Джаго исчез, словно его отбросило словами. Она сказала - громко, чтобы услышать саму себя, хоть и не имела права складывать таких слов:

   - Пившие наши жизни -

   Ныне свою пейте кровь.

   Весело мне.

   Потом сзади с оглушительными хрустом что-то взорвалось, лопнуло, её потянуло - за всё тело, властной ледяной рукой - и она, обернувшись, радостно и спокойно шагнула во Вселенную...

   Успехи медицины вообще и регенерационой хирургии в частности на Земле и до войны были весьма значительными даже на галактическом фоне, а во время войны она и вовсе сделала невольный мощный рывок вперёд. Дело оказалось не в этом. Можно было биопротезировать части человеческих тел, восстанавливать и выращивать целые органы. Но что делать с человеком, у которого сломана психика? Или хуже того - не просто сломана, а раздроблена в кашу? Или ещё хуже - раздроблена и восстановлена нарочито неправильно? И терапия - тоже очень мощная - помогала не всегда. Далеко не всегда. Как будто враг, даже разбитый вдребезги, издеваясь, заложил в сознание множества спасённых телом людей жуткую бомбу с постояно меняющимся - от жертвы к жертве! - часовым механизмом...

   Корнеев временами проклинал себя за то, что согласился на эту работу. Согласился в самое тяжёлое время - когда стали массами возвращать и отбивать пленных. На неё не посылали по приказу. Хирургу можно приказать быть хирургом. А как приказать делать то, что делал он? В каких методичках написано, что делать, если ты в самый последний момент успеваешь не дать одиннадцатилетнему мальчику, которого ещё недавно собрал почти из кусков (двадцать три операции, двадцать три!), перерезать себе горло заботливо обёрнутым тряпкой с одного конца (чтобы не порезать пальцы!) куском где-то раздобытого стекла? Он ухитряется глубоко рассечь тебе руку, вырывается и при этом - что самое страшное! - не плачет, а визжит и воет. Когда же ты его более-менее успокаиваешь, он в ответ на твои слова начинает кричать: "А зачем мне жить?! Вы говорите, что я должен жить, а как я буду жить, если я даже не знаю, что я такое?! Тогда сотрите мне память! Сотрите мне память, будьте же человеком!" - и тебе нечего ответить на эти жуткие слова? Можно стереть память, можно... вот только скверная это штука. И глупая в конечном счёте.

   Ну а если таких случаев - сотни?

   А "переделки" - жертвы опытов нэйкельцев? А "зомби" - те, кого слишком поздно спасли из дайрисского плена?!.

   ...И приходится находить слова. Для каждого - свои. Обязательно находить, потому что если не найти - то в следующий раз он выпрыгнет из окна, или удавится на разорванном белье, или разобьёт себе голову о стену... и ни небьющиеся окна, ни бельё из хитрых тканей, ни мягкие стены его не остановят.

   Приходится учить их, как собрать себя из оставшихся кусочков. Хоть как-то. И когда ты в ответ на горькое тихое: "А... получится?" - сказанное откуда-то из района своей подмышки, отвечаешь честно: "Совсем - нет. Но что-то, что-то да - получится. А потом заново нарастёт остальное, потому что ты будешь жить - ну знаешь, как рану затягивает новой плотью и кожей?" - и слышишь вздох и бурчание: "Я попробую..." - ты понимаешь, что победил.

   И такая победа искупает все твои муки.

   А поражение, и снова поражение, и снова - лишь дают волю к новой борьбе и злость для этой борьбы...

   ...и - выжигают тебя самого...

   ... - И что ты ей сказал?

   Голос Пичаева отвлёк уже давно молчавшего после рассказа Корнеева от этих мыслей.

   - Я пока только слушал, - тихо ответил Корнеев. - Мы с ней ещё не раз встретимся; вторая встреча - завтра в обед. Здесь. Я не знаю, что я ей скажу. Не нашёл ещё. Но я - я найду.

   Корнеев встал. Глядя на него, поднялся и Пичаев, одёрнул привычно форменный мундир. Серьёзно подтвердил:

   - Ты - найдёшь... Надо же кому-то это... латать. Ты держись, Радка. И держи... иначе победа будет... неполная она будет, Радка. Неправильная... - потом сменил тон на беззаботный: - Ну что, тебе пора, я вижу? - Пичаев, думая ещё о чём-то своём, кивнул. - Давай провожу тебя, а сам погуляют тут немного. Не поверишь - никогда раньше на "островах" не был!

   Пичаев снова кивнул. Они - плечом к плечу - пошли к выходу. Молча уже. Но около автомата Корнеев вдруг задержался и неожиданно предложил:

   - Давай возьмём мороженого. Ударим по порции, а?

   И Пичаев почти обрадованно оживился:

   - Давай! Я ведь - не поверишь! - миллион лет его не ел!..

   Следует напомнить, что всего за годы Первой Галактической Войны в плену Альянса побывало 8 188 285 людей обоего пола, разного возраста и рода занятий (население колоний, оказавшееся под оккупацией, в их число не входит - подразумеваются только так или иначе полностью лишённые свободы люди). 1 637 675 из них - погибли, 3 170 167 - были обменяны (в основном - до 14-17 г.г. П.Г.В.) или освобождены в ходе войны при тех или иных обстоятельствах, 1 824 589 - в то или иное время различными способами так или иначе успешно бежали, 1 555 806 получили свободу уже после окончания боевых действий. 48 человек, в основном те, кто попал в руки врагов маленькими детьми, на Землю вернуться по разным причинам отказались.

   Земные пленные были в большем или меньшем количестве у всех воевавших против Земли рас (а это более пяти десятков), но основная их масса, конечно, приходилась на следующие расы (в порядке убывания):

   1.сторки;

   2.джаго;

   3.нэрионы;

   4.дайрисы;

   5.скиутты;

   6.нэйкельцы;

   7.гаргайлианцы.

   В той или иной степени все эти расы склоняли пленных землян к сотрудничеству. Но, например, скиутты в этом не усердствовали по причине презрения к предателям, нэрионы и гаргайлианцы - по причине довольно (а нэрионы - скорей ОЧЕНЬ) сильного сочувствия к землянам, сторки - из сохранявшегося буквально до последних дней войны высокомерия. Плен у этих рас был более или менее тяжёл зависимо как от расы, так и от конкретных случаев. Сторки чаще всего использовали пленных как обменный фонд, а иногда - и как рабочую силу (отличаясь, надо сказать, крайне изощрёнными способами нефизического давления на людей в принуждении к работе; ближе к концу войны они так же "отметились" несколькими крайне жестокими массовыми истреблениями пленных военных), нэрионы, скиутты, гаргайлианцы тоже охотно меняли пленных и содержали в более или менее комфортных лагерях; гаргайлианцы ставили пленных перед необходимостью обрабатывать землю, разводить скот и т.д. для их же, пленных, прокорма, но при этом не гнушались забирать часть произведённого (а среди нэрионов и скиуттов были очень часты случаи помещения оставшихся без родных и близких земных детей в собственные семьи).

   Джаго, нэйкельцы и дайрисы совершали против оказавшихся в их руках землян регулярные и постоянные акты жестокости.

   У дайрисов это было бесцельное с точки зрения человека ментальное воздействие, разрушавшее психику и сознание, а так же оставшиеся до сих пор до конца не понятыми разноплановые эксперименты. До 80% людей, побывавших в плену у дайрисов и вернувшихся оттуда, были либо искалечены физически, либо превращены в психически больных и полных идиотов, либо имели комплексные травмы - более половины из них так и не удалось вернуть к нормальной жизни. Но при этом дайрисы не пытались склонять людей ни к каким формам сотрудничества.