Двое мужчин не могли сказать ни слова. Если бы их ввела в заблуждение хитрость заключенного, их гордость как охранников была под угрозой.

— В-всё взятое у человека, осужденного Церковью, принадлежит Церкви, будь то одежда, наследство или жизнь... вот почему мы не можем забрать это.

Они не посмели войти в столь опасную тюремную камеру, но им всё ещё нужно было защитить свое достоинство стражников.

Эта причина, по которой они решили не открывать дверь, была достаточно веской.

И всё же Кусла просто пожал плечами, потом пошарил за пазухой и сказал, ловко игнорируя их оправдания:

— Эй, разве я не сказал, что вы не просто так это для меня сделаете? Давайте, я покажу вам кое-что хорошее.

— К-кое-что хорошее?..

— Верно. Разве вы не встречались с парочкой вещей на работе, которые приводили бы вас в бешенство?

— ...

Как будто одурманенные, стражники изо всех сил пытались понять слова заключенного. Сквозь замутненное восприятие они могли видеть, как две тени танцуют перед ними, пока они недоверчиво смотрели на решетку.

— Возьмем ваших начальников и сослуживцев.

— Н-начальников?

— Да, ваших начальников. Эти некомпетентные хвастуны могут щеголять своими высокими должностями, потому что они родились в знатных семьях. В этом городе есть такие семьи, как Лутсы, Бароуз и Юдифь — все они знатные и властные, с огромными мечами они галопом скачут на своих конях, выставляя себя напоказ, пьют свой эль, сидят у каминов и спят только на постелях, набитых овчиной! В один день они ходят по округе и забирают все те немногие деньги, которые вы заработали, стоя ночью перед заключенными, и у вас есть право возмущаться ими. Если подумать, то я даже не знаю, кто является заключенным на самом деле.

Парочка ещё раз переглянулась.

Однако в этот раз они еще и сглотнули в унисон.

— Что это... за хорошая вещь?

Клюнули.

Кусла усмехнулся. Его дьявольская улыбка всё больше искушала пару охранников.

— Вот эта маленькая вещица.

Кусла показал маленький флакон в своей ладони, помахав им перед железными прутьями.

Глаза охранников следили за ним, словно котенок за пряжей.

— Просто подсыпьте немного этого порошка в еду тех, кого вы ненавидите.

Тут же их лица исказила тревога.

Ни один из охранников не смотрел на другого прямо, но краем глаза то и дело косились друг на друга.

— Эй, неужели ты хочешь сказать, что это...

Кусла показалось, будто он может слышать истинные мысли в голосе стража.

Очень немногим из числа тех, кого Церковь приговаривала к смерти и бросала страдать в тюремной камере, давали зловещий титул «Интерес». Для Куслы этого было достаточно, чтобы ожидать увидеть поглощающую стражников тьму.

Они оба синхронно шагнули вперед.

— Что именно... внутри?

— Мышьяк.

— Мышьяк?

— Он был очищен из реальгара самого высокого качества. В прошлом один парень, который работал со мной, лизнул его из-за своего неумеренного любопытства.

— Лиз... лизнул это?

— Ага. Такие люди, как мы — безнадежные идиоты. Мы обязаны попробовать подобные вещи, если у нас есть такая возможность — это словно наркотик. Итак, дурак, который лизнул это...

— Что случилось? С этим дураком?

Кусла с напускным безразличием ответил:

— Да ничего.

— ЧЁ?.. — яростно заорали в то же мгновение стражники, решившие, что их обманули.

— Но на следующее утро, когда я зашел к этому парню в комнату, я увидел, что его кожа полностью разложилась, лицо почернело, руки иссохли, и выглядел он словно сожженный труп. Это действительно потрясло меня. Мифы об убийстве древнего короля Аэолуса оказались правдой, и это было тому доказательством.

Кусла снова потряс флаконом.

— В мышьяке хорошо то, что человек не умирает сразу после его приёма. Пройдет какое-то время, прежде чем он начнет действовать, а это означает, что вы будете вне подозрения. Труп будет действительно уродливым — этот человек будет выглядеть так, словно его покинул Бог, и люди подумают, что его смерть — божья кара. Никто на самом деле не подумает, что порошок из этого маленького флакончика убил их, верно?

Улыбка Куслы стала ещё шире, а у слушающих его потенциальных клиентов на лице застыло серьёзное выражение.

— Можете ли вы открыть мне дверь в обмен на этот порошок?

Наступила полночь, солнце уже давно село, и слуг Бога не было рядом, поэтому никто, кроме этих стражников, не оставался дежурить. Оба они пристально смотрели на Куслу, почти пойманные им. В этом прогнившем мире не осталось никого, кто бы не хотел убить, по крайней мере, одного или двух своих заклятых врагов.

— ...

Окаменевшие стражники обливались холодным потом, стоя на ледяном сквозняке.

Однако их глаза показывали, что они пытались простить друг друга за свои грехи.

Кусла усмехнулся, услышав звон ключей на поясе охранника.

Их жизни были черным кошмаром. Этого было достаточно, чтобы ввести в искушение каждую их частицу.

В том, что они делали, не было ничего плохого.

Если кого-то и надо было винить, так это Бога -- за создание такого «противоречия».

— Т-ты серьёзно?.. — проговорил хриплым голосом человек со связкой ключей на поясе.

Рука тут же потянулась за ключами, из-за чего он потерял равновесие.

Усмешка Куслы расползлась до уголков его рта, когда прогремел божественный гром.

— Что вы делаете?!

Если бы подобная божья кара и могла бы убить человека, то раздавшийся глас, по крайней мере, был очень на это похож.

Стражники были поражены, неуклюже кувыркаясь, когда они, вероятно, попытались развернуться к источнику голоса и встать по стойке смирно.

Упав на пол, они подняли свои головы, посмотрели в сторону говорящего человека и, в тот же момент, четко поняли, что это они были настоящими заключенными.

С ними говорил начальник тюрьмы, владеющий здесь всей полнотой власти — высокопоставленный рыцарь, одетый в роскошные одежды, с белой бородой, которая блестела при дневном свете множеством волосков.

— Я должен был особенно подчеркнуть то, чтобы вы не разговаривали с этим человеком. Если будете говорить с ним, то создадите серьёзную опасность. Те, кто действует вне закона, будут признаны еретиками и не смогут предстать перед Богом!

— !.. !..

Два стражника почти забыли как дышать, словно почувствовали навалившуюся тяжесть на всё тело и разум одновременно. Старый рыцарь небрежно подошел к камере Куслы. За старым рыцарем Кусла мог увидеть фигуры двух молодых рыцарей, следующие его командам. Любой с первого взгляда мог понять, что они были хорошо натренированы; эти умелые парни разительно отличались от болтливых стражников.

На этих новоприбывших были надеты металлические шлемы, полностью закрывавшие их лица. Их броня, вероятно, противостояла всему, что мог бы использовать Кусла — известной по слухам так называемой «магией».

— Ты действительно опоздал.

Зрачки Куслы всё ещё были сфокусированы на свете, мерцающем сквозь решетку.

— Вердикт вынесен.

— Сожжение на костре?

Начальник тюрьмы издевался, отвечая:

— Не говори мне, что ты начал волноваться о своей жизни лишь сейчас?

Кусла пожал плечами, отойдя на несколько шагов от двери.

Один из рыцарей вырвал ключи из рук рухнувшего стражника, каждый из которых дребезжали на связке.

— Выходи, Кусла.

Тюремная дверь открылась с тихим скрипом.

— Беспокойный Алхимик.

Существуют некие люди, известные как алхимики.

Почти все считали их существами вроде демонов или ведьм.

На дворе стояла ночь — время, когда зимняя погода становится ещё более негостеприимной. Казалось, что все растения спят, а лишенные яркой листвы ветки ослабли под весом снега.

Куслу за руки выволокли из камеры рыцари в металлических шлемах. Он понимал, что его внешний вид ужасен, но чувствовал, что люди совсем над ним не смеялись.