П. Н. Крылов всю жизнь строил Гербарий Томского университета и сумел организовать работу так, что до сих пор она ведется по его заветам. Несмотря на 120-летнюю историю Гербария, там сменилось только три хранителя: П. Н. Крылов (1885–1932), Л. П. Сергиевская (1932–1964), А. В. Положий (1964–2003). Сейчас судьба Гербария в руках четвертого хранителя — профессора И. И. Гуреевой.

Влияние личности Крылова было настолько велико, что буквально до недавнего времени, когда лазерные принтеры стали вытеснять рукописные этикетки, они подписывались его почерком, которому обучались наиболее доверенные сотрудники. До сих пор наиболее ценные образцы растений, помещаемые в фондовую коллекцию, монтируются на бумаге, припасенной П. Н. Крыловым сто лет назад, в исправности и хорошо работает гектограф, на котором печатаются этикетки. Разработанный метод хранения гербария в картонных коробках оказался чрезвычайно удобным для нашего неспокойного житья, с постоянным перетаскиванием гербария с места на место, и используется в гербариях всей Сибири.

Удивительна и загадочна жизнь Л. П. Сергиевской. Ее аскетизм, абсолютная преданность ботанике, граничащая с самопожертвованием, поражает и восхищает. Это благодаря ей Гербарий изумительно оформлен, составлены все необходимые каталоги, раз и навсегда установлен порядок. Благодаря ее титанической работе можно за считанные минуты найти любой вид. Ее повседневная жизнь проста — с утра и до ночи в Гербарии, ее духовная жизнь осталась тайной, которую уже не узнать.

В первой трети XX века Гербарий Томского университета стал кузницей ботанических кадров. По всей Сибири и России разлетались питомцы Гербария, сплетая неповторимый узор из ботанических научных направлений, создавая уже свои уникальные ботанические школы. И как бы далеко их ни забросила судьба, невидимые нити связывали их с Гербарием.

Одной из наиболее значимых фигур, оставившей след во многих отраслях ботанических знаний, стал В. В. Ревердатто. Его не баловала судьба, он жил во время политических репрессий и гонений за любое инакомыслие, в том числе и ботаническое. Но после каждого потрясения — тюрьмы, снятия с должности — он возрождался, заражая своих учеников оптимизмом, верой в лучшее ботаническое будущее. Среди его учениц была неустрашимая путешественница и геоботаник А. В. Куминова, которая создала свою геоботаническую школу. Практически все геоботаники Сибири — ее ученики. Другая его ученица — А. В. Положий — бессменный хранитель Гербария. Она тоже создала ботаническую школу, и многие сегодняшние профессора — ее ученики. Третья ученица — К. А. Соболевская — основательница Центрального сибирского ботанического сада, главного академического учреждения Сибири в настоящее время. И все они — продолжатели развития идей, посеянных В. В. Ревердатто.

Ботанический узор Сибири в XX веке стал причудливым и сложным, едва ли можно рассмотреть в нем все орнаменты, все ниточки, которые его украшают, да это и не под силу одному человеку. Кружево судеб сибирских ботаников плетется и в настоящее время, но чем дальше во времени мы живем, тем отчетливее видны помыслы тех, кто был у истоков развития ботаники Сибири, тем значимее кажутся их идеи и судьбы.

Эта книга стала возможной только благодаря самой горячей поддержке сотрудников Гербария Томского университета, в котором до сих пор живут традиции теплого отношения ко всем гостям, приезжающим работать в Гербарии. Я выражаю глубокую признательность профессору А. С. Ревушкину, безусловно, поддерживающему мои начинания; профессору И. И. Гуреевой, которая предоставила в мое распоряжение все материалы Гербария; Н. В. Курбатской, неутомимо отыскивающей для меня редкие публикации, фотографии, неопубликованные рукописи, касающиеся истории ботанических исследований и судеб ботаников.

Остается надеяться, что эта книга будет интересна всем, кто желает узнать о ботанических идеях и путешествиях, жизни великих ботаников, кто любит растения и хотел бы посвятить свою жизнь вечной науке — ботанике.

В середине XIX века в подмосковном имении Трубицыно временами, наездами из далекого Гурьева, жил опальный путешественник и ботаник Григорий Силыч Карелин. Из-за интриг всесильного генерал-губернатора П. Д. Горчакова, он был уволен из министерства финансов, куда был определен вышедшим к тому времени в отставку графом Е. Ф. Канкриным.

Так уж получилось, что его супруга, Александра Николаевна в девичестве Семенова, была дамой света, состоявшей в переписке со многими светскими львицами, в том числе с женой Дельвига. Хорошенькой Сашеньке он посвящал стихи, окутанные романтикой и изобилующие пышными эпитетами. Александра Николаевна так и не смогла забыть прелести светской жизни, балы, великосветские разговоры, близость к первым лицам государства. Ей было скучно жить в пыльном, раскаленном Гурьеве, быть подолгу одной, без поклонников и светских подруг. А Григорий Силыч не любил бестолковые, по его мнению, балы и светские рауты.

Подмосковная жизнь томила ученого, он грезил азиатскими просторами степей, пестротой халатов обитателей Букеевской орды, где он был советником у хана. Его манили просторы Каспия, которые он любил. Вспоминал свой глинобитный дом в Гурьеве, где прошли его самые счастливые годы странствий. И если бы не дочери, умчался бы, не раздумывая, в мир приключений и путешествий.

Время от времени он бывал в Петербурге, встречался с коллегами. Но все, что он слышал, было так мелко и малозначительно, что становилось скучно. Век великих ботаников-путешественников уходил в историю. Однажды он участвовал в обсуждении магистерской диссертации «Очерк Тифлисской флоры с описанием лютиковых, ей принадлежащих» молодого, но подающего надежды ботаника А. Н. Бекетова. Он даже пригласил ученого ознакомиться с богатейшим гербарием, вывезенным из Казахстана и Средней Азии.

А дальше все случилось как в сказке. Встретились Елизавета Григорьевна Карелина с Андреем Николаевичем Бекетовым и вскоре в 1854 году поженились. Так породнились два выдающихся ботаника — Карелин и Бекетов. Позднее часть гербарных материалов Карелина перешла к зятю-ботанику, и благодаря этому, они сохранились.

Так осуществилась та невидимая связь, столь необходимая для развития ботаники, преемственность в наследовании ботанических знаний. Безусловно, Карелин не мог не говорить с зятем о своих путешествиях, о неизвестных видах растений в неизведанных землях. И несмотря на то, что интересы А. Н. Бекетова были далеки от Сибири (где Сибирь, а где Тифлис), они не могли пропасть бесследно. Семена мыслей, посеянных в умную голову, могут прорасти через много десятилетий новыми идеями, и их связь с первоначальной, отправной точкой может быть давно уже забыта. Мысли могут передаваться в качестве научного приданого от учителя своим ученикам, но они никогда не умирают.

Бекетову не обязательно было становиться ботаником: он родился в богатом помещичьем гнезде. Отец его Николай Алексеевич, воспитанник морского корпуса, плававший с Д. Н. Сенявиным[1], был еще большим барином. Ходили анекдоты, что, когда он выезжал из своей пензенской Алферьевки в Москву, за барской каретой гнали стадо молодых бычков, потому что для каждой чашки бульона требовалась особая часть туши, и не из покупного мяса. Тем не менее его сын, впрочем, как и другие братья, вырос настоящим демократом. Путь в ботанику Андрея Николаевича, который был средним сыном, был непрост. Первоначально он учился в университете на восточном факультете, потом перешел на военную службу, в гвардию, а после этого поступил на факультет естественных наук.