«Да здесь о них уже многие и сейчас не помнят», — хотел сказать я, но промолчал.

— Вмешательство извне тоже не решает проблемы, — продолжил мой ночной собеседник. — Рано или поздно разваливаются и высокоразвитые миры, как, например, Айкон. Наступит очередь и Ливермора.

Он вздохнул и надолго замолчал. Потом снова заговорил, но меня уже тянуло в сон. Сквозь тяжелую ткань полога, окружающего мое ночное ложе, просвечивали звезды Айкона, чей-то монотонный голос издалека рассказывал о насекомых, которые некогда царили над природой, а сейчас выродились в рядовое звено пищевой пирамиды, о существах, огромных как горы, они владычествовали на Материнской планете, об иных великих, исчезнувших и забытых. Потом этот голос пропал, распаял в дымке над озером Салан, и остался лишь веселый смех моей дочери, бегущей мне навстречу по мелководью…

Утром я обнаружил, что Джо так и заснул рядом со мной, привалившись к узлам. Он проснулся, когда запели паломники, призывая к утреннему благодарению. После того, как чужак удалился к шатрам торговцев, ко мне подошел Керби и разочарованно покачал головой.

— Ночью я пошарил в его карманах и одежде. Оружия нет, коммуникатор слабенький, — сказал он. — Наверное, он на самом деле ученый. При себе ничего ценного не держит. Надо присмотреть за вторым.

— Кари — хозяин торгового корабля. Хорошо бы выяснить, где их ждет транспорт — в порту, на орбите или подберет по дороге? Этот Джо вроде нанял корабль. Средствами, значит, располагает.

— А вы так прямо и спросите его, господин Острич, где сейчас их корабль, — предложил Керби. — Парень, видать, простоватый. Я только не понял, зачем память своего коммуникатора он забил всякими песенками на разных языках.

— Какие песенки?

— А вот я скинул на свой комм. Послушайте сами.

Прижав серьгу его коммуникатора к уху, я поводил шпеньком шаттла, перебирая секторы памяти. Щелчки следовали один за другим, это были закрытые папки, Керби явно не хотел, чтобы посторонние знакомились с содержимым его комма, да и кому захочется?!

Наконец очередная папка открылась, и пошли записи странных песен, похожих на стоны, ритмичные завывания на незнакомом языке, обрывки каких-то скороговорок, в общем, чепуха полная. Я продирался сквозь наспех скопированные записи, три или четыре раза услышал детские считалки на языке аванков, один раз прозвучала женская брань на диалекте горных цвергов, и мне даже послышались бранные скороговорки на айджин, языке ультских шаманов. Некоторые записи явно были пропущены сквозь какой-то анализатор: мне показалось, что одна песня переписана несколько раз, но в искаженном до неузнаваемости виде, и непонятные слова, гортанно выпеваемые женским хором, снова и снова повторялись, только каждый раз звучали слишком высоко или низко. Ритм тоже менялся.

— Не понимаю, зачем ему нужна этническая музыка?

— Вот и я о том же думаю, — многозначительно сказал Керби. — Может, ему старые песни нужны, а не старые камни? Так мы напоем! И спляшем за отдельные деньги, если захочет.

День выдался хлопотным.

Вдруг закричали, засвистели наблюдатели, расположившиеся на скалах, что нависали над стоянкой. Всполошились слуги богатых паломников, окружили шатры, а кашевары быстро разобрали на части треноги для подвешивания котлов и, браво размахивая черными от копоти железными штырями, встали у прохода между повозками. Несколько человек полезли на холм, посмотреть, что привлекло внимание наблюдателей, из-за чего они подняли шум. Я увязался за ними, а Чакмар за мной.

Со стороны пустыни к отрогам медленно ползло темное облако, похожее на длинный клок овечьей шерсти.

— Наконец-то, — сказал погонщик вьюков и сплюнул. — Плетутся как хромые, жди их, безногих!

— Столько ждали, чего уж теперь, — отозвался другой и пошел вниз с холма.

— К вечеру подойдут, наверное, — сказал я, вглядываясь в мелкие точки, еле заметные в клубах пыли, которую поднимали тысячи ног.

Погонщик что-то пробормотал и побрел вниз. Некоторое время я смотрел, как ставшие наконец различимыми люди и повозки большого каравана подходят к подножью горы, а потом спустился вниз, к своим.

Весть о подходе каравана всех успокоила, кашевары вернулись к котлам, слуги принялись осматривать крепления шатров, остальные тоже занялись своими делами, при этом, как я заметил, неторопливо собирая свои вещи в узлы. Из разговоров я понял, что раньше чем к вечерней раздаче еды ждать никого не следует, а желательно, и попозже, так как ворья, дармоедов и бездельников хватает и без них. На косые взгляды я давно уже не обращал внимания.

Чакмар куда-то исчез, и Джо, который обычно вертелся рядом, тоже не было видно. А ведь именно сейчас я хотел поспрошать кое о чем. Наверное, вместе с купцами пакует свое добро. Ладно, никуда не денется.

Леонора начала собирать вещи Катарины, дочка пыталась ей помочь, а я прикидывал, как бы половчее упаковать наше нехитрое барахло в обветшавшую кошму. Потом, когда худо-бедно все было запаковано, мы слегка перекусили каменной твердости сушеным мясом. Ближе к сумеркам объявился Беспалый, а за ним подтянулись и его люди. В последние дни я видел их редко, да и говорливый чужак отнимал много времени.

Гинтар пинками подгонял упирающегося вьюка, нагруженного узлами, женщины тащили на спинах вязанки хвороста.

— А это зачем? — удивился я. — Куда собрались?

— В ущелье нечем будет костер развести, — ответил Саам. — Мы прямо сейчас пойдем, ждать караван не надо. Пока придут, пока соберутся, еще день пройдет. Много людей, много суеты. Раньше всех подойдем к Вратам Очищения, раньше доберемся до оазиса.

Я переглянулся с Леонорой. Резон в словах Беспалого имелся, мы уже вроде бы отвыкли от огромной толпы, дурно пахнувшего скопища людей и вьюков. Пока я размышлял, подошел Керби, а там и Чакмар прибежал и тут же принялся играть с Катариной в камешки и щепки.

Технику не понравилось решение Беспалого. Почесав затылок, Керби спросил рыбака, много ли у него с собой еды и воды.

— День-другой без жертвенного мяса продержимся.

— Но если идти не день и не два, а дольше? Дорогу хоть знаешь?

— Вот дорога, вот ущелье, за ущельем — оазис. Там Святыня.

— Вода есть?

— Там все есть.

— Ага, ага, — с готовностью закивал Керби. — И разбойнички местные нас будут ждать, а как же!

Беспалый задумался, а Гинтар скинул вязанки и уселся на них.

— Думаешь, со всеми идти надо? — спросил Саам.

— А что тут думать-то? — удивился Керби и подмигнул мне. — Вот и господин Острич так считает. В ваших горах головорезов небось хватает? А у нас компания опять же, вот с торговыми людьми задружились, а у них слуги крепкие.

— Проныра дело говорит, горцы здесь лихие, — вмешался в разговор Гинтар, но Беспалый только хмуро глянул в его сторону, и рыбак замолчал.

— С купцами, значит, задружились… — протянул Саам. — С купцами мы от любых разбойников можем отбиться. Может, они тоже хотят первыми в оазис попасть?

Тут уже Керби задумался, и ход его мыслей был для меня очевиден. Вдали от каравана меньше посторонних глаз, и если с купцами внезапно произойдет несчастье, то меньше будет проблем. При случае вдали от толпы проще вызвать транспорт, никто не помешает справиться с командой. Да и рыбаки, если пообещать им награду — не лишние руки и ножи, говорил взгляд техника.

— Ладно, поговорю с торговцами, — сказал я. — Если наберется еще человек пять или десять со своей прислугой, можно рискнуть.

— Да хоть пара купцов согласится, и то хорошо, — Керби выразительно посмотрел на меня. — С носильщиками и слугами как раз отряд небольшой составится. Много народу — опять будем ползти, а я так понимаю, что Сааму невтерпеж отсюда поскорей убраться. Пока большой караван не подошел, вот.

Техник внимательно посмотрел на свои пальцы и даже пошевелил ими, словно пересчитывая — все ли на месте. Гинтар отвел глаза. Мне показалось, что женщины Беспалого беззвучно прыснули в платки, которыми обвязывали нос и рот, предохраняясь от пыли.