— А что сегодня на ужин? Я голоден, как стая волков, — ворвался в замок Тамиль. — Несколько часов в седле любому нагонят аппетит. Уж и славная была охота, мы наконец загнали того вепря, помнишь, я рассказывал о секаче, который всю осень не давал никому войти в дубняк и селянам пришлось ездить за желудями в рощу под холмами? И я уже соскучился! — Тамиль подошел к жене, осторожно обнял ее за плечи, провел носом по щеке и вкусно чмокнул.

Демиана засмеялась:

— Ты решил вместо жаркого съесть меня? Переодевайся, я распоряжусь, что бы подавали и скажу, чтобы слуги пригласили учителей к столу.

Тамиль, не разжимая рук, выдохнул:

— А может быть ну их, учителей? Пусть едят без нас.

— Но ты же голоден?

— А мы поужинаем у меня или у тебя в покоях. Что скажешь? Так не хочется терпеть весь церемониал, эти выверенные движения, эти придирки виконтессы де Шараньи…

— Но ты же сам ее пригласил и платишь хорошие деньги, что бы она научила меня придворному этикету и умению обращаться со всеми приборами, вести светские беседы! — воскликнула, смеясь, Деми. — Теперь терпи тоже. Как оказалось, твои манеры далеко не совершенны.

— Мне кажется, что единственное совершенство — она сама — у всех находит к чему придраться. Давай хоть раз поедим без надсмотрщиков, а?

— Давай. Я сейчас сама схожу к господину Бове и передам, что Его Светлость умирает с голоду, а ты иди приводить себя в порядок. — И герцогиня упорхнула в сторону кухни.

Тамиль проводил ее взглядом — он был очень голоден, да. Но не всякий голод мог утолить господин Бове…

Пока он мылся и переодевался, стол для супругов накрыли в покоях герцогини.

Замерзшее солнце отправилось отогреваться за горизонт, короткий зимний день подходил к концу. В комнате стремительно темнело и слуга принес и развесил светляки над столом и по углам комнаты. Деми посмотрела на красиво убранный стол и только собралась окликнуть мужа, как он сам постучал в дверь между спальнями.

— Входи скорее, я оказывается, тоже проголодалась!

Тамиль окинул жадным взглядом тонкую фигурку жены — за прошедшие недели она немного поправилась, перестала шарахаться и поминутно ждать окрика, почти все время улыбалась и выглядела весело и очень привлекательно.

— Давай отдадим дань искусству Бове. м-м-м… Какой аромат! Давай я за тобой поухаживаю — что тебе положить? — Тамиль помог жене сесть, придвинул ей стул и взял в руку ее тарелку.

— Цыпленка, пожалуйста. Да, и еще немного овощей.

Герцог наполнил тарелку жены, потом свою, но не ушел на другую сторону стола, а перетащил свой стул и сел рядом.

— Милорд, как можно! — воскликнула Деми, подражая голосу и интонациям виконтессы. — Приличные молодые люди за столом так себя не ведут!

Тамиль расхохотался, настолько это получилось похоже.

Ужинать вдвоем оказалось очень весело — супруги много смеялись, передавали друг другу блюда, постоянно сталкиваясь руками и перехватывая приборы. Виконтесса сошла бы с ума, увидев такое безобразие.

— Ой, у тебя здесь соус, — Деми машинально протянула руку и вытерла пальцем капельку у губ герцога. И тихо охнула, когда он осторожно охватил ее палец губами. Тамиль тут же отпустил пальчик и делая вид, что не замечает ошарашенного личика жены, в свою очередь протянул руку к ней:

— У тебя тоже. Вот здесь, — и нежно провел пальцем возле губ девушки. — Не оттирается, придется так.

Медленно наклонился и коснулся губами нижней губки Деми, каждую секунду ожидая, что девушка дернется или запротестует. Но Деми не только не запротестовала, но сама чуть подалась навстречу мужу. Очень осторожно, почти невесомо, герцог прошелся по верхней губе языком. Деми судорожно перевела дыхание и приоткрыла рот, позволив мужу продолжать.

«Всесветлая, что я творю! Я не должна… как же это восхитительно…» — в голове у Деми мысли скакали в чехарду и когда герцог стал настойчивее, табунок противоречивых мыслей умчался в дальние дали, оставив Деми пустоту и легкость.

Муж пил ее дыхание и дарил ей свое, нежно посасывал губы, лаская их и язык Деми своим языком. От этих действий, голова кружилась, ноги сделались ватными, а внизу живота, там, где так саднило после брачной ночи, разливалось тепло и хотелось чего-то такого… Демиана не понимала, чего именно, но знала, что ей еще никогда не было так приятно.

С тихим стоном Тамиль оторвался от горячих и сладких губ жены и принялся нежно целовать ее лицо, нос, глаза, шепча:

— Солнце мое, счастье мое. Самая красивая, самая любимая, единственная!

— Демиана! — выдохнул он, когда ручка герцогини поднялась к его голове и запуталась пальцами в волосах.

Боясь напугать и все испортить, герцог силой воли заставил себя перейти на руки жены и, успокаиваясь сам и успокаивая ее, перецеловать каждый пальчик жены.

Разгоряченные и несколько смущенные, супруги сидели, обнявшись и Демиана не делала попыток отстраниться. Наконец, она отмерла:

— Тамиль… Спасибо за восхитительный ужин. Мне… мне было хорошо. — и робко взглянула ему в глаза.

— Солнце мое! Я счастлив, что смог доставить тебе радость. Если бы ты знала… — он осекся и замолчал.

— Что? Не молчи, Тамиль, ты меня пугаешь.

— Я люблю тебя, маленькая. И мечтаю, что бы ты просыпалась в моих объятиях, мечтаю целовать тебя всю ночь напролет. И я буду ждать столько, сколько понадобиться, пока ты и сама этого не захочешь.

Деми покраснела и потупилась. Еще месяц назад она и помыслить не могла, что бы позволить обнимать себя, а сегодня… сегодня она готова даже вытерпеть брачные отношения, если муж будет также сладко и нежно целовать. Она подняла голову и улыбнулась:

— Я не знаю, любовь ли это, но мне приятно видеть тебя и нравится, когда ты прикасаешься. И когда смеешься и говоришь такие слова, когда хмуришься или когда смотришь на меня… вот как сейчас…

И продолжила:

— Уже поздно, надо велеть слугам убрать со стола и пора ложиться.

Герцог встал, поцеловал руку жены и направился к двери, стараясь не поворачиваться к жене передом. Еще не хватало смутить ее или напугать реакцией мужского организма на желанную женщину.

— Спасибо, милая. Твои слова легли бальзамом на мое сердце, слава Всесветлой, у нас есть будущее! Я бы очень хотел повторить такой ужин Ты не против?

— Не против.

— Завтра?

— Можно и завтра, — улыбнулась Деми

Дни полетели друг за дружкой.

Уроки, танцы, пошив гардероба — Демиана и не подозревала. сколько всего положено иметь знатной женщине. Почти две недели ушло на примерки и подгонки и теперь у девушки вообще ни на что времени не оставалось, вечером она буквально падала и засыпала, иногда начиная клевать носом прямо во время ужина.

Ужин наедине им с Тамилем удалось повторить только дважды и это были самые чудесные вечера, которые герцогиня раз за разом перебирала и заново переживала. Тамиль, и до этого отличавшийся заботливостью, теперь утроил рвение. Каждое утро он заходил к Демиане поздороваться и подарить утренний поцелуй. Чего ему стоило сдерживаться, держа в объятиях сонную и невообразимо притягательную полураздетую жену — знает только сам герцог, жена же и не подозревала, на какие муки обрекает мужа.

В течение дня при каждой встрече, герцог целовал девушке руку, если получалось, старался приобнять, дарил милые пустяки, смешил ее и ястребом следил, что бы никто не расстроил его герцогиню.

Анри больше недели не мог вырваться в замок, навестить беспокойную парочку. Тамиль обрадовался другу:

— О, наконец-то! Я уж подумал, что ты нас забросил. Что нового в столице за эту неделю?

— У твоего столичного секретаря закончились вестники? — выгнул бровь Анри. — Я же знаю, что он шлет их тебе каждый день.

— Нет, он шлет. Но не все новости доступны и ты можешь знать о чем-то, что не выходит за стены дворца.

— Особых событий нет, все ждут Весенний Бал. Но погоди, что-то ты, друг, неважно выглядишь! Ты здоров? Дай я тебя посмотрю.

— Пустое, не надо. Это не болезнь.