— Удачного свиданьица, — язвительно протянула она. — Будь нежен с Гилли. Бедняге и так досталось.

Полетевшее в неё полотенце с кровавыми отпечатками Астрид восприняла как очко в свою пользу. Определенно, день выходит неплохим, даже несмотря на Гилли с его порченными мозгами.

Что ни говори, а постельные игры и впрямь способны поправить настроение кому угодно. Почаще бы так.

Но у провидения, увы, оказались совсем другие планы. Астрид, мечтавшая уже после обеда честно прикинуться больной и свалить домой (а ещё лучше — сразу домой к Кэрту), громко выматерилась, когда пришел вызов. В Храмовом, в последнее время подрастерявшем остатки репутации самого безопасного района в Аэльбране, кто-то шибко смелый ограбил жреца Хладной, пока тот был на службе. И украл не какую-нибудь безделушку, а прах дорогой матушки в серебряной урне. Астрид за всё время службы в полиции повидала достаточно дурацких поступков, но это выходило за рамки нормальности.

— Магнитные бури, что ли, — протянула она, глядя на такую же озадаченную Нору. — Ну и кому нужны чьи-то останки?

— И не говорите, кэп. — Коррин, на которого по обыкновению свалили всю бумажную работу, оторвался от наспех набросанного протокола. — Не Элрисса же у него там законсервирована.

— Сплюнь, идиот.

К счастью, незадачливый вор оказался не фанатом мертвых красоток и Гейбриела Лейернхарта, а всего-то поехавшим поклонником умершей, так и не смирившимся с потерей любимой. Нашелся он быстро — всего-то в двух кварталах от места преступления, вусмерть пьяный и любовно поглаживающий пресловутую урну. Воистину, любовь — зло.

Особенно судя по количеству бумажек, которые пришлось исписать всему отряду, единодушно пожелавшему роковой мертвечине всё посмертие в чертогах Хладной крутиться вокруг своей оси. Тут вам и жалоба от гребаного жреца на всю полицию разом (очевидно, патрульные должны только и делать, что охранять чужие останки), и долгий треп несчастного влюбленного, и показания от внезапно болтливых торговок из ближайших магазинов — о том, кого, когда и во сколько они видели. Не папка с делом, а целый роман в письмах, мать их так и эдак.

В общем, к вечеру Астрид было уже не до романтики.

«Буду дома поздно и злая», — наскоро сочинила она сообщение Кэрту. Не то чтобы она собиралась перед ним отчитываться, просто… Ну да, конфетно-букетный период.

В ответ пришло только короткое «Принято», на что она даже немного обиделась. (Совсем чуть-чуть, ибо нечего сопли по всяким наглым кошакам распускать.) И с чистой совестью отправилась домой.

Спать, жрать и, увы, не трахаться.

Хотя, возможно, всё не так уж плохо — едва войдя в квартиру, Астрид уловила умопомрачительный запах жареной курочки с чесноком, доносящийся с кухни. Версию, что кулинарным богом решил заделаться Олаф, можно отмести как несостоятельную — особой тягой к поварским подвигам тот не обладает, а в прихожей не наблюдается его монструозного размера сапожищ, в которые Астрид легко могла влезть двумя ногами сразу. Коты, при всех их достоинствах, порадовать свою хозяйку ужином, изысканнее воробья или крысы точно не могли. Хотя, это с какой стороны посмотреть — теперь у нее имеется другой… кхм, кот. Этот не только воробья, но и злобную волчицу может поймать и принести в качестве трофея.

— Ну и зачем ты отнес Хельте коврик из Тицианы? — на пробу поинтересовалась она, проходя в кухню.

Кэрт, с полотенцем на плече и деревянной лопаткой в руках, как раз закончил что-то объяснять Фъялу и Янси. Цирк-шапито, не иначе.

— Что, даже не поздороваешься? — среагировал он и улыбнулся во все тридцать два, отчего вмиг перехотелось задавать дурацкие вопросы. Ну, почти перехотелось.

Астрид закатила глаза и, приблизившись к нему, ткнулась губами в щеку. Быстро отстранилась и посмотрела вопросительно (хотелось еще и строго, но виднеющийся из-под расстегнутой рубашки обнаженный торс сводил все серьезные намерения на нет).

— Коврик послужил благим целям, — поведал Кэрт, глядя чуть рассеяно — казалось, мыслями он сейчас немного в другом месте. — Труп весьма пригодился Хельте, чтобы замять конфликт с Гильдией зельеваров, так что за ней вроде как должок. Не то чтобы мне это сильно поможет, однако я всё ещё жив, цел и даже с премией на счету. Значит, к сведению она приняла, обороты на время сбавит.

Глаза захотелось закатить ещё раз — можно подумать, хоть один из них верит в благодарность Хельты, — но Астрид сдержалась.

— Вот уж сомневаюсь, — проговорила она, бросила китель на спинку стула, привалилась к столу и, с минуту полюбовавшись, как Кэрт увлеченно помешивает что-то в пузатом котелке, поинтересовалась: — Что ты здесь делаешь?

Кэрт сделал вид, что раздумывает над вариантами.

— Ну… изображаю нормального парня? То бишь готовлю ужин и занимаюсь воспитанием котов. А что, — он невозмутимо пожал плечами, — эти два засранца у нас с тобой уже почти общие, чуть не каждый день у меня околачиваются.

— Это ты-то нормальный парень? — рассмеялась Астрид. И очень захотела поцеловать Кэрта, глядя на его наигранно-возмущенную физиономию. — Ладно уговорил, осталось завести еще тридцать семь котиков — и жизнь можно считать удавшейся.

— Почему тридцать семь?

— Ну, три у меня уже есть, — настроение, упавшее было после затянувшегося рабочего дня, скакнуло вверх.

Кэрт многозначительно переглянулся с Фьялом и Янси, прежде чем заявить:

— Мы с ребятами полагаем, что трех более чем достаточно!

Астрид снова рассмеялась. И с трудом дождалась, пока Кэрт закончит готовку, погасит огонь под жаровней и отложит лопатку в сторону (безопасность превыше всего!). Потому что хотелось уже не просто смотреть за своим почти-нормальным-парнем, а подойти и поцеловать уже как следует. И не только поцеловать, что уж там.

На поцелуй Кэрт откликнулся охотно, хоть и попытался проворчать что-то неопределенное. И еще более охотно вжал её в ближайшую стену, сжимая крепкие ладони на её талии.

Хорошо! О Двенадцать, как же хорошо, никуда не бежать, лениво целоваться на кухне под привычный шум улицы из открытого окна. Хорошо позволять чужим рукам вытаскивать рубашку из форменных брюк, потому что ну а как же иначе — это же Кэрт. Тот Кэрт, который так удачно играет во внимательного возлюбленного, носит тебе не дурацкие цветочки, а пожрать, ждет с работы и воспитывает твоих котов. Идеальный мужчина!

— А ужин? — со смешком оторвался он от своего занятия (то есть от расстегивания её брюк) и, вопреки своим же словам, провел пальцем по скуле и посмотрел так, что остатки здравого смысла вылетели из головы.

— Какой еще, к драуграм, ужин? — возмутилась она, дергая головой и мстительно прикусывая палец. — Успеется, не отвлекайся.

— И то прав…

Он осекся на полуслове, хищно вскинувшись и словно бы прислушиваясь к чему-то.

— Кэрт?.. — настороженно окликнула Астрид. Кэрт мотнул головой и неохотно пояснил:

— Какой-то мужик под дверью топчется, — нехорошо щурясь и раздувая тонкие ноздри, он встал вполоборота к выходу из кухни. — Не Олаф, шаги легче и… Бездна, от Олафа так не воняет!

Чуть слышно скрипнула входная дверь; сеть охранных чар безмолвствовала — будто признав вошедшего. Астрид уже лихорадочно вспоминала, где бросила табельный меч, когда из холла послышалось звучное:

— Астрид, любимая! Я знаю, что ты здесь!

Кэрт резко обернулся к ней. Физиономия у него была точь в точь как у ее котов, впервые узревших меховой шар по имени Брунгильда.

«К драуграм меч! Где вечно мой топор, когда он так нужен?!»

Сей далекий от божественного голос мог принадлежать только одному человеку в Эрмегаре.

Саид. Чтоб его восставшая Элрисса сожрала!

Прежде чем бывший муженек, наверняка притащивший с собой очередной веник, появился на пороге кухни, Астрид успела шагнуть к Кэрту и спешно прошептать:

— Что бы ты сейчас ни надумал, люблю я тебя.

Удивительно, но эти слова вырвались легко и не вызвали никакого сопротивления внутри.