Следовательно, оставалось только кланяться перед отцом, сидящим перед ней.

Она извинялась, что бы он ей ни говорил, и использовала весь свой словарный запас извинений.

Простите.

Извините.

Мне очень жаль.

Великодушно извиняюсь.

Моя вина.

Прошу прощения.

Простите меня, ладно?

Ну, извини, чего там.

Прости меня.

Да прости уже, наконец.

Да просто извини.

Да. Извини. Же. Уже. Наконец.

— Я-я начинаю чувствовать себя так, будто ругают тут меня!

— Ой, извини. Немного увлеклась.

Казами снова поклонилась и, наконец, потянулась, чтобы врезать голову Изумо об пол.

— Простите нас!

Тем временем подошла её мать.

Казами медленно подняла взгляд и увидела, как мама передаёт отцу тарелку, с которой поднимался пар.

Она также увидела содержимое блюда.

— А! Это жареный рис, который я планировала сделать!

— Я использовала его весь.

— Чудовище!

— Ты усвоила урок?

У Казами заурчало в желудке.

— Ну…

В какой-то момент мама подхватила веер, которым обмахивала жареный рис.

— …Мва-а! Перец и готовая рыбная паста так хорошо пахнет!

— Вкуснятина! — сказал отец. — Твой жареный рис так хорош, мама!

— Прекратииите! Есть разница между наказанием и травлей!

Она не сдержала негодования, и её мать повернула к ней взгляд.

Женщина опустила плечи.

— Знаешь что?

— Что?

Рядом с ней Изумо, одетый в спортивный костюм, который он позаимствовал у её отца, проговорил.

— С-секундочку!

На этот раз он сам преклонил голову.

— Это всё моя несдержанность! Чисато здесь ни в чём не виновата!

Казами немного удивилась.

— К-каку. Я прям растрогана.

— Не веди себя так, будто такое впервой….Но какая разница. Это в самом деле моя вина.

Отец Казами, поедающий жареный рис, кивнул.

— Но Чисато не сопротивлялась, так что вина отчасти и на ней.

Услышав это, Изумо рывком поднял голову.

Его лицо было серьёзным, но тут же переменилось.

— Да уж, пожалуй, вы правы.

Ой дурак, — подумала Казами, поднимая кулак, но остановилась, когда её мать прочистила горло.

Изумо сжался от её кулака, но она повернула взгляд на взрослых.

— И всё же, мне кажется, иначе и быть не могло.

— Почему?

— Ну, — начал парень. — Не будь меня с ней, Чисато бы расплакалась.

— С чего бы это?

— Были кое-какие… сложности на работе, — Изумо тщательно подбирал слова. — Некоторые напарники, возможно, отправились на тот свет.

Он снова глянул на родителей Казами.

Изумо встретил их смущённой улыбкой, будто готовясь к их ответу.

— Она заплачет, если останется одна, правда? Так что я должен быть с ней.

Услышав это, Казами махнула поднятым кулаком.

Она мягко стукнула его в плечо.

— Д-дурак.

И сделала это ещё пару раз.

— Н-не расписывайся за меня. Ненавижу.

Но его, похоже, не заботило. Он не отрывал глаз от родителей.

Прекратив колотить рукой и подняв голову, чтобы посмотреть на родителей, она обнаружила их встречные взгляды.

…Ну надо же.

Она не знала, как реагировать на их прищуренные глаза, и ощутила, что щёки становятся всё краснее.

— Ч-чего это вы?

— Ну, — начал отец, набрав ещё риса в рот. — Я только что понял, что тебе всегда нужно на кого-то полагаться.

Она отклонилась назад, словно кто-то её подстрелил.

Терпеть этого не могу.

И никто не постоит за мою честь? Пожалуйста, явись, герой.

Но после того, как никто не появился, даже после трёхкратного призыва, она выровнялась обратно.

— Н-ни на кого я не полагаюсь. Каку, п-прекрати уже выдумывать себе отмазки!

Изумо посмотрел на неё с идеально серьёзной миной.

— Ты сейчас чертовски мила, Чисато.

Не говоря ни слова, Казами его пристукнула.

О, думаю, из этого получилась хорошая смена темпа, — сделав это, подумала она.

На кровати друг возле друга сидели Саяма и Синдзё.

Они разместились у стены и говорили о нынешнем положении дел и романе Синдзё.

Во тьме их слова вызывали друг у друга облегчение и улыбки на лицах. В телах ещё оставалось тепло.

Синдзё накинула рубашку.

После того, как они закончили обсуждать протагониста романа, Саяма кое-что добавил.

— Хорошая книга. Я хочу, чтобы ты написала гораздо, гораздо больше, Синдзё-кун. Ты станешь автором?

— Не думаю, что это будет так просто.

— Но если ты не забросишь своё стремление, то, думаю, сможешь им стать.

— Вот оно, значит, как? — спросила она, после чего сглотнула и засмеялась.

На что Саяма наклонил голову и немного прищурился.

— Я подумывала, что смогу продолжить сочинять книги о тебе и происходящем вокруг нас. Материала хватит на всю жизнь, не правда ли?

Её небольшая улыбка продолжала шириться.

— Поэтому я рада, что жива, и хочу победить Левиафана. Иначе не смогу написать о том, что ты будешь делать потом.

Она услышала, как Саяма сказал «ясно» и прислонился к стене.

— Если будешь писать про меня, мне это тоже поможет.

— Поможет тебе?

— Да.

Он кивнул.

—————.

И через некоторое время запустил руку в волосы и добавил.

— Чисто между нами, у меня ничего по типу твоего романа.

Сбитая с толку, Синдзё лишь слышала звон его тихих слов в ушах.

— У Изумо есть ИАИ, у Казами — её пение, у малыша Хибы есть Школа Хибы, Микаге-сан ждут множество радостей, найденных в мире людей, у Харакавы есть его драгоценная повседневная жизнь, а Хио-кун, судя по всему, хочет стать учителем.

Это утреннее пространство, разделённое ими двумя, возможно, пробивало его на откровенность.

Он говорил о том, что было у его напарников.

Возможно, слишком дёшево назвать их «мечтами», но ко всему этому те люди относились всерьёз.

Синдзё наблюдала, как Саяма говорит о будущем своих товарищей по отряду, но затем он закрыл глаза.

— Ты понимаешь? Я могу стать серьёзным, когда необходимо, но Путь Левиафана передал мне дед, и я всего лишь улаживаю прошлое, оставленное отцом и дедом. Когда это кончится, я по-прежнему смогу действовать всерьёз, но у меня не будет ничего, кроме работы прямо передо мной. Я могу подумать лишь об одном, что мне останется.

— И чем же?

— Да, возможно, я могу всерьёз полюбить тебя.

— Успокойся.

Несмотря на свои слова, она гадала, что произойдёт, если он станет в этом серьёзен. Она не могла представить себе любовь уровня Пути Левиафана.

Но когда он открыл глаза, его лицо не поменялось. Осталось обычное невозмутимое выражение, но…

…Он переживает?

Заметив это, Синдзё взяла его за руку и произнесла.

— Не волнуйся. Мы можем с тобой вместе поискать, что будет после Пути Левиафана.

Наверное, прозвучало смутновато, потому что он к ней не повернулся.

Тем не менее, она выдала больше слов.

— Если миру не придёт конец… то давай, пока мы ищем, продолжим всерьёз вести переговоры и сражаться.

Он всё равно не смотрел в её сторону.

— Ты серьёзно думаешь, что случится что-либо уровня Пути Левиафана? Я не могу такого представить.

— Ты ошибаешься.

Её незамедлительный ответ, наконец, заставил его повернуться.

Удивление в его глазах спрашивало, всерьёз ли она, но Синдзё не шелохнулась.

Она не сомневалась, так просто его остановить.

Как бы он на себя не смотрел, Синдзё обладала в этом абсолютной уверенностью.

…У меня даже есть доказательство.

Ей казалось, нужно ему сказать. Он раскрыл ей собственные мысли, так что она хотела ответить соответствующе.

Поэтому девушка поднесла руку к груди и приказала сердцу говорить начистоту.