…В веренице машин он медленно продвигался в сторону бульвара Круазет. Он все еще искал ответа. Как, ну как избежать развода? Или хотя бы тянуть с ним до последнего? Тем временем он, может, успеет перевести миллионы за границу и смоется. Но насколько осуществима его идея? Ему приходилось слышать о таможенном контроле. Он толком не знал, в чем там дело. Просто нюхом чуял, что это как–то связано с полицией, с рискованными уловками. Спросить совета? Но у кого? Только не у Фарлини — он станет ссылаться на букву закона. И не у адвоката. Тогда у кого же?

На стоянке не оказалось ни одного свободного места. Он оставил малолитражку далеко от дома, рядом со стройкой. Хватит с него этого душного города! До сих пор он жил как в плену. Но теперь–то он свободен, и его все больше тянуло пуститься в бега…

Он прикурил от золотой зажигалки. Чем дольше он думал, чем чаще наталкивался на противоречия, тем сильнее запутывался. Он уже чувствовал себя обломком кораблекрушения, угодившим в лапы к морским разбойникам. Он проскочил свой дом, так что пришлось вернуться назад. Почтовый ящик пуст. Открыл дверь в квартиру, прислушался. Никого. Бросился к холодильнику, откупорил бутылку пива и выпил прямо из горлышка, будто какой–то бродяга. Тут его осенило: надо позвонить Веронике. Пусть это неосторожно, бесполезно, неразумно — но он должен это сделать… А что он ей скажет?.. Этого он пока и сам не знал. Может, просто послушает, как она будет с ним говорить, постарается понять, держит ли она еще на него зло.

— Алло… Могу я поговорить с мадам Дюваль?

— Кто ее спрашивает?

— Мсье Дюваль.

— Сейчас она подойдет.

Наверняка это хозяйка дома. Осторожно! Она может взять другую трубку.

— Алло… Вероника?.. Я хотел предупредить тебя… Я был у мэтра Тессье. Пока мы ничего не решили. Просто побеседовали. То, что он толковал, показалось мне довольно запутанным… Но он не скрывал, что развод обойдется очень дорого… А что ты успела сделать?

— Ничего. У меня не было времени.

Дюваль прикрыл глаза, сосредоточился, прислушиваясь изо всех сил. Голос показался ему мирным, разве что немного усталым.,

— Со мной все очень просто, — заговорил он снова. — Я буду ждать. Ведь не мне придется нападать… то бишь подавать в суд. Понимаешь?

— Знаю. Начну хлопоты, когда вернусь.

— Ты уезжаешь?

— Да. Ненадолго. Всего на несколько дней. Торопиться нам некуда.

— Ты покажешь ту бумагу, что я подписал?

Он вздрогнул: она усмехнулась, но тут же подавила смешок.

— Посоветуюсь с адвокатом, — ответила Вероника. — Сейчас она в безопасном месте, в конверте. Я написала: «Вскрыть в случае моей смерти»… Так что, видишь, теперь мне нечего бояться. Вот я и говорю, что торопиться некуда.

— Ты сейчас одна?

— Разумеется. О таких вещах не станешь трубить на всех перекрестках.

На сей раз в ее голосе ясно слышалась злоба, щедро приправленная желчью.

— Слушай, Вероника. Поверь мне, я…

Она резко оборвала его:

— Ты хочешь сказать, что не думал причинить мне зло… Или что ты сожалеешь… Не поздно ли ты спохватился? Да и не в том дело. Вся беда в том, что мы не можем так жить дальше. Поэтому я выхожу из игры. Когда я согласилась за тебя выйти…

— Извини. Ты сама этого захотела.

— Допустим.

— Как это, допустим…

— Ох, Рауль, прошу тебя. Не стоит начинать все сначала. Поверь, не так уж я и стремилась к этому браку. Да откуда тебе знать!.. Ладно. Довольно об этом. Как только вернусь, пойду к адвокату… Он свяжется с твоим поверенным. Похоже, больше нам не о чем говорить.

Она повесила трубку. Дюваль кипел от негодования. Как она все извратила! Кто из них все это затеял? Предложил ему уйти от мсье Жо? Гнусная баба! Какая жалость, что с машиной тогда все обошлось! Вот было бы славно оказаться вдовцом!

Дюваль даже позабыл о своем богатстве.

Дюваль вновь приступил к работе — а точнее, руки трудились, как прежде, тогда как мысли витали далеко, рыскали без устали в поисках выхода. Как разорвать порочный круг? Как уберечься от мести Вероники? Он посетил мэтра Тессье и сказал ему, что был очень занят и никак не мог написать резюме. Адвокат успокоил его: пока противная сторона не дает о себе знать, бессмысленно подготавливать защиту. Надо ждать. Возможно, мадам Дюваль передумает?

— Наверняка нет, мэтр.

— Вы говорили с ней о разводе?

— Я с ней не вижусь. Она оставила квартиру мне. А сама живет в меблированных комнатах.

— Похоже, она действительно намерена добиваться развода.

— Кстати, мэтр, я бы хотел у вас кое–что узнать… Допустим… Это всего лишь предположение, но допустим, что я именно сейчас получу небольшое наследство…

Адвокат посмотрел Дювалю прямо в глаза.

— Вы ждете наследства?

— Нет. Вовсе нет. Уверяю вас, это просто предположение…

— Деньги перейдут в совместное владение супругов. Ведь именно это вас тревожит, не так ли? Ваш случай далеко не единичный. Этот вопрос нам задают постоянно.

— Это несправедливо.

— Не стоит преувеличивать. Происхождение материальных благ может быть доказано. Но если речь идет о казначейских бонах[5] или о слитках? Деньги по своей природе анонимны. И разумеется, всегда можно оспорить решение по суду. Но я бы вам не советовал. Лучше попытаться договориться по–хорошему.

— А если кто–то попытается утаить деньги?

— Риск слишком велик. И особенно в вашем случае, мсье Дюваль. Позвольте говорить с вами откровенно. Вы признались мне, что совершили необдуманный шаг, который мог бы привести к трагическим последствиям… Я не стану давать оценок; замечу лишь, что в распоряжении вашей жены находится компрометирующий вас документ. Хорошо. Представим, что на вас вдруг свалится наследство… Несколько десятков тысяч… по нынешним временам трудно рассчитывать на большее: львиную долю забирает казна… Вы помещаете деньги в банк; проживаете не больше, чем раньше; получаете развод. После чего вы полагаете, что обрели свободу, и позволяете себе тратить крупные суммы… Об этом узнает ваша бывшая жена. Она имеет полное право вчинить вам иск, утверждая, что на момент развода вы скрыли некоторые источники дохода. И она может предъявить эту злосчастную бумагу, заявив, что вы пытались убить ее из–за денег… Да, я знаю, что это не так. Но вы же понимаете, как все может обернуться! Поэтому, уважаемый мсье Дюваль, я дам вам добрый совет. Играйте в открытую. Так будет куда надежнее. И если вдруг во время процесса вы выиграете главный приз в лотерею или на скачках — а такое уже случалось, — не пытайтесь обойти закон.

Дюваль долго пережевывал услышанное. Оставалась лишь одна лазейка: приобретать. Скупать все подряд. Гостиницу… Кинотеатр… Гаражи… Вероника потребует огромные алименты; ничего не поделаешь. Все лучше, чем раздел имущества. Он еще раз съездил в Ниццу. Нотариус принял его очень любезно. Дюваль подписал какие–то документы в присутствии двух служащих, выступавших в роли свидетелей.

— Документы составлены на английском, предупредил его мэтр Фарлини. — Хотите, я вам переведу? Правда, это займет много времени.

— Нет–нет, мэтр! Не стоит! Я и так знаю, что ничего в них не пойму.

— Все же вам следует знать, что мистер Хопкинс оставил кое–что в дар своим сотрудникам. На ваше счастье, он не состоял в браке — об этом я вам уже говорил. У него был брат, намного младше его, но он погиб в авиационной катастрофе два года тому назад. Трогательная деталь: он бы желал, чтобы его ребенок оказался девочкой. Право, мне он кажется славным малым!

— Этот славный малый погубил мою мать! Скажите, когда я получу то, что мне причитается?

— Ну, уже скоро. Самое большее через месяц. А то и раньше…

Через месяц! Вероника уже начнет бракоразводный процесс. Должен ли он во всем сознаться нотариусу? Узнать его мнение? Дюваля охватили сомнения. Но стыд все же пересилил. Не хотелось выставлять себя в дурном свете. Довольно и того, что он поведал адвокату кое–какие свои тайные мысли.