Синдяшкин наклонился к коробке с тушенкой, лежащей на земле у ног Ломова, и начал ее распаковывать.

Девушки продолжали движение, и Ломов, не отрывая от Валентины глаз, повернулся всем корпусом следом за медсестрой. Струя воды из носика чайника в руке Ломова полилась сначала мимо кружки на стол, а затем, минуя стол, попала прямо на голову склонившегося над коробкой Синдяшкина. Отпрянув в сторону, Синдяшкин распрямился.

Увидевшая это Валентина прыснула от смеха. Татьяна удивленно посмотрела на нее, а потом тоже перевела взгляд на поваров.

Синдяшкин, обтирая руками мокрую голову, возмущенно уставился на Ломова.

- Ты что?!

Спохватившись, Ломов поставил чайник на стол.

- Извини.

Синдяшкин обернулся и увидел медсестер. Те, уже не глядя на поваров, уходили от кухни все дальше и дальше. Синдяшкин сразу все понял и расплылся в улыбке.

- А-а-а… Это не та, что в машине была? С ранеными?

Ломов молча кивнул головой. Он продолжает зачарованно смотреть Валентине вслед.

Синдяшкин подошел к Ломову и толкнул его в бок.

- Э! А ты часом не втрескался?

Ломов бросил на друга сердитый взгляд.

- Отстань!

Ломов двинулся обратно к костру.  Синдяшкин громко засмеялся…

…Валентина и Татьяна шагали, удаляясь от кухни. Татьяна кивнула в сторону Ломова.

- Знаешь его?

- Видела один раз…  

- Мужичок ничего. Только старый он для тебя.

- Ну, какой он старый?

Заулыбавшись, Татьяна приобняла Валентину за талию.  

- Что, понравился?

Валентина покраснела.

- Да ну тебя!

…К Ломову, склонившемуся над котлом, подошел Трошкин. Прервав работу, Ломов вытянулся в струнку. Синдяшкин, увидевший командира полка, - тоже. Трошкин махнул рукой.

- Вольно, вольно!

Ломов и Синдяшкин расслабились. Трошкин улыбнулся.

- Слышал, оба работали в «Метрополе»?

- Так точно, - ответил Ломов.

Трошкин восхищенно причмокнул губами.

- Первый ресторан Москвы. Знаменитый. А уж сколько туда захаживало знаменитостей… Многих видели?

- Приходилось.

- Последний раз – кого?

Ломов замялся.

- Графа Шуленбурга. Немецкого посла.

Брови Трошкина удивленно взлетели вверх.

- Во как!

- Кормили за неделю до войны. Чтоб ему…

- Чем кормили-то?

- Его любимым блюдом – зайцем жареным по-берлински.

- Вкусное?

- Хотите, и Вам приготовим? - Ломов кивнул в сторону. - Лесок - рядом… Зайцев там полно. Если разрешите – сходим на охоту.

Ломов почесал в затылке.

- Днем на охоту времени нет. А ночью…

Трошкин облизнулся.

- Валяйте! Больно уж хочется попробовать!

***

Ломов и Синдяшкин с автоматами в руках лежали в кустах на краю большой поляны. Поляна была покрыта ровным слоем снега, залитого лунным светом.

Ломов прошептал:

- Сейчас появятся ушастые… Они тут будут, как на ладони.

Большой куст на противоположном краю поляны шевельнулся, и из-за него донесся еле слышный хруст снега. Ломов и Синдяшкин радостно переглянулись. Их глаза загорелись охотничьим блеском. Ломов улыбнулся.

- Вот и первый заяц.

Оба быстро взяли автоматы наизготовку. Из-за куста на поляну вышел… немецкий солдат в белом маскхалате со «шмайсером» в руках. У поваров отвалились челюсти.

- Ну, ни хрена себе заяц! – Синдяшкин кивнул на немецкого солдата. - Это ж немец! Смотри – со шмайсером!

Следом за первым немецким солдатом на поляну вышел второй, затем – третий, четвертый, пятый… Ломов и Синдяшкин с ужасом переглянулись.

- Откуда они в тылу?! – удивленно протянул Ломов.

На поляну продолжали выходить немецкие солдаты - еще и еще… Когда их оказалось там около двадцати, Ломов, тряхнув головой, вышел из секундного оцепенения и повернулся к Синдяшкину.

- Я останусь здесь. Черт его знает, куда они двинут. Надо проследить… А ты…, - Ломов махнул рукой назад. - Быстро лети к нашим. Поднимай по тревоге!

Синдяшкин согласно кивнул головой и начал осторожно отползать назад. Оказавшись метрах в двух от Ломова, Синдяшкин случайно задел ногой сухую ветку. Ветка сломалась с громким треском. Синдяшкин испуганно замер, вжав голову в плечи. Услышав треск, все немцы, как один, упали в снег. Они смотрели в ту сторону, где затаились Ломов с Синдяшкиным.

Их старший, обер-лейтенант, махнул двум солдатам, залегшим рядом с ним, рукой вперед: посмотрите, что там. Солдаты поднялись и, пригнувшись, побежали прямо на Ломова.

Ломов понял, что скрывать свое присутствие бессмысленно. Прицелившись, он пустил в сторону немцев длинную очередь. Пули срезали обоих фрицев: они упали в снег.

Остальные немецкие солдаты тут же дали дружный залп по обнаружившему себя Ломову.

Пули крошили кусты, в которых он укрылся, вздымая вокруг повара снег. Ломов всем телом вжался в землю. Развернувшись, Синдяшкин пополз обратно к Ломову. Ломов сердито повернул голову к другу, вновь оказавшемуся рядом.

- Почему вернулся?  

- Что наши, глухие? Пальба стоит на всю округу! Сейчас подтянутся!

Оба вели ответный огонь по фрицам -  короткими очередями…

***

Дверь землянки командира полка распахнулась.

Из нее выскочил на снег полуодетый Трошкин, застегивая на ходу ширинку галифе.

К нему подбежал лейтенант Могилевец с повязкой дежурного по штабу на рукаве.

Лейтенант козырнул и махнул рукой в сторону леса, откуда гремели автоматные очереди.

- Товарищ подполковник! Стреляют в лесу, километрах в двух!

- Поднимай комендантский взвод! - крикнул Трошкин.

Лейтенант развернулся и побежал в противоположном направлении.

***

Залегшие на противоположном краю поляны немцы, уже разобравшись, что ведут бой всего с двумя солдатами, начали короткими перебежками продвигаться вперед.

Пересекая поляну, они шаг за шагом приближаются к Ломову и Синдяшкину…

…Откатившись в сторону, Ломов дал короткую очередь. Немец, совершавший перебежку, упал. В ответ в сторону Ломова полетел сразу град пуль.  Ломов снова откатился в сторону, меняя огневую позицию. Опять послал в сторону немцев очередь. Несколько пуль вспороли снег вокруг него. Одна задела руку повара. Ломов негромко застонал и схватился за предплечье. Сквозь пальцы повара сочилась кровь.

Синдяшкин увидел, что Ломов ранен.

- Давай перевяжу!

- Потом! – Ломов кивнул в сторону немцев. - Глянь, как лезут!

Оба вели огонь по фрицам, которые подступали к двум поварам все ближе и ближе.

Упал в снег еще один убитый немецкий солдат. И еще…

…Когда фрицы оказались уже в 10-12 метрах от поваров, сзади к Ломову и Синдяшкину подбежали, раскинувшись цепью, около тридцати солдат комендантского взвода во главе с лейтенантом Могилевцом. Обернувшись и увидев их, Ломов и Синдяшкин облегченно вздохнули.

- Наши! – радостно воскликнул Синдяшкин.

Пришедшие на помощь к поварам бойцы дали дружный залп по немцам. Дрогнув, те начали отступать. Сраженные выстрелами, фрицы один за другим падали в снег…

…Наши преследовали немецких солдат, рассыпавшихся по лесу и пытавшихся спастись бегством.

- Живьем! Живьем брать фрицев! – крикнул Могилевец.

…Синдяшкин бежал за здоровенным ефрейтором, который был выше повара на две головы. Тот затравленно оглянулся на бегу и… со всего маху налетел на дерево. Ударившись об его ствол, упал на землю.

- О, майн готт! – простонал ефрейтор, роняя в снег автомат и хватаясь за ушибленное лицо.

Синдяшкин подбежал к ефрейтору, лежащему на боку, и со злостью пнул его сапогом по заднице.

- Чего разлегся? Тут те не пляж! Вставай, сволочь!

…Ломов преследовал обер-лейтенанта, несущегося среди деревьев. Обер-лейтенант, обернувшись, вскинул шмайсер и нажал на спусковой крючок. Вместо выстрела он услышал лишь предательское клацанье металла. Выругавшись, немецкий офицер со злостью швырнул автомат на землю и побежал дальше. Раскрасневшийся от быстрого бега Ломов начал отставать от немца. Расстояние между поваром и обер-лейтенантом увеличивалось с каждым шагом…