К костру подошла Валентина. Увидев ее, Ломов вскочил и, широко улыбаясь, кивнул на сына.

- Валя! Я сына нашел! Живого!

Валентина радостно и удивленно вкинула брови. Ваня тоже встал и приветливо кивнул ей головой.

- Здравствуйте.

- Здравствуй.

Ломов сделал шаг к Ване и обнял его, прижав к себе.

- По ошибке прислали похоронку… Так что праздник у нас! Какого еще и не было!

- Нашли-то вы как друг друга? – спросила Валентина.

Ломов кивнул на лесок, где расположились на привале пехотинцы.

- Вон там я его увидел. Среди солдат.

Валентина посмотрела на Ваню.

- Ну, со вторым рождением тебя, Ваня!

Со стороны леска раздался громкий голос:

- Ломов!!!

Ломов и Ваня повернулись на голос одновременно и увидели солдата, который, отойдя от леска в сторону кухни, смотрел на Ваню. За спиной солдата пехотинцы становились в строй. Солдат махнул Ване рукой.

- Строиться!

Ваня повернулся к отцу.

- Все, батя, надо идти.

Ломов с сожалением вздохнул.

- Эх, не успели встретиться…

- Ну, теперь-то будем в одном полку! – успокоил друга Синдяшкин. - Не потеряется.

Перед тем как расстаться вновь, Ломов и Ваня еще раз обнялись.

Ваня развернулся и побежал к своей роте. Ломов, Синдяшкин и Валентина махали ему руками вслед…

…В воздухе раздался свист дальнобойного артиллерийского снаряда. Повара и Валентина непроизвольно вжали головы в плечи. Ваня, бегущий к своей роте, - тоже.

- Артобстрел! Ложись! – крикнул Ломов и упал на землю. Синдяшкин и Валентина -  следом за ним. Приподняв голову, Ломов посмотрел на бегущего Ваню.

- Ложись, сынок!

Ваня, пробежав еще несколько шагов, тоже плюхнулся на землю.

Мощный взрыв прогремел рядом с леском. Уже было вставшие в строй, солдаты роты Вани тут же разбежались в разные стороны и залегли. Землю вздыбил еще один взрыв – в том месте, где раньше стоял строй. Еще один снаряд упал, не долетев метров 30 до кухни. И еще один – недалеко от Вани.

Увидев это, Ломов вскочил и побежал к сыну, который лежал, накрыв руками голову…

…Снаряды густо ложились повсюду – и в леске, и у кухни…

…Ломов подбежал к сыну и навалился на Ваню сверху, закрыв его своим телом. Через пару секунд взрыв прогремел буквально в нескольких шагах от них…

…Артобстрел закончился. В воздухе повисла тишина. Синдяшкин и Валентина подняли головы и увидели Ломова, который неподвижно лежал на сыне, широко раскинув руки.

В глазах Синдяшкина и Валентины мелькнуло беспокойство.

Ломов не двигался. Почуяв неладное, Ваня медленно вылез из-под отца. Тело Ломова осталось лежать на земле: его спина была пробита осколками сразу в нескольких местах.

У побледневшего Вани затряслись губы.

- Батя!

Ломов не подавал признаков жизни. Его глаза были закрыты.

Ваня осторожно перевалил тело отца на спину. Взяв голову Ломова в руки, Ваня поднес лицо отца к своему. Из его глаз брызнули слезы.

- Батя!!!

К Ване подбежали Синдяшкин и Валентина. Оба упали рядом с Ломовым на колени.

Во взгляде Валентины смешались любовь и отчаянье.  

- Егорыч, миленький… Как же…?

Наклонившись над Ломовым, она схватила его руку и стала торопливо щупать пульс.

По глазам Валентины было видно, что пульса нет. Валентина уронила руку Ломова на землю и, обхватив ладонями лицо, зашлась в плаче. По щекам Синдяшкина тоже текли слезы.

К ним подошел полковник Трошкин.

Замерев на месте, он тяжело вздохнул и медленно стянул с головы фуражку…

…Неожиданно Ломов открыл глаза.

Увидев это, Синдяшкин, Ваня и Валентина разом перестали плакать. Ойкнув, Валентина торопливо полезла в карман гимнастерки, доставая из него индивидуальный перевязочный пакет. Разорвала его зубами. Приподнявшись, оглянулась по сторонам и

махнула рукой.

- Санитары!

Ваня держал голову отца в руках и, глядя ему в глаза, счастливо улыбался.

- Батя, живой!

Трошкин и Синдяшкин, лица которых лучились от радости, облегченно вздохнули.

- Слава те Господи, - прошептал командир полка.

Ломов обвел окружающих взглядом, увидел их заплаканные лица и сразу все понял.

Превозмогая боль, он с трудом растянул в улыбке губы.

- Что, похоронили меня? Рано, - Ломов перевел взгляд на Трошкина. - Я же еще зайца по-берлински не приготовил, товарищ полковник. Негоже помирать, не исполнив обещанного.

Трошкин улыбнулся в ответ.

***

В июне 1945 года полк стоял в предместье павшего Берлина.    

Полковая кухня расположилась на опушке леса. Синдяшкин возился у костра, помешивая что-то в большом котле.

Недалеко от кухни, на обочине дороги, остановилась полуторка, в кузове которой сидели Ломов, Валентина, Ваня и Варя. Синдяшкин поднял голову от костра, увидел их, распрямился и радостно вскинул обе руки вверх.

- Егорыч!

Синдяшкин побежал к машине.

Ваня выпрыгнул из кузова первым, помог выбраться из машины Варе и Валентине, а затем они все вместе помогли спуститься на землю Ломову.

Синдяшкин подбежал к Ломову.

- Как я по тебе скучал!

Ломов улыбнулся.

- И я по тебе.

Ломов и Синдяшкин обнялись. Стоя напротив друг друга, они искренне радовались встрече. Синдяшкин кивнул на Ваню, Варю и Валентину.

- Как проводил их с утра пораньше в госпиталь… Глаз не мог оторвать от дороги. Всё ждал, когда привезут тебя, - Синдяшкин хохотнул. - У меня из-за этого даже каша подгорела. Первый раз в жизни.

Все засмеялись. Синдяшкин взмахом руки пригласил их за собой.

- Ну, пошли! Буду кормить обедом.

…Ломов, Валентина, Ваня, Варя и Синдяшкин подошли к кухне и увидели приближающегося к ним полковника Трошкина. Все пятеро, повернувшись к нему лицом, вытянулись в струнку. Трошкин махнул рукой.

- Вольно, вольно!

Все расслабились. Трошкин подошел к Ломову, пожал ему руку и похлопал повара по плечу.

- С поправкой тебя, Егорыч!

- Спасибо, товарищ полковник, - Ломов улыбнулся. - Разрешите пригласить Вас на свадьбу. Послезавтра.

- Спасибо! На твою приду. Обязательно.

Ломов хитро прищурился.

- Не только на мою. Будем две играть. Сразу! – он кивнул на Ваню и Варю. - Жениха Вы знаете. А вот рядом с ним и невеста - Варя. Дочь Иваныча.

Брови Трошкина удивленно взлетели вверх.

- Во как!

- Собирались поженить их в сорок первом, в Москве. А получилось только в сорок пятом, в Берлине.

- Хорошо получилось! – Трошкин посмотрел на Ваню. - Отпуск по случаю свадьбы дали большой?

- Десять суток. И мне, и ей, - ответил Ваня.

Трошкин весело махнул рукой.

- А я Егорычу с Валентиной своей властью дам по двадцать!

Ломов и Валентина довольно переглянулись.

Увидев что-то вдалеке, Синдяшкин протянул руку в сторону леса.

- Смотрите!

Все повернулись к лесу и тут же заметили на его опушке серенького зайца, перебегавшего от куста к кусту, – всего в полусотне шагов от кухни. Синдяшкин подмигнул Ломову.

- Вот сегодня, Егорыч, и приготовим командиру зайца по-берлински!

Синдяшкин бросился к разделочному столу, рядом с которым на табурете лежал автомат повара, схватил ППШ и прицелился в зайца.

Ломов быстро подошел к Синдяшкину и положил свою руку на ствол автомата, пригнув его к земле. Синдяшкин удивленно посмотрел на Ломова.

- Ты чего?

- Не надо. Пускай живет. Настрелялись мы уже за эту войну… Хватит!

Синдяшкин кивнул на Трошкина.

- А как же обещанное?

Ломов повернулся к командиру полка.

- Товарищ полковник. Жалко зайчишку. Давайте я Вам вместо зайца по-берлински приготовлю…, - Ломов на секунду наморщил лоб, а потом выпалил. - Яблочный пирог по-берлински! Вкусный. Пальчики оближите.

- Да, жалко ушастого…, - вздохнул командир полка.

Немного поколебавшись, Трошкин согласно махнул рукой.

- Ладно! Меняю зайца на яблочный пирог.

Все, улыбаясь, смотрели на серенького зайца, даже не подозревавшего, какая над ним только что пронеслась гроза.