из самых разных миров. И за десять поколений население из десяти тысяч — пять плюс пять — выросло до миллионов.