Не то чтобы она боялась близости на брачном ложе. Перспектива ее действительно не радовала, но дело было не в этом. Нет, брак в целом — вот чего она хотела избежать. Слишком многие из ее подруг были обручены с колыбели, выходили замуж за мужей намного старше их в тринадцать или четырнадцать, рожали детей в пятнадцать или шестнадцать и становились матерями троих или четверых детей к двадцати годам. Так было, если они не умирали от тяжелых родов. Первый брак ее собственной матери был подобным, хотя достаточно счастливым, возможно, потому что отец Изабель, лорд Крэгсмур, проводил много времени при дворе.

Во втором браке ее матери не все было гладко. Шестой граф Грейдон был жестоким и деспотичным человеком, который относился ко всем, кто был рядом с ним, с таким же презрением, которое он проявлял по отношению к людям, прикрепленным к его землям. Его слово было законом, и он не допускал ни обсуждений, ни неповиновения в любой форме от своей жены, падчериц или сына и наследника от предыдущего брака. В течение многих ночей Изабель и ее две младшие сестры съеживались вместе в кровати, слушая, как он бил их мать за то, что она осмелилась усомниться в его умении управлять хозяйством, раздала слишком много денег на милостыню или отказалась разделить с ним супружеское ложе. Дети наблюдали, как она превратилась из улыбающейся, энергичной женщины в бледную и запуганную тень самой себя, видели ее выкидыши, которые происходили от побоев, или как она рожала мертвых младенцев. Не было большой неожиданностью, когда она не смогла оправиться от одних таких родов. Спасительное чудо было в том, что монстр, который был ее мужем, вскоре погиб вследствие несчастного случая на охоте.

Нет, Изабель не хотела никакого мужа.

Но если она будет сопротивляться Брэсфорду, это не принесет ей никакой пользы и может рассердить его до такой степени, что он станет жестоким, как ее сводный брат, который сформировался по образу своего отца. Единственным оружием, если ей суждено избежать того, что хранит в запасе ночь, было терпение и ум, данный от Бога. Что хорошего они могут ей принести, она не догадывалась. Боль от ее сломанного пальца — слабая отговорка, более того, Брэсфорд, по всей вероятности, будет настаивать на том, чтобы она рассказала, как это произошло. Если она признается в своем упрямом отказе от брака, эта причина вряд ли расположит его к ней. Она могла заявить о начале месячных, но не была уверена, что это удержит его. Обет безбрачия мог бы остановить его, хотя только на то время, пока он не сделает вывода, что ее бы не прислали к нему, если бы она была им связана.

Нет, должно было быть что-то другое, неотложное и жизненно важное, что нельзя было бы игнорировать. Сейчас, подумала она с осознанной иронией, было прекрасное время для проклятия Трех Граций Грейдонов, чтобы почувствовать его силу.

На самом деле, она боялась, что ничто не остановит Брэсфорда в его стремлении обладать ею. Столько женщин, должно быть, молили о спасении из этой ловушки, в основном бесполезно. Девушкам ее положения суждено было стать пешками монархов, передвигаемыми по королевской воле от одного мужчины к другому, и все их слезы и мольбы ничего не меняли. Самое большее, что Изабель могла сделать, — стараться угождать во время празднования, наблюдая и ожидая чуда. Если оно не произойдет, она должна вытерпеть что бы ни случилось в кровати хозяина Брэс-форда со всем достоинством, которым она могла располагать.

Отыскать дорогу в большой зал было не сложно. Следовало только идти на низкий гул мужских голосов и запах сальных свечей, дым от огня на кухне и аромат теплой еды. Она послала Гвинн вперед, чтобы та позаботилась об удобствах за столом для нее, так как хозяйство здесь вели преимущественно мужчины. Служанки, конечно, имелись в большом количестве, но, видимо, здесь не было ни одной женщины, служившей экономкой, ни одной матери, сестры или жены надежного друга. Также, если Гвинн права, не было и шлюхи, привыкшей согревать постель хозяина и напускать на себя важный вид, хотя Изабель сомневалась в том, что это было ей во благо. Мужчина, предпочитающий спать с любовницей, не будет испытывать такую настойчивую потребность в жене.

Когда она приблизилась к началу лестницы, в дальнем конце коридора мелькнула тень. Ее очертания стали увеличиваться по мере того, как она приближалась к ярко горящему факелу, отмечавшему начало лестницы, принимая форму ее сводного брата. Он только что появился из облицованной камнем уборной, которая была выдолблена в толще торцевой стены: коренастый и приземистый, с тяжелой поступью, большой головой, покрытой до бровей копной рыжевато-каштановых волос, бородой оранжево-красно-го оттенка и водянистыми голубыми глазами. Пока он шел, он поправлял гульфик между зеленой и красной штанинами своих двухцветных рейтуз, продолжая делать это дольше, чем было необходимо, когда увидел ее. Запах эля служил достаточным доказательством того, как он провел время с момента их прибытия. Его губы были мокрыми, и один из уголков изогнулся, когда он увидел ее.

Дыхание сперло у нее в груди, но она приказала себе не мучиться и не бояться.

— Хорошо, что мы встретились, Грейдон, — сказала она мягко, когда он подошел ближе. — Я надеялась поговорить с тобой наедине. Ты был прав, хозяин Брэсфорда не собирается ждать, пока будут произнесены наши клятвы, а опробует меня как обычный пастух, чтобы убедиться, что выбранная им невеста детородная.

— И что из этого?

— Мне было бы комфортнее, если бы сначала нас благословил священник.

— Когда ты уже поймешь, дорогая сестра, что твой комфорт не имеет значения? Пастух — твой муж. Лучше свыкнись с этим и с тем, тебе придется с ним спать.

— Разве это не оскорбительно, что я должна выходить замуж за ничтожество? Ты мог бы поговорить с ним, настоять на том, чтобы он подождал в знак уважения.

— О нет, я не сумасшедший, чтобы конфликтовать с тем, кто пользуется благосклонностью короля. Ты сделаешь, как велят, и точка. Если только ты не хочешь, чтобы еще один твой палец стал кривым?

Пока он говорил, он схватил ее руку, отгибая назад мизинец. Жгучая боль пронзила ее, как укол меча. Ее ноги подогнулись. Она упала на каменный пол перед ним в озере алого бархата, крик застрял в горле.

— Ты слышишь меня? — спросил он, наклоняясь над ней.

— Да. — Она остановилась, чтобы сделать шипящий вдох. — Я только…

— Ты раздвинешь ноги и выполнишь свой долг. Ты будешь медово-сладкой, о чем бы он тебя ни попросил. Ты послушаешься меня или, клянусь кровью Господа, я возьму палку и отхле…

— Я не думаю!

Это возражение, сказанное тоном глубочайшего презрения, прозвучало откуда-то сверху. Темная тень выросла на стенах, когда высокая фигура взошла на последние две ступеньки лестницы, которая вела из зала внизу. Через мгновение Грейдон отпустил ее руку с сердитым проклятием. Он упал на колени рядом с ней. Позади него стоял Рэнд Брэсфорд, заломив руку ее сводного брата назад и прижав ее между лопаток.

— Вы в порядке, моя леди? — спросил ее жених с требовательной заботой.

— Да, да, думаю, да, — прошептала она, не поднимая на него глаз, ее взгляд был прикован к его темной тени, которая отбрасывалась на пол вокруг того места, где она стояла на коленях.

Брэсфорд переключил внимание на мужчину, которого он без усилий держал крепкой хваткой.

— Ты принесешь извинения моей леди.

— Будь проклят ты и она… — Грейдон запнулся с хрипом боли, когда его руку завели выше.

— Немедленно, если тебе дорога твоя правая рука.

— Ради всего святого, Брэсфорд! Я только делал за тебя твою работу.

— Мою? Ни в коем случае! Я жду извинений!

Черты Грейдона скривились в гримасу, которая выражала насмешку и раболепный ужас, когда его плечо затрещало под напором Брэсфорда. Он тяжело дышал сквозь стиснутые и пожелтевшие зубы.

— Я сожалею о повреждении, — выдавил он из себя наконец. — Да, сожалею.

Рэнд Брэсфорд толкнул его так, что он растянулся на полу. Ее сводный брат поспешно попятился на корточках, пока не ударился о стену. Он вскочил на ноги, тяжело дыша, с лицом, пур-пурно-красным от ярости и досады.