И цветочки и листочки
Сыплет легкою рукой,
С лентой рея в ветерочке,
Мне богов весенних рой.
Пусть, зефир, та лента мчится,
Ею душеньку обвей;
Вот уж в зеркало глядится
В милой резвости своей.
Видит: розы ей убором,
Всех юнее роз — она.
Жизнь моя! Обрадуй взором!
Наградишь меня сполна.
Сердце чувства не избудет.
Дай же руку взять рукой,
Связь меж нами да не будет
Слабой лентою цветной.
1771
Порой уныло я брожу,
Измученный тоской,
А вот на Кристель погляжу —
Все снимет как рукой.
И отчего, я не пойму,
Сильней день ото дня,
За что, зачем и почему
Она влечет меня?
Дуга бровей. Лукавство глаз.
Свежа и хороша.
Лишь стоит посмотреть — тотчас
Заходится душа.
А губы ярких роз алей,
Нежнее, чем цветок.
Есть кое-что и покруглей
Ее румяных щек.
Я в танце смог ее обнять,
Прижать к себе плотней.
Летит земля, и не унять
Мне радости своей.
Она, от пляски во хмелю,
Ко мне прильнет сама.
И я подобен королю
И счастлив без ума!
Я нежный взгляд ее пойму —
А в нем любовь и страсть.
Ее покрепче обниму,
С ней нацелуюсь всласть.
И вспыхнет жар в моей крови —
Так я в нее влюблен.
И я бессилен от любви
И от любви силен.
Все ненасытней с каждым днем
Я к ней одной стремлюсь.
За то чтоб ночь с ней быть вдвоем —
Всем в мире поступлюсь.
Откажет мне она и впредь,
Тогда, того гляди,
Не прочь я даже умереть,
…Но на ее груди.
1771?
Душа в огне, нет силы боле,
Скорей в седло и на простор!
Уж вечер плыл, лаская поле,
Висела ночь у края гор.
Уже стоял, одетый мраком,
Огромный дуб, встречая нас;
И тьма, гнездясь по буеракам,
Смотрела сотней черных глаз.
Исполнен сладостной печали,
Светился в тучах лик луны,
Крылами ветры помавали,
Зловещих шорохов полны.
Толпою чудищ ночь глядела,
Но сердце пело, несся конь,
Какая жизнь во мне кипела,
Какой во мне пылал огонь!
В моих мечтах лишь ты носилась,
Твой взор так сладостно горел,
Что вся душа к тебе стремилась
И каждый вздох к тебе летел.
И вот конец моей дороги,
И ты, овеяна весной,
Опять со мной! Со мной! О боги!
Чем заслужил я рай земной?
Но — ах! — лишь утро засияло,
Угасли милые черты.
О, как меня ты целовала,
С какой тоской смотрела ты!
Я встал, душа рвалась на части,
И ты одна осталась вновь…
И все ж любить — какое счастье!
Какой восторг — твоя любовь!
1771