Ты, что и день и ночь меня огнем сжигаешь,
Объемлешь мысль мою и шаг мой направляешь,
О месть, не отврати десницы от раба
В последний этот миг! Решается судьба.
Что мне высокий блеск, главу мою повивший?
Что мне счастливый ветр, все дни мои жививший,
И то, что целый мир я зрю у этих ног,
Когда единого я ввергнуть в прах не мог?
Что толку вознестись славней, чем всякий прочий,
Когда мне иудей смотреть дерзает в очи?
Хотя бы у него был пращур Авраам,
Пусть помнит нашу мощь и сокрушенный храм!
И как Ерусалим лежит, во прахе тлея,
Так я сломлю их род, и первым Мардохея!
О, лишь бы Агасфер взъяриться захотел!
Но — ах! — для кесаря он слишком мягкотел.