— По-моему, вы слишком увлеклись! — Блейз отделился от машины и неспешно подошел к Кэтлин. — Мы с вами смотрим на вещи разными глазами. Я вижу здесь совсем другую картину, Кэтлин.

— Что? — спросила она, все еще находясь во власти мечты. Своей. Не имеющей ничего общего с его мечтой.

— Это все не то. Коттеджи, плавательные бассейны и все прочее. Непрактично.

— При чем тут практичность? Ведь это возможно, Блейз. Эти мечты могут стать реальностью.

— Я дам вам представление о реальности. Я куплю двух-подъездный или четырехподъездный дом в городе. Установлю в доме пандусы, наклонные въезды для инвалидных колясок. Оборудую кухни низкими стойками, выключатели сделаю ниже, чтобы человек в инвалидном кресле мог дотянуться без усилий. Предусмотрю другие изменения для удобства тех, кто будет там жить.

По мере того как он говорил, чудесный образ райского сада с коттеджами и бассейном тускнел, расплывался, пока совсем не исчез. Остались шесть акров земли, кустарник, канава… Возвращение к реальности оказалось довольно болезненным — примерно как падение с лестницы.

— Четырехподъездный дом? Из тех, что рассчитаны на проживание максимум восьми человек, но из экономии разделены на такие тесные клетушки, чтобы вместо восьми можно было впихнуть восемнадцать? Вы это имели в виду, когда обещали Майку дом?

Блейз поджал губы и, отвернувшись, сказал:

— У вас, леди, слишком богатая фантазия. Я не хочу становиться соучастником ваших прожектов.

— Прекрасно, — сказала Кэтлин и пошла к машине. Черт побери! Она была красивой даже в гневе. Солнце зажигало искры в ее волосах. Тяжелая волна темных волос подчеркивала сливочную белизну шеи. Блейз испытывал непреодолимое желание отодвинуть в сторону эти волосы и прижаться губами к теплой коже, вдохнуть ее аромат и… Блейз почувствовал шевеление за выгоревшим джинсовым треугольником. Это плохо, если мужчина теряет над собой контроль при одной только мысли о женщине. Если бы можно было лечь с ней на траву под теми деревьями… опустить тонкие бретельки ее легкого платья, а потом…

Что с ним происходит? Он не готов к такого рода отношениям. Не готов физически. И все же с ним что-то произошло. Новая любовь? Эта женщина уже царила у него в голове, неведомыми путями направляя его мысли совсем не в ту сторону. Осторожно! Если дело так дальше пойдет, она запряжет и начнет погонять. Заставит думать о том, о чем ему не хочется думать, и делать то, чего он не хочет делать. Блейз представил, как невидимые нити опутывают его, словно паутина зазевавшуюся муху. Он напомнил себе, что должен заниматься тем, ради чего приехал сюда, а потом… А потом он уедет. «Никогда не оглядывайся назад» — вот девиз, которому стоит следовать. Оставь прошлое в прошлом.

И тогда Кэтлин обернулась к нему. Тишина и покой царили в этом загородном уголке. Он вспомнил ее слезы, когда она рассказывала о своем крестнике. Вспомнил, как дрожал ее голос. Женщина с сильными чувствами. Страстная женщина. Но страсть сейчас могла ему лишь помешать. Он сделал шаг к машине, потом вдруг остановился.

— Блейз, — позвала его Кейт.

Ее глаза сверкали, и влажные полные губы манили к себе. Никто не смог бы противостоять искушению.

«Что за черт, — подумал он, шагнув к ней. — Что за чертовщина происходит!»

Блейз крепко прижал ее к себе. Она издала то ли вздох, то ли вскрик. Что это было? Удивление или протест? Не важно. Блейзу было почти все равно. Он и не пытался понять.

Им владело странное ощущение, будто ее место навечно было определено в его объятиях, а он лишь бессознательно стремился защитить то, что считал своим по праву.

Сколько раз успели ударить в унисон их сердца, десять или тысячу раз, Блейз не знал. Они по-прежнему стояли обнявшись. Блейз остался глух к доводам рассудка. Умом он понимал, что должен немедленно оставить ее в покое. Но тело уже не подчинялось воле.

Блейз прикоснулся губами к ее губам. Рот ее был сладок и нежен, как созревший плод, и чуть отдавал медом. Он застонал, с жадностью вбирая в себя эту медовую нежность. Вначале она отвечала стыдливо, потом осмелела и приоткрыла губы. Одной рукой придерживая ее за подбородок, другой он ласкал нежную кожу затылка.

Кэтлин застонала и прижалась к нему теснее. Она не могла больше сдерживать себя. Телом ее правил инстинкт. Блейз провел ладонью вниз по ее спине и бедрам и крепко прижал к себе.

Он почувствовал, как она внезапно напряглась, словно стремясь вырваться, и неохотно оторвался от ее губ, ослабив объятия.

Кэтлин отошла на шаг. Потом еще на шаг.

Как такое случилось? Кажется, они ссорились. Он не соглашался с ее предложениями… И вдруг он стал ее целовать. Целовать так, как никто до него не целовал. Ее все еще пошатывало от напора ощущений, вызванных его объятиями.

— Здорово! Все каскадеры так целуются? — спросила она со смешком, стараясь обратить все в шутку.

— Конечно, — протянул Блейз. — Это входит в программу тренировки.

— И это правильно. Стоит представить, как фанатки бросаются к тебе на шею… Наверное, тебе сейчас этого не хватает?

— Еще бы.

Кэтлин вздрогнула и пристально посмотрела ему в глаза. Выражение его лица оставалось абсолютно непроницаемым. Она ни за что не могла бы сказать, о чем он думает. Кэтлин внезапно стало не по себе от того, что она ответила на его поцелуй. Молчание становилось мучительно неловким. Надо было срочно о чем-то заговорить, но ничего в голову не приходило.

Наконец она спросила:

— Как Майк оказался в Глендейле?

Блейз вздохнул:

— Очевидно, мать оставила его одного в колыбельке и он выпал оттуда. Ударился головой. Ушиб ту область мозга, которая отвечает за двигательные навыки.

— Это ужасно!

Блейз пожал плечами:

— Разве кто-то посмеет утверждать, что жизнь справедлива? Как бы там ни было, мать его вскоре после этого случая умерла от передозировки наркотиков. Бабушка не могла о нем заботиться. Так он оказался в Глендейле.

— А теперь пришел его черед выходить в жизнь, — задумчиво проговорила Кэтлин так, будто только сейчас она начала в полной мере осознавать, что значит «выйти в жизнь» для Майка, не способного самостоятельно подняться даже из инвалидной коляски.

— Иметь надежную крышу над головой — это уже кое-что для хорошего старта, — сказал Блейз, переминаясь с ноги на ногу.

Кэтлин видела, что Блейзу как-то не по себе. Неужели это он из-за нее? Едва ли.

— У тебя хорошие намерения, Кэтлин. Ты сможешь всего добиться. Сможешь сделать то, о чем мечтаешь. Я желаю тебе удачи.

Кейт умела читать между строк. Блейз считал их дискуссию законченной. У него были основания для того, чтобы соблюдать определенную дистанцию. Достаточно вспомнить о нашествии репортеров в приют. Кэтлин направилась к машине.

— Я сказала, что не имею никакого отношения к журналистам, выследившим нас в Глендейле! Ты что, не понял?

— Это не имеет значения, — сухо ответил он и открыл для нее дверцу.

— Нет, имеет.

Кэтлин села, наблюдая за тем, как он садится за руль.

— Забудем об этом, Кэтлин.

Кейт разочарованно вздохнула. Всю жизнь ей приходилось подчиняться и уступать. Родителям. Брату. Мужу. Но на этом пора ставить точку.

— Послушай, твоя подруга из фирмы по продаже недвижимости… Она может показать мне, что у нее сейчас есть?

Блейз завел двигатель.

— Уверена в этом. С радостью тебе поможет, — довольно сдержанно ответила Кэтлин. Она тоже имела все основания держать его на расстоянии.

— Ну, как дела?

Блейз оторвал взгляд от газеты и увидел на пороге гостиной Стива. Парень, как обычно, был полон энергии и оптимизма. Блейз в ответ неопределенно пожал плечами. Стив, ничуть не обескураженный неразговорчивостью друга, подошел и сел в кресло рядом.

— Кейт сейчас, наверное, договаривается со своей знакомой, агентом, чтобы та назначила мне встречу на завтра, — пояснил Блейз, посчитав, что, как гость, обязан соблюдать приличия.