Словно подмытая морем башня из песка, Дюваль понемногу склонялся на бок, опираясь на локоть, затем откинулся на спину. Возможно, он все–таки тяжело ранен. Или так ослабел от потери крови. Кто это лежит рядом с ним?.. Это же Фабьена… Он приоткрыл глаза. Откуда тут свет? Он что, потерял сознание? Но тем не менее голова оставалась абсолютно ясной. Недаром он сразу же догадался, что в комнате светло от луча прожектора. Они привезли прожектор. Значит, сейчас пойдут на приступ. До чего же трудно ему шевелиться! Боль можно было бы стерпеть… но вот ноги… ноги… Гулкий, невероятно звучный голос заполнил ночную тьму. Казалось, он раздавался отовсюду:

— Дюваль… Есть новости… Вам больше нечего бояться… Бросайте оружие и выходите…

— Как бы не так! — ответил он.

С трудом оторвался от кровати и, спотыкаясь, добрел до окна. Ружье! Где его ружье? Он отыскал его, просунул в бойницу и дважды выстрелил — в ночь, в этот голос, во все на свете. Он упал на колени. Им таки удалось его убить… Скоро он умрет… Теперь он в этом уверен. Фабьена, я умираю… Он различал на кровати очертания чего–то длинного, неподвижного… в потоке света лоб Фабьены поблескивал, словно белый камешек… Я иду к тебе, Фабьена… Он пополз к ней на коленях по битому стеклу… Раздался громкий хлопок, и к нему обратился голос — тот нелепый, напыщенный голос, который на ярмарках зазывает зевак в балаганы.

— Дюваль… Вы невиновны… Преступник только что явился с повинной…

Им любые уловки хороши… любые… лишь бы его провести. Он подполз к кровати, но его снова остановил громоподобный голос:

— Дюваль… Выходите… Вы свободны… Фарлини сдался… Он задушил свою любовницу в припадке ревности…

Фарлини! До чего же забавно! Фарлини! Добрый, славный, честный нотариус! Ну конечно! Он и не нуждался в услугах Чарли… Как только он узнал… Фабьена… Слышишь… Как только ему сообщили… Тогда–то он все и затеял… вместе с тобой, Фабьена…

У него опустились руки. Он упал ничком, припав щекой к полу. Во рту было полно крови. Он пошевелил губами:

— Со смеху можно помереть… Со смеху помереть…

Голубой экспресс делает 13 остановок

Сборник рассказов

Вероятно, излишне уточнять,

что всякое сходство персонажей с

реально существующими людьми

всего лишь обычное совпадение.

— Алло! — вопит Мишель Эрбен. — Черт! Нас прервали, мой дорогой… Да, я говорил вам, что ничем не рискую… Незнакомец, который стрелял в меня, был, скорее всего, обыкновенным сумасшедшим. К счастью, снаряд дважды не попадает в одно место… Что?.. Вы очень любезны, но можно ли представить меня, Эрбена, директора «Пари нувель», путешествующего с двумя телохранителями? — Его громкий смех разносится по комнате. — Тем более что сегодня вечером меня сопровождает жена… А?.. Ну!.. Письма с угрозами получают многие люди нашего круга… Так что мне еще повезло… Одно или два в день. Сегодня утром — два… Все то же самое. Глупо, зло и многословно… Да, вы правы. Мне бы следовало быть более сдержанным, но в сорок лет поздно менять характер… Вы же меня знаете: страсть к полемике у меня в крови. Я должен…

Входит помощник и кладет Эрбену стопку газет. Он быстро просматривает их, обводит некоторые статьи красным карандашом.

— Да, я еду вечером. Конечно, поездом… Пробуду там дней десять… Не то чтобы я действительно устал, просто нужно немного развеяться… Еще раз благодарю. До скорого, мой дорогой.

Он медленно кладет трубку, поворачивается к машинистке, застывшей с папкой под мышкой.

— Вы можете представить меня в сопровождении двух легавых? Да меня засмеют! Первые полосы газет будут кричать: «МИШЕЛЬ ЭРБЕН ПОД ЗАЩИТОЙ ПОЛИЦИИ!» Конченый человек, это уж точно.

Он подписывает бумаги, закуривает и снова смотрит девушке прямо в глаза.

— Пусть лучше убьют!

Дверь открывается. Входит его секретарь. В руках он держит плащ Эрбена.

— Иду! — кричит Эрбен, убирая очки в футляр и хватая портфель.

Курьер приносит ему текст передовицы, еще пахнущий краской. Он бегло просматривает ее, улыбается и бормочет под нос:

— Очень хорошо, хотя слегка и перегнули палку!

В этот самый момент Жозиана Эрбен расстается с любовником — обворожительным Франсуа Мюрером. Она нервно прихорашивается перед зеркалом в маленькой гостиной, а Мюрер, стоя у нее за спиной, подводит итог их недавнего разговора.

— Уверяю тебя, я долго обдумывал каждую мелочь. Тебе совершенно нечего бояться. Во–первых, принимая во внимание сложившиеся обстоятельства, исчезновение твоего–мужа никого не удивит. Следователи тут же набросятся на его врагов. Одному Богу известно, сколько их у него!.. Скорее всего, заподозрят того типа, который стрелял в него на прошлой неделе… Нам просто повезло, что этому психу удалось скрыться… Допустим даже, что полиция начнет подозревать тебя… О нашей связи никто не знает… Смерть мужа тебе вовсе не выгодна — ведь по завещанию все переходит его дочери. Ну?.. Ты вне подозрений, понимаешь?

Жозиана молчит. Мюрер чувствует, что не убедил ее.

— Тебя пугает яд? — продолжает он. — Если ты сделаешь все так, как я спланировал, следствие придет к выводу, что кто–то проник в его купе. И значит…

— А если он не будет пить?

— Ты же знаешь, что он работает допоздна, всегда и везде… Даже в поезде… Потому и накачивается кофе… Ведь это всем известно… Когда у него берут интервью — ведь у него талант актера, — он тут же заводит песню, что работает по восемнадцать часов, что газета только на нем и держится… Если бы речь шла о ком–то другом, ничего не могу сказать, мы бы очень рисковали. Но с Эрбеном!

Жозиана все еще колеблется. Когда Мюрер кладет ей в сумочку пузырек с ядом, она пятится назад. Но он прижимает ее к себе, легонько покачивая.

— Я буду с тобой, дорогая… Ты же знаешь, мое купе не так уж и далеко… Я ни на секунду не оставлю тебя. Доверься мне, хорошо?.. Ты же знаешь, так больше продолжаться не может. В конце концов он узнает правду. Быть хорошо информированным — это его профессия. А при его вспыльчивом нраве… Можно представить, что произойдет! Я тоже не всегда могу быть рядом, чтобы защитить тебя. Ну?.. Перечить ему нельзя, так что другого средства у нас нет, да и не мы первые. Решайся! В конце концов, мы не виноваты, что твой муж — псих.

Долго еще он убеждает Жозиану. Целуя ее на прощание, он уверен, что теперь женщина не отступит.

Жозиана вошла в роскошный особняк на авеню Фош, куда Эрбены переехали совсем недавно. Проходя мимо лифта, она решила подняться пешком. По лестнице на встречу ей спускается молодая женщина. Они смотрят друг на друга с ненавистью. Взбешенная Жозиана, преодолев последние ступеньки бегом, хлопает дверью. Из кабинета мужа доносятся голоса. Эрбен занят с секретарем — дает тому последние указания. Он без пиджака — высокий, крепкий, энергия переполняет его.

Делом Браше займусь я сам. Просмотрю досье в поезде. Позвони мне завтра утром на виллу часов в десять… Да! Не забудь прислать окончание репортажа Блеша. Сейчас это самое важное. Если ему не навешали лапши на уши, эта штука наделает шума. Я прослежу.

Он смеется. В дверях появляется Жозиана.

— Здесь была ваша дочь, — говорит она. — Что она хотела?

— Денег, черт возьми.

— И вы ей?..

— Ну нет! Ей пора понять, что я не люблю ультиматумов. Уж не хотите ли вы сказать, что она права, дорогая?

— Я? Я молчу. К тому же меня это не касается.

Он показывает на чемоданы у дивана.

— Позовите Марию, нужно спустить багаж.

— Мария сегодня утром уехала с водителем.

— Ах да!

Зрбен смеется. Он в хорошем настроении, и собственная забывчивость забавляет его. Он собирает бумаги в папку.

— Будьте душечкой, Жозиана. Приготовьте термос. Крепкий кофе, как я люблю. Положите его в мой чемодан.