Женя поставил «Ауди» на прежнее место. Они взяли рюкзак и мешок, Желток вынул отмычку, окинул взглядом на прощание салон, не осталось ли там чего-нибудь, и оба вместе вышли из машины. Женя запер дверь, забросил рюкзак на плечо, Зоя взяла мешок, и они двинулись прочь отсюда.

- Как ты думаешь, сколько здесь у нас? – спросила Зоя, прижимаясь к Жене.

- Не знаю. Но, одно могу сказать: такой кучи денег я в жизни не видел, - ответил Желток и обнял девушку свободной рукой.

На резиновом коврике брошенной «Ауди» под пассажирским сидением остался лежать ключ от Зойкиной квартиры. Голубой медвежонок всматривался в темноту, и его глазки тускло поблескивали в лунном свете, проникавшем сюда через боковое стекло.

52.

Джип «Лендровер», в котором сидели Гоша и Рыжий, остановился перед распахнутыми воротами, ведущими к дому Больмана. Рыжий, собиравшийся выйти из машины, чтобы набрать код, замер и удивлённо присвистнул.

- Это чего он? Чё, типа день открытых дверей, да?

Гоша внимательно осмотрелся по сторонам.

- Ой, не нравится мне это, Серёга. А ну, давай быстрее к дому. Пушку достань.

Джип двинулся вперёд по дорожке. Проезжая мимо ворот, он раздавил мощным протектором один из осколков подфарника от «Ауди» Красавчика.

Бойцы подъехали к дому, и вышли из машины.

- Свет горит, значит, они на месте, - тонко заметил Рыжий.

Гоша ничего не сказал. Больман обязан был быть на месте, поскольку его предупредили насчёт их появления. Вот только включённый свет – это ещё не показатель.

Рыжий поднялся по ступенькам и поднял руку, чтобы нажать на кнопку звонка.

- Стой, - тихо сказал Гоша, сделав предостерегающий жест.

Он подошёл к двери, держа пистолет наизготовку. Рыжему тоже передалась его настороженность, и он засопел, обхватив обеими руками рукоятку своего «Парабеллума».

Гоша открыл дверь. То, что она оказалась незаперта, как и ворота, почему-то не очень удивило его.

Они с Рыжим вошли внутрь. Картина, открывшаяся перед ними, не требовала объяснений. Гоша глазами показал наверх. Рыжий кивнул и, мягко ступая, направился к лестнице. Сам Гоша двинулся по комнатам первого этажа. Преувеличенной осторожности, подобно Рыжему, он не проявлял. В доме, судя по всему, уже никого не было. Внизу, где лежали Больман и охранник, чувствовался запах газа. Судя по тому, что запах был слабым, его выпустили около часа назад. В общем-то, пора бы им и очухаться. Если только не …

Гоша вернулся обратно и осмотрел Больмана. Нет, всё в порядке. Вырублен. А охранник уже сам начал подавать признаки жизни, шевелясь и издавая невнятные пока звуки.

Сверху спустился Рыжий и покачал головой.

- Никого, - шепотом по инерции сообщил он.

- А бабки? – нормальным голосом осведомился Гоша.

- Сейф пустой, - тоже переходя на обычную громкость, сказал Рыжий. – Это чего, блин, а? Какая-то сука кинула его на наши бабки? – Рыжий указал на Больмана.

- Да, - подтвердил Гоша, - кто-то конкретно на нас наезжает. Чувствую я приближение большой бури.

Он достал из кармана мобильник и набрал номер Матвея. Тот уже должен был быть на встрече с эстонцами.

«Ой, что сейчас начнётся», - подумал Гоша.

53.

Ахмедов собирался ложиться спать, когда зазвонил телефон. Сердце его тревожно запрыгало в груди. С сегодняшнего утра он каждый телефонный звонок воспринимал как предвестник беды.

Шаркая по ковру домашними тапочками, он подошёл к аппарату, и взял трубку.

- Не спишь? – голос, раздававшийся в трубке, Ахмедов уже слышал сегодня. – Думаешь, где деньги взять? Или уже надумал?

- Думаю, - сказал Нурсултан, изо всех сил стараясь, чтобы голос предательски не дрогнул.

- Смотри. Пора бы уже и придумать. Целый день был в распоряжении. Ты учти, много мыслей – это не всегда полезно. От них волосы вылазят. Ты просто делай то, что тебе сказали, и всё будет в порядке. Понял?

- Понял.

- Ну вот. Так что, кончай думать и начинай действовать. Завтра, за полдня, всё подготовишь, и будешь ждать звонка. Будешь?

- Буду, - покорно подтвердил Нурсултан.

- То-то. Что главное в жизни? Сама жизнь и здоровье. Твоё и близких. Кстати, тебе адрес «Моховая, восемь» знаком?

Ахмедов замер. Это был адрес его тёщи в Курске, куда он сегодня отправил жену и ребёнка. В трубке раздались короткие гудки. Его ответа никто не ждал, он никому не был нужен.

Нурсултан машинально поставил трубку на место. Внутри у него как будто всё заморозили. Это не шутки. И не компания каких-то придурков. Раз они отследили его жену до самого Курска , значит, это серьёзная организация, которая, действительно, может соперничать с самим Хасаном. Это худший из всех вариантов. Две большие силы столкнулись на нём, Нурсултане Ахмедове. Он оказался между молотом и наковальней. Любое движение – и от него только брызнет во все стороны.

Ахмедов подошёл к окну. Где-то там внизу были люди Хасана. Он попытался вычислить, в какой из машин они находятся, и не смог. Однако, ощущение того, что его охраняют, не приносило облегчения.

Сейчас Ахмедов предпочёл бы, чтобы охраняли его семью.

54.

Матвей сложил трубу и в задумчивости легонько постучал ею по крышке стола. Он находился в кабинете Больмана возле опустошенного сейфа. Хозяин кабинета уже приходил в чувство внизу. Перед Матвеем сейчас находился охранник Борис по кликухе «Гурон». Лицо его болезненно морщилось. Правую покалеченную руку он бережно поддерживал левой, временами покачивая её, как малого ребёнка.

- Ты открыл дверь, даже не посмотрев, кто там? – спросил Матвей, укладывая мобильник в карман.

- Так … они ж … код набрали. Кто ж мог ещё, если не свои? Мы ж с шефом ждали … Гоша с Рыжим … за бабками. Я и подумал …

- Ты лучше не думай, - спокойно сказал Матвей, - это у тебя плохо получается. Потому что думаешь ты жопой. Которой теперь тебе и придётся расплачиваться.

- Матве-ей, - перепуганно заныл Гурон. Он даже забыл про руку и перестал её покачивать. – Ну, кто ж знал? Там ведь они … ворота … Ну, как Гоша с Рыжим.

- Твоя задача какая? Охрана. Ты бабки получаешь не за то, что думаешь, а за то, что стережёшь. И когда кто-то приходит, ты обязан, прежде всего, проверить, кто это, а не полагаться на то, что они правильно кнопки нажали.

Гурону очень хотелось оправдаться, но тут Матвей был прав, и он сидел молча, надеясь только на то, что наказание будет не самым суровым.

- А, может, - Матвей помолчал, - ты с ними в доле? Что-то гладко у них получилось. И код они знают, и дверь ты им спокойно открываешь, и не мочат они вас, хотя должны бы, а?

- Да ты что, Матвей! – Гурон вскочил с низенького диванчика, на котором сидел. Подобное предупреждение попахивало пулей в затылок или удавкой на шею. – Да я … Ты мне этих гадов только … А вот!

Он торжествующе поднял покалеченную руку:

- Это ж они мне … Чего бы тогда?

- Для правдоподобия, Борик, для правдоподобия. Рука, она, понимаешь, заживёт, а деньги останутся. За соответствующую сумму чего бы и не потерпеть немного?

У Гурона не хватило слов. Он задохнулся, открыл и захлопнул рот, моргнул, глядя в упор на Матвея выпученными глазами.

В это время в комнате появился сам Больман в сопровождении Биты. Лицо казначея было красным, глаза слезились.

- Садись, - сказал ему Матвей. Сейчас хозяином был он, вне зависимости от того, кому принадлежал этот дом. Больман послушно сел и промокнул слезащиеся глаза большим клетчатым платком. Совпадение с образом убитого горем человека было абсолютным.

Бита, располагаясь рядом с ним, кивнул Матвею, давая понять, что люди на месте, работа идёт, всё, что может быть обнаружено, они найдут.

- Значит, ты открыл дверь, - Матвей опять обратился к Гурону, - и что дальше?