— Ничего себе! Это ты-то не любишь, когда с тобой во всем соглашаются? Я же слышу, как ты разговариваешь с Людьми по телефону. Отдаешь приказания, а возражений и слушать не желаешь. Хотя, впрочем, тебе никто возражать и не осмеливается. Ты от всех ждешь мгновенного и безоговорочного повиновения — и в спальне ничуть не меньше, чем где бы то ни было. Твои подчиненные должны бежать исполнять порученное, едва ты соизволишь рот раскрыть!

— Но ты-то к моим подчиненным уж никак не относишься.

— Не знаю, не знаю. — Патрисия уже не могла удержаться. — Разве наложница не является такой же подчиненной, только на другой лад?

— Наложница! Силы небесные, ну и старомодный у тебя лексикончик! Но мне нравится. Наложница, — задумчиво повторил Стивен. — Да, из тебя получилась бы образцовая наложница.

Патрисия была готова отвесить ему звонкую пощечину, но в это время швейцар распахнул дверь ресторана и перед ними появилась роскошная блондинка в безукоризненном вечернем туалете и с огромными голубыми глазами.

При виде Стивена эти огромные глаза стали еще больше, но через миг сузились, разглядев рядом с ним молодую женщину.

Стивен стиснул руку Патрисии. На миг все трое замерли, глядя друг на друга.

— Привет, Стив! — прощебетала блондинка, очевидно поняв, что не дождется, чтобы он поздоровался первым. — Давно не виделись!

— Давно, — холодно процедил молодой человек.

Патрисия видела: он буквально излучает враждебность, даже ненависть. Он ненавидел эту женщину. Но почему? Быть может, он когда-то любил ее и она его предала?

Молодая женщина поглядела на блондинку повнимательнее, желая лучше рассмотреть предполагаемую соперницу. Интересно, сколько хотя бы ей лет? Но блондинка относилась к тому типу светских львиц, возраст которых угадать решительно невозможно: от двадцати пяти до сорока, а то и до пятидесяти.

Весь облик роскошной, холеной блондинки выдавал время, проведенное в салонах красоты, а соответственно, и потраченные на эту самую красоту немалые деньги. На лице, пожалуй чересчур подтянутом и стандартном, ни морщинки. Умелый макияж. Золотистые — интересно, от природы ли? — волосы, уложены на голове замысловатой короной, в которой каждая прядка заняла именно ей отведенное место.

Патрисия поняла, что по сравнению с этой ухоженной и упорядоченной красотой должна выглядеть просто неряхой и растрепой. Стивен не дал ей много времени на сборы, поэтому она лишь расчесала локоны и заколола несколько прядей наверху, позволив остальным спадать на плечи, как им будет угодно. Вообще-то ей шли распущенные волосы, а к этому платью — особенно. Но изысканным или утонченным назвать результат было никак нельзя.

— Хорошо выглядишь, — продолжила блондинка, снова обращаясь к одному Стивену и подчеркнуто игнорируя его спутницу.

— Прости, Дайана, мы очень спешим, — коротко бросил он и, крепче сжав руку Патрисии, потянул ее за собой.

Патрисия была изумлена. Ну и грубость! Ну и невоспитанность! И это — Стивен, тот самый Стивен, который всегда восхищал ее своей деликатностью и умением обращаться с людьми, даже незнакомыми? Ни разу еще она не видела, чтобы он вел себя подобным образом.

Не удостоив блондинку более ни единым словом и даже не оборачиваясь, Стивен вошел в холл ресторана. К ним навстречу уже летел услужливый метрдотель. Стивена здесь хорошо знали и считали почетным гостем. Молодых людей, как всегда, проводили в отдельный кабинет, отделенный от общего зала темно-зеленым бархатным занавесом. Звуки оркестра доносились сюда приглушенно, в витых позолоченных подсвечниках горели свечи, словом, все дышало романтикой.

Патрисия уже не раз бывала здесь со Стивеном и всегда приходила в восторг. Однако короткая встреча в дверях изрядно подпортила ей настроение. До романтики ли, когда сгораешь от ревности и любопытства? Что бы там ни говорил Стивен, а Патрисия отлично видела, какими глазами смотрела на него белокурая Дайана. На мимолетных знакомых или товарищей по работе так не смотрят.

Она не хотела сама начинать разговор об этом происшествии и с трепетом ждала, что Стивен сам ей хоть что-нибудь скажет, хоть как-то прокомментирует свое странное поведение. Но нет, он словно нарочно тянул время: долго и обстоятельно беседовал с метрдотелем о всяких пустяках, потом еще дольше обсуждал с официантом меню и выбирал вино. К тому моменту, когда заказ был все-таки сделан и они остались одни, Патрисию уже совсем разбирало. Но она боялась сказать что-нибудь не то, рассердить Стивен. Или, еще того хуже, — огорчить ее.

Однако он и сам заметил, в каком она состоянии. И понял почему.

— Можешь не ревновать, — без предисловий заявил Стивен. — Дайана была подружкой моего отца, а вовсе не моей.

— А я и не думала ревновать, — гордо вздернув подбородок, солгала Патрисия. — Просто удивилась твоему поведению. Что эта Дайана натворила такого ужасного, что ты с ней даже вежливо поздороваться не можешь?

Стивен сжал губы. А когда через несколько секунд заговорил, голос его звучал холодно и отстраненно. Патрисия уже успела узнать, что такое спокойствие скрывает у него самый сильный гнев.

— После смерти матери отец словно с цепи сорвался. Не знаю, может, таким образом он пытался излечить горе, но выглядело все очень некрасиво. Как будто он наконец-то обрел свободу и хотел этой самой свободой хорошенько воспользоваться. Ну и, естественно, в помощницах у него недостатка не было. Как же, он снова стал завидным женихом: и не стар, и в самом расцвете сил. На такого всякая польстится! Вокруг него целая свита образовалась из таких вот, как эта Дайана, лощеных, красивых и абсолютно беспринципных стерв. Через некоторое время он вроде бы начал предпочитать ее всем остальным — появлялся всюду лишь с ней, украшения дарил. Газеты уж предрекали помолвку. А потом у отца случились неприятности в бизнесе. Ничего удивительного, когда тратишь все время на то, чтобы волочиться за дамочками, невольно упускаешь из рук бразды правления. Я тогда уже занимался своим делом, а не его, поэтому мы крепко поссорились.

Патрисия кивнула. Он уже рассказывал ей, как неприятно поразило его поведение отца после смерти матери и как отношения меж ними начали стремительно ухудшаться вплоть до того, что Стивен ушел из отцовской компании и основал свою в принципиально иной сфере бизнеса.

— Так вот, — продолжал тем временем Стивен, — стоило только просочиться слухам, что компания отца близка к банкротству, как Дайана тут же бросила его. Он аж почернел — я хоть и зол на него был, но и то пожалел. Потом-то небось эта дура локти кусала. Он выплыл, справился с трудностями, не зря же его прозвали Железным Джимом, а она осталась не у дел. Впрочем, он все равно урока не усвоил: месяца не прошло, как его вторая такая щучка окрутила, и позубастее первой. Нынешняя моя мачеха.

Последние слова Стивен процедил с нескрываемым отвращением. Патрисия уже знала, как он ненавидит новую родственницу.

— А вот и шампанское! — поспешил он перевести разговор на другую тему.

Патрисию не совсем устроило объяснение Стивена. Почему-то ей казалось, что он чего-то недоговаривает. Однако она выждала, пока официант откупорит бутылку и нальет им по бокалу. Лишь снова оставшись наедине с возлюбленным, спросила:

— Ты ведь обычно предпочитаешь вино. Почему же сегодня заказал шампанское?

Стивен пожал плечами.

— Решил, что сегодня самый подходящий случай. Я ведь задолжал тебе праздник и настоящее поздравление. Помнишь, я ведь не смог выбраться к тебе на день рождения?

Еще бы она это не помнила! Ей никогда не забыть, как в ее душе в тот день боролись противоречивые чувства. С одной стороны, было невыразимо обидно, что любимый не смог выкроить время, чтобы хоть ненадолго приехать к ней. А с другой — он так мило поздравил ее по телефону, а день начался с появления посыльного с огромным букетом белых лилий. Однако она никак не ждала продолжения.

— Ой, Стивен! Как же это мило!

— Я вообще чертовски мил, — довольно усмехнулся он.