— В моей части отчета все в порядке, — спокойно сказал Кадзусе.

— У меня тоже все хорошо, — отозвался Баркер, при этом глядя куда-то в сторону.

— Это все, что вас волнует? — сдавленным голосом спросил Погребняк. Игорь чувствовал, что специалисту по контактам нужно совсем немного, чтобы взорваться. — А то, что все это, — он потряс над головой распечаткой, — стоит невероятных денег, вас не волнует? Вы хотя бы себе представляете, сколько будет потрачено на то, чтобы просто расшифровать эти розовые сопли?!

Он уже кричал.

— Представляете, сколько людей будут сидеть и вычищать помехи? Сколько людей будет работать только над тем, что бы свести все пакеты в один? Сколько машинного и людского времени будет потрачено, на перевод? Они там, — Погребняк ткнул пальцем куда-то в небо, — они там ждут, что мы пришлем им информацию о планете, о полете, о космосе этом сраном! А тут, простите, что: «Катенька попробуй понять…» Вы в каком мире живете? Или кто-то хочет из своего кармана оплачивать любовные письма нашего капитана? А? Баркер, ты хочешь платить за капитана?

Кларк неожиданно посмотрел на Богданова и буркнул:

— Не знаю, как покажется остальным, но меня в отчете смутили только мои же опечатки.

— Меня тоже они смутили, — сказал Кадзусе и на всякий случай добавил: — А больше ничего.

Его брат молча смотрел в мониторы, а когда пауза стала невыносимой, пробормотал, опустив голову:

— Подготовка к передаче идет в штатном режиме. Выход на расчетную мощность через десять минут стандартного корабельного времени.

— Да вы обалдели все, что ли? — Погребняк опустил руки и удивленно посмотрел вокруг. — Сдурели? Не понимаете? Совсем ничего не понимаете? Это же идиотизм. Это растрата государственного имущества! Это статья! Преступление!

Богданов вдруг почувствовал, как отпускает впившаяся в виски боль. Кровь, до того яростно бившаяся в голове, вдруг отхлынула. И кулак Баркера стал не преградой, а чем-то вроде дружеского толчка в бок. Мол, держись, ничего… Кларк не удерживал его, капитана, а закрывал, вроде как защищал.

Игорь кашлянул, возвращая себе голос. Аккуратно отодвинул Баркера в сторону.

— Александр Погребняк, напоминаю вам о том, что капитаном экспедиции по-прежнему являюсь именно я. А также делаю вам официальное предупреждение о неподобающем поведении. Это предупреждение будет отражено в отчете по возвращении корабля на Землю. После второго предупреждения вы будете арестованы. Вам понятны мои слова?

— Так точно. — Погребняк так скрипнул зубами, что Кадзусе поморщился. — Но я должен донести до вашего сведения, что по возвращению на Землю, буду вынужден подать на вас жалобу о полном или частичном профессиональном несоответствии.

— Это ваше право.

— Разрешите удалиться?

— Разрешаю…

Погребняк крутанулся на каблуках и вышел из кают-компании. Дверь за ним тихо закрылась.

Остальные члены экипажа вдруг резко потеряли интерес к происходящему, Кадзусе и Баркер вернулись к обсуждению какой-то там истории с двумя китаянками и одной кенийкой. Причем Баркер настаивал, что это была именно кенийка, а Кадзусе утверждал, что эфиопка.

Богданов поднял разлетевшиеся во время конфликта бумажки и ушел в рубку.

Он не увидел того сочувственного взгляда, который кинул ему в спину Кадзусе.

Вернувшись в кабину управления, Игорь бросил отчет на стол и прижал ладони к лицу. Потом вытянул руки… Пальцы мелко и противно подрагивали.

— Докатился… До чего я докатился?..

Он вынул из кармана маленький голопроектор, в котором обычно хранили фотоальбомы. Ткнул в кнопку на крышке. Где-то внутри устройства загорелся светодиод, над столом возникла небольшая картинка.

Это лицо Игорь знал до мельчайших подробностей. Иногда, засыпая, он разговаривал с ней, что-то доказывал или вспоминал.

Катерина.

Она улыбалась, откуда-то из прошлого. Игорь помнил ее смех, голос… Все было таким живым, близким, настоящим.

Может быть, она точно так же сейчас улыбается кому-то еще.

Эта мысль была резкой, как удар в живот. Игорь зажмурился, не желая думать, но мысли, словно нарочно, крутились вокруг одного и того же. Кто-то другой… Кто-то другой… Кто-то другой… Не он, не Игорь, а кто-то другой!

Забыть ее! Забыть!

«А ведь и забыл бы, — неожиданно подумал Богданов. — Если бы кое-кто мне любезно не напомнил… Но зачем?»

Теперь подколки Погребняка выглядели уже иначе.

«К чему он подталкивает меня? Для чего ему все это? Просто дурак? Но нет, не похож, да и не держат дураков там… Неужели подсадной? Но кому понадобилось?»

Игорь встал, прошелся по рубке. Бесцельно провел ладонями по панели управления. Та откликнулась, перемигнулась огоньками датчиков. Со стола ехидно и озорно скалилась Катерина.

— Что происходит? — спросил сам себя Игорь. — Что происходит на моем корабле?

«А в твоей голове? — прозвучал в голове словно бы чужой голос. — А в твоей голове что происходит?»

Резко пискнула связь.

— Бортинженер капитану. Мы достигли расчетной мощности для передачи на Землю.

— Понял вас, спасибо. — Богданов отключил связь и вывел на экран текст отчета. Машинально подправил баркеровские опечатки. Подошел к примечаниям. Покосился на фотографию Катерины. — Хватит, пожалуй… Хватит!

Он рывком дотянулся до проектора и раздавил плоскую коробочку в ладонях. Пластмасса жалобно хрустнула. Лицо Катерины заморгало и исчезло. В душе стало пусто и глухо. Но уже не больно.

Направленная на Землю антенна выстрелила через подпространство пакет данных о геологии новой планеты, о здоровье экипажа и о том, что полет проходит успешно. И никаких примечаний. Никаких.

Глизе 581-g в обзорный экран выглядела как черный диск, подсвеченный красноватым светом местного солнца. «Дальний-17» заходил к планете с ее ночной стороны. Если с 581-с проблем не было, то подступы к ее соседке оказались не так просты, как хотелось бы.

Звездная система Глизе 581 была небольшой. Шесть планет около тускловатого красного карлика невеликой массы и остатки строительного материала, астероиды, беспорядочно рассыпанные по системе внутри так называемой зоны Златовласки, области вокруг звезды, где шансы на зарождение жизни достаточно высоки.

Романтически настроенный Кадзусе заметил, что на планетах должны быть очень красивые метеоритные дожди.

Богданов на этот раз красоты не оценил. Для него перемещение с орбиты на орбиту стало сущим наказанием. Двигаться внутри системы приходилось с большой оглядкой. Игорь то и дело менял траекторию, спал, не покидая рубки. Кадзусе хмурился, но ничего не мог поделать. Капитан нарушал все правила распорядка, однако другого выхода у него не было. То же самое делал бортинженер.

Мацуме, казалось, вообще не спал. Маленький японец осунулся, подурнел, перестал бриться, отчего щетина на его лице росла какими-то неопрятными клочками. Но зато вся автоматика слушалась капитана с одного касания. Ни сбоев, ни проседаний по мощности.

Остальные маялись бездельем, выполняли рутинные обязанности и, по старой морской традиции, драили корабль. Баркер каждый день проверял персональные спасательные капсулы и систему эвакуации, а также пытался составить каталог местных астероидов класса М по Моррисону-Чапмену с поправкой на спектральный класс местного солнца. Задача была не простая, но выполнимая. И у Кларка к концу перелета, накопилось достаточно информации для толстого справочника.

— Каталог Баркера, — гордо улыбался он, толкая Кадзусе в бок. — Хочешь, и твое имя впишу? Есть у меня на примете карликовая планета. Будет астероид Кадзусе, хочешь?

Японец неизменно корчил кислую мину и отвечал, что со стороны Баркера намекать на разницу в росте — полная бестактность.

Чем занимался Погребняк, Богданов не интересовался, но, наверное, не скучал. Может, рапорт строчил, так сказать, чтобы потом не потеть.