— …

Нож вонзился в узкую перемычку на стене параллельно стойке.

Прямо под ней Изумо застыл на месте с согнутой спиной, выглядывая из-за стойки.

Она посмотрела на его лицо в двух сантиметрах под ножом.

— Ой, извини, извини. …Ты чего так разнервничался?

— Знаешь… — ответил он, шлёпнув лезвие ножа, вонзённого в перемычку. — Ты что, пытаешься меня убить?!

— Ой, да перестань. Я даже туда не смотрела и не имела намерения убийства. …Если б ты умер, то по чистой случайности.

Казами помахала рукой и одарила его горькой улыбкой, но он недовольно на неё посмотрел и схватил нож.

— Это тогда что? Почему он прилетел в мою сторону?

— Хм-м, — задумалась она.

…Почему же?

Что я должна тут сказать? — гадала Казами.

Через некоторое время она нашла ответ, поэтому произнесла.

— Ну, — спокойно сказала она. — Потому что я неуклюжа.

Изумо кивнул, развернулся, поднял руки ко всем в столовой, задал для них темп и затем опустил руки, чтобы все проговорили как один.

— Нет! Это не неуклюжесть! Это халатность!

— Ой, да ладно, — она чуть не отступила, но удержалась на месте. — Т-типичная ошибка!

— Э?

Все кроме Изумо затихли.

А?

Я прокололась? Больше, чем думала?

Под напором всплывающих в сердце странных фраз она слышала шепчущие голоса из столовой.

— Судя по всему, для неё это типично.

— Я тут подумал. Разве не прекрасно быть занудой?

— Вообще, если задуматься, «ошибка» была в том, что она швырнула нож, или что не попала по нему?

Голоса распространялись. В конце концов, тут собралось и немало членов UCAT, поскольку после «землетрясения» два дня назад им было больше некуда идти.

Многие оставались в убежище, организованном в спортзале, но обедали здесь в столовой.

Изумо отреагировал на все голоса, бросив взгляд за спину.

Через секунду он снова повернулся к ней.

— Скажи здорово, Чисато? Кажись, кое-какие недоразумения насчёт тебя прояснились.

— Какое же тут «здорово»!

Она решила защитить своё дело и развела руки в стороны, чтобы доказать невиновность.

— Э-эта ошибка — обычное дело между Каку и мной. Я случайно сталкиваю его с крыши; пытаюсь перепрыгнуть его, когда он спит, и случайно попадаю коленом в голову; когда чищу его уши, чихаю и случайно втыкаю палочку; или бужу его утром, отфутболивая с кровати.

— Я только что осознал, что прохожу через это изо дня в день.

— Да уж, я начинаю задумываться, что стоит, наверное, извиниться.

Казами вытащила нож из перемычки, встала перед Изумо на расстоянии вытянутой руки, мягко постучала по плечу тупой частью блестящего клинка и натянула небольшую улыбку.

— Прости меня, ладно?

— О-от этого мне ещё больше не по себе!

Когда все в столовой кивнули в согласии, Казами нахмурилась.

— Т-тогда как же мне извиниться?

— Хорошо бы для начала отложишь нож, не думаешь?

Она последовала его словам и заодно начала снимать передник.

— Погоди, Чисато! Оставь передник!

— …У тебя странные фетиши.

Она пробуравила его взглядом, и он по какой-то причине отвёл глаза.

— Н-н-н-нет, я просто подумал, что тебе нужно продолжать готовку.

— О?.. То есть, тебе нравится?

Он скрестил руки на её небрежный вопрос.

— Ну… — протянул парень. — Пожалуй, мне по вкусу, раз ты уже в таком виде, но специально я бы настаивать не стал.

— …Не ожидала, что ты выдашь прямо серьёзный анализ.

— Спокойно, — он выставил ладони, чтобы её остановить, после чего заговорил бодрым голосом. — Но в любом случае, мы не можем заниматься этим здесь! Правильно?

Она взяла ножи в обе руки, поэтому он принял защитную позу. Все за его спиной поступили так же и начали эвакуироваться.

Это обычная сцена, поэтому она вздохнула в оставшейся тишине.

— Ну, просто не мешай мне готовить. Если я не закончу за час, то не смогу взять это с собой.

— Хм? А мы будем обедать не здесь?

— Ты реально думаешь, что перед приездом в Митаку все успеют нормально поесть?

Ответив вопросом на вопрос, Казами опустила взгляд к рукам.

На столешнице лежал хлеб с очищенной корочкой, сама корочка, немного овощей и мясо.

— Мы можем устроить поздний обед со всеми.

…Хотя это просто отговорка, чтобы мы снова все вместе собрались.

Глубоко внутри она чувствовала, что это может быть их последней возможностью, поэтому хотела с пользой потратить доступное время.

…Какая же я слабачка.

Как раз тогда она осознала, что Синдзё не пришла в столовую, хотя, предположительно, проснулась.

Казами посещала комнату общежития Саямы и Синдзё утром этого важного дня, но парочка ещё спала.

Она сказала, что будет готовить в столовой, и Синдзё ответила со спящими глазами.

— Ладно…

За сим последовало протяжное «м-м».

Синдзё запаниковала о своём виде, лишь когда Казами ушла и закрыла дверь.

Синдзё должна была прийти в столовую как обычно, чтобы сделать завтрак Саяме, но так и не появилась. Учитывая время, они могли уже уехать в Митаку.

То ли Синдзё, то ли Саяма пытаются проявить доброту, — подумала Казами. — Может, они хотят дать нам время подумать и какую-то работу, чтобы отвлечь от напрасных волнений.

Но даже если так…

— Пожалуй, это не важно.

Казами принялась снова нарезать ингредиенты для сэндвича.

Отрезая хлебную корку, она начала задумываться, не делает ли этот обед в натянутой попытке вернуть «обычные» времена.

Но…

— Ты бы не стала готовить на восьмерых без реально хорошей причины.

Она обычно готовила, чтобы хватило себе и Изумо, или самое большее на четверых, но теперь старалась для восьмерых.

На одну только нарезку уходило три, а то и четыре четверти работы. И ей понадобится добавить ещё 15% на то, что съест она, чтобы утолить собственный голод.

О, нет. Если я буду так размахивать ножом, то стану вся мускулистой.

— Каку, не хочешь помочь?

— Э? Зачем?

— Чтобы сохранить мою красоту и свою жизнь.

— …Нехилое такое сочетание причин.

Он, судя по всему, совсем не собирался помогать.

Ну, это тоже в порядке вещей, — подумала Казами, внутренне пожав плечами.

…Мир как обычно продолжает ход, все как обычно здесь, и делают всё, как обычно.

— Тогда почему я сражаюсь в этой нетипичной битве против восьми порций обеда?

— Не прекращай, Чисато! Прекратишь, и нам будет нечего есть!

— Ты прав, — сказала она, вернувшись к работе.

Готовка заняла в несколько раз больше времени, нежели обычно. Если кто-то потом пожалуется, что было невкусно, она надерёт им задницу, но сомнительно, что кто-либо из тех голодных ртов такое скажет.

Они уплетут всё неутешительно быстро.

— Ну реально…

Готовка обеда для всех в одиночку натолкнула её на мысль.

— Я что, всеобщая мамочка?

— Угу, кроме одного. Я буду папочкой.

Изумо сказал это так естественно, что её сердце ёкнуло.

Она стояла к нему спиной, поэтому он не заметил.

— Эм…

Нужно сменить тему. Может о том, кому быть в школьном совете в следующем году, или о сегодняшнем вечере.

Э-э, э-эм…

— Эй, Каку, эти сэндвичи долго делать, так может, хотя бы приготовишь мясо и хлеб?

Как только она это сказала, Изумо начал перекривлять её отца.

— Вот это да, мама! У нас сегодня твои особые сэндвичи?! Папа теперь чрезмерно мотивирован! …Как тебе, Чисато?!

Полная чрезмерной мотивацией и сама, Казами швырнула в него ножом.

— Это святой день, так что замолчи!

— Святой день, да? — проговорила Синдзё на платформе станции.

Она находилась на западном краю первой платформы станции Митака. За спиной девушки, стоящей одной в защитной форме, установили стол и стулья для отдыха.