— А что считаешь ты?

— А я сказала ей, что ты меня любишь.

— Так оно и есть.

Сердце Патрисии подпрыгнуло, понеслось вскачь. Неужели, неужели это правда? Ведь Стивен еще ни разу не признавался ей в любви. Давал понять, что она ему нравится, что он ее хочет — сколько угодно. Называл всякими ласковыми шутливыми прозвищами. Но слов самой любви она от него еще не слышала. Только слова страсти. Как вот недавно…

— Между прочим, — полувсерьез-полушутливо заметила она, — если бы ты и правда меня любил, то не грозил бы наброситься прямо здесь, в автомобиле, на глазах у прохожих.

В первое мгновение Стивен уставился на нее как на ненормальную, но потом недоумение в его в глазах сменилось задумчивостью.

— Ага, я, кажется, понимаю, что ты имеешь в виду. Нет, дорогая, ты ошибаешься. Но и я тоже. Беру свои слова назад. Ты не хотела нарочно меня дразнить. И ты не ханжа. Ты по-прежнему неисправимо романтична. За это я тебя и люблю. Ты — как королевна из сказки, которая сидит в высокой башне, а об окружающей действительности понятия не имеет. Ну что ж, пусть этот верный скакун, — тут он похлопал по серебристому металлу автомобиля, — отвезет нас в замок твоего королевича, где мы сможем все выходные предаваться самой что ни на есть романтичной любви.

— А ты действительно пробудешь со мной все выходные? — радостно спросила Патрисия, занимая место рядом с водителем.

Стивен вздохнул.

— Увы, моя королевна. На самом деле — нет. На воскресенье у меня назначена встреча с нашими американскими коллегами в Нью-Йорке. Вылетаю из Лондона завтра вечером.

Увидев, как у нее вытянулось лицо, Стивен потрепал ее по руке.

— Прости, милая. Правда, ничего не могу поделать. Важный проект. Впрочем, тебе это все неинтересно. Не буду загружать твою хорошенькую головку рабочими проблемами.

— Почему? — совершенно искренне возразила молодая женщина. — Мне было бы очень интересно послушать о твоей работе.

На миг Стивен словно бы весь напрягся, а потом, взяв руку Патрисии, поднес ее тонкие пальцы к губам и поцеловал. По коже молодой девушки пробежали огненные мурашки.

— Милая, — пробормотал он, — я ехал сюда вовсе не затем, чтобы обсуждать рабочие проблемы. А затем, чтобы хоть ненадолго отдохнуть и развеяться. С моей прелестной подругой.

Патрисия вся засияла.

— Ты назвал меня подругой!

И снова Стивена озадачили ее слова.

— Ну да, подругой. Прелестной подругой. А что? Я что-то не то сказал?

— То! Самое то! — пылко заверила его молодая женщина и, отворачиваясь к окну, одними губами добавила: — Надеюсь.

Она нарочно сейчас старалась не встречаться с ним взглядом, чтобы не гадать, что же таится в глубине его непроницаемых глаз. Довольно и того, что он хоть таким образом подтвердил, что любит ее. Назвал подругой. Да и надо ли задумываться, пылая под его взглядом, что вызывает этот огонь — любовь или только страсть? Уж в страсти-то сомневаться не приходилось: Стивен хочет ее, хочет жадно и ненасытно.

В памяти снова непрошенно всплыли слова бабушки, о том, что он не даст ей того, чего она хочет.

Неправда! Сжав губы, Патрисия упрямо продолжала вести мысленный спор с бабушкой. Еще как даст! До завтрашнего отъезда, пусть всего только на сутки, но он даст ей свое общество, свою любовь… и свое тело. А это все, чего она жаждет в данный момент.

Молодая женщина украдкой взглянула на Стивена. Ну до чего красив! Полтора года они знакомы, а у нее всякий раз при виде него дух захватывает. Светлые, чуть волнистые волосы, чеканные черты лица, волевой, упрямый подбородок, красивые, хотя, на взгляд Патрисии, слишком уж плотно сомкнутые, редко улыбающиеся губы. Она знала, что не одна стала жертвой этой завораживающей, типично мужской красоты. В тех редких случаях, когда они со Стивеном куда-нибудь выходили, она замечала, как смотрят на него встречные женщины, и красавицы, и дурнушки. Помани он только пальцем — любая с радостью бросилась бы ему на шею.

Взгляд Патрисии переместился на руки Стивена. Как уверенно и в то же время легко держат они руль! В этом весь ее возлюбленный. Такой же он и с ней — сильный и нежный, властный и бережный одновременно. На нее вдруг накатил очередной приступ жгучего желания. Поскорее бы эти длинные сильные пальцы скользнули по ее телу, которое так жаждет их ласк…

Да полно, строго сказала себе Патрисия, обрывая поток сладострастных видений. Вот уж воистину она изменилась за полтора года, если теперь усматривает сексуальный подтекст даже в манере вести автомобиль!

Молодой женщине стало стыдно. Но страсть оказалась сильнее стыда. Скорей бы, скорей бы уж они доехали!

Квартира, которую снимал Стивен, находилась на самой окраине города, там, где Стратфорд незаметно переходит в ряд премилых поселков, типичных для английской глубинки, — крытые красной черепицей дома, белые стены, пересеченные косыми деревянными балками. На вид все, как в глубокой старине, — и не скажешь, что за романтичными фасадами скрываются помещения, снабженные всеми современными бытовыми удобствами и благами цивилизации.

Да и съемное жилье Стивена представляло собой скорее не квартиру в городском смысле этого слова, а первый этаж такого вот домика. Отделку помещений на втором этаже почему-то не довели до конца, так что там никто не жил, — и это, безусловно, являлось в глазах Стивена большим преимуществом. Молодой человек рассказывал Патрисии, что прежде во время коротких визитов в Стратфорд останавливался в отеле, но потом решил, что удобнее обзавестись местом, куда можно приехать в любой момент без всяких предварительных звонков и организационных хлопот.

Он дал Патрисии ключ от дома, но в отсутствие возлюбленного молодая женщина из щепетильности и деликатности никогда не заходила туда. Вот если бы Стивен сам предложил ей жить там… Но он не предлагал. Да, в сущности, ей и самой тоскливо было бы находиться тут одной, особенно потому что все напоминает о днях, проведенных вместе со Стивеном… И о ночах.

— О чем ты думаешь? — внезапно спросил он, бросив короткий взгляд на раскрасневшееся лицо Патрисии.

Она зарделась сильнее. Но не признаваться же, что думает она о ночах, которые провела в его постели. И о том, чем они в этой самой постели занимались. Однако Стивен, кажется, и сам догадался.

— Со мной ровно та же история, — засмеялся он. — Ну, ничего, считай, уже приехали.

И в самом деле автомобиль преодолел последний поворот и, взвизгнув шинами, затормозил перед домом. Стивен выскочил из машины, галантно открыл дверцу Патрисии и подал ей руку, умудрившись при этом страстно и многозначительно сжать ее ладонь.

Они уже собирались войти в дом, как вдруг внимание их привлекли громкие голоса. Дружно повернув головы, молодые люди увидели, что в паре ярдов от них разворачивается бурная жанровая сценка.

Почтенная пожилая леди — Патрисия иногда видела ее и знала, что она живет где-то по соседству, — остановила проезжавшего на велосипеде местного почтальона и на чем свет распекала беднягу. Тот, красный как рак, стоял одной ногой на земле, а другой все еще на педали велосипеда и явно не знал, как дать дёру. Его робкие попытки оправдаться тонули в громогласных и витиеватых обвинениях дамы. Для пущей убедительности она потрясала старомодным ридикюлем под самым носом несчастного почтальона.

Патрисия сжала губы, чтобы не рассмеяться, — так комично выглядела эта парочка. Однако, покосившись на Стивена, увидела, что тот помрачнел. Что это с ним? Но почти сразу догадалась, в чем дело. Судя по возмущенным речам обвинительницы, ей вот уже две субботы подряд не доставляли любимый еженедельник «Семейный очаг», в чем она усматривала прямую и непосредственную вину почтальона. Он же, когда удавалось вставить словечко, стоял на том, что по адресам все развозит в точности, а ежели в отделе доставки чего напутали, так он ни при чем.

Пикантность ситуации заключалась в том, что еженедельник, о котором шла речь, издавался компанией Стивена, хотя выпускали его не в Стратфорде, а в Лондоне. Глядя, как застыло и напряглось лицо возлюбленного, Патрисия сразу поняла, что будет дальше. И украдкой вздохнула.