— Э? Микаге? Почему?

— Урон по Сусамикадо перенаправляется пилоту, но она принимает всё на себя, оставляя меня невредимым, — парень вздохнул. — Атаки Изумо-сана оказались на удивление мощными, потому что обычно урон принимала она. Бог Войны несколько понижает его броней и устройствами буферизации, но она всё равно принимает столько урона. Хотя я всё же дерусь в додзё.

— И много людей в додзё дерутся изо всех сил? Тебе нужно это запомнить. Твой нынешний метод атаки основывается на уроне, направленном на Микаге, пускай ты и не хочешь подобных жертв. Ты заявляешь, что защищаешь её, но твои действия с трудом можно так назвать. Если ты умрёшь, пытаясь её защитить…

Саяма закончил за него:

— Микаге-кун умрёт вместо него?

Этот вопрос вызвал тишину, и Казами слабо вздохнула.

…Так вот оно как.

С точки зрения Хибы, он не мог позволить врагу ранить Микаге, но это выливается в нанесении ей вреда самому ради её же защиты.

Но с точки зрения Микаге, как того, кто не мог нормально ходить и говорить, получение этого урона является для неё единственно возможным способом помочь человеку, который пытался её защитить.

…Какая нелепость.

Это было нелепо, но Казами казалось, что они оба желали проявить свою заботу в точной манере.

Она и Изумо не опасались ранить друг друга в бою до тех пор, пока они не выиграют и выживут. Они оба неуклюжи и неточны.

Но не все ведут себя так же. Вполне возможно их метод в определённых ситуациях мог с лёгкостью привести к смерти, и Казами не знала, что будет делать, если Изумо умрёт.

По этой причине, она ничего не сказала о ситуации Хибы.

…Я малодушничаю. Но всё же…

— В общем, давайте ужинать в предвкушении завтрашнего дня.

…Мы как-нибудь сможем справиться.

В пропитанном нефтью бетоне было вырыто тускло-освещённое помещение, которое окружали тридцатиметровые сборные стены. Глубина дыры скрывались в тени, и в центре находилось нечто с протяжными, узкими очертаниями.

Рядом с входом дыру пересекал подвесной мост. Его едва освещало несколько ламп с потолка.

По тому мосту переправлялись шаги.

Они принадлежали Сино.

Пока она пересекала помещение в жёлтом платье с корзиной в руке, металлический проход слегка затрясся.

Девушка приоткрыла уста и произнесла:

— Это не смешно, Алекс.

— Как ни крути, испугаться цикад звучит вполне в твоём духе.

Сино ответил мужской голос, исходящий от колонок на потолке.

Голос, названный Алексом, засмеялся перед тем, как продолжить.

— Так или иначе, какое счастье, что ты вернулась. Даже я волновался.

— Ох, вот как?

— Можешь спросить у Тацуми. Микоку же разволновалась так, что чуть не вернулась из Окаямы.

— Она всегда волнуется сверх меры. Значит, все в заднем офисе?

— Если моя священная память верна, трое в комнате для отдыха, а прораб и ещё один в офисе. Мне следует активировать супер поисковый режим справедливости?

Сино остановилась.

— Хм. Наверное, тебе следует к нему привыкнуть, так что давай.

После совсем небольшой паузы, голос Алекса снова донёсся от потолка.

— В спальной комнате: один на верхней комнате, один на нижней и один на полу. Они все спят. Тот, что на полу, говорит: «Акеми, с меня хватит. Я больше не могу». Прораб и Тацуми в офисе. Они играют в карты. Что такое «куитан»? Тацуми пьёт, насколько я могу судить, алкогольные напитки.

— Погоди-ка, Алекс! Почему ты нас подслушиваешь?!

Дверь сзади открылась и впустила немного света. В центре освещённого прямоугольника стояла Тацуми, уперев руки в бока. Она согнулась назад и выпила содержимое своего пластикового стаканчика.

— Разве борцы за справедливость в наши дни снуют по округе, занимаясь подглядыванием?

— Нет, Тацуми-сан. Я сказала ему…

Сино торопливо попыталась объяснить, но Алекс её оборвал:

— Этот инцидент всецело на моей совести. Сино никак за него не в ответе.

— Вот как? Алекс, я вижу, что ты защитник маленьких девочек не меньше, чем справедливости.

— Я-я вовсе не маленькая девочка!

— Тебе не следует такое говорить поле того, как из-за страха перед цикадами ты не смогла приехать днём! Благодаря этому, меня заставили для всех готовить. Серьёзно.

Тацуми схватила стаканчик с выпивкой обеими руками и пьяно рухнула на пол.

Прораб, стоящий у неё за спиной, кивнул.

— Попробуй представить, каково после Вашей стряпни было нам, мисс Тацуми. Ох, и ещё кое-что.

Он засунул фишку, указывающую на ставку, ей в волосы.

— Не пытайся улизнуть. Это повышает мою ставку до 3000 йен.

Он схватил её сзади за шиворот и развернул, поэтому Сино лихорадочно подняла корзину.

— Э-эм, прораб. У меня есть исправленная версия ужина.

— Я поем это позже, Сино-сан. Прости, но просто оставь всё здесь. Кстати, я слышал, что прошлой ночью тебе пришлось несладко. Ты в порядке?

— Да. Меня немного травмировало, но когда отпущу всех собак, я должна прийти в себя. Вроде как разведывательная группа Хаджи может воспользоваться добытой нами информацией, но на ней концептуальный барьер.

— Со своей стороны я могу разве что их поторопить. Но если они постараются, обещаю, что мы разберёмся во всем и либо нагоним, либо воспроизведем технологию. Ты тоже скажи им поторопиться, Сино-сан.

— Скажу.

Мужчина кивнул, потянулся к двери, таща Тацуми за собой, и затем поднял взгляд.

— Сино-сан, ты можешь поговорить с Алексом? Это новое тело, поэтому даже борец за справедливость будет переживать.

— Поговорю, — ответила она, как только дверь закрылась.

— Они действительно к тебе добры, — сказал через некоторое время Алекс.

— Хм. Я к этому привыкла, потому сложно сказать.

Сино горько улыбнулась и побежала к двери. Она поместила корзину рядом с ней и глянула в сторону.

Проходы и освещение, окружающие громадную дыру в земле, размещались только в четырёх углах потолка. Девушка глянула направо от двери и прошла под северо-западной лампой. Там она постучала по перилам слева от себя.

— Как твоё новое тело, Алекс?

— Я полагаю, что это, скорее всего, будет моим окончательным телом.

— Т-ты не можешь так говорить. Мы победим UCAT и затем будем все вместе.

— Ты наблюдательная девочка. Я говорил то же самое Тацуми, и она меня проигнорировала.

— Это потому что…

Сино запнулась, поскольку разговором о разнице в мышлении между ней и Тацуми ничего не добьёшься.

После некоторого колебания, она выдала безопасный вопрос:

— Как ты себя чувствуешь?

— Я всё ещё не достиг идеального состояния. Следует провести ещё некоторые модификации, и, похоже, мои доспехи справедливости не будут готовы вовремя. Во время завтрашней атаки я должен явить себя, но наибольшая проблема в том, что моя покраска будет не готова.

— Твоя покраска?

— Да, — произнес Алекс. — Борец за справедливость должен быть выкрашен в более великолепные цвета, чем всё, что вокруг него. В моём случае, мне понадобится синий и красный, указывающий на мою справедливость и свободу, и сияющие звезды вместе с тем.

— А какая разница в том, покрашен ты или нет?

— Справедливость должна быть тут же узнаваема, — объяснил он. — Как только они меня увидят, люди, дрожащие от страха, поймут, что прибыла справедливость. Когда они поймут, что судьба на их стороне, то тут же успокоятся. Чтобы это произошло, мне необходим соответствующий внешний вид.

— Значит… это то же самое, что облегающий костюм на человеке?

— Именно. Какие же это превосходные наряды.

Сино приложила ладонь ко лбу. Ей казалось, что в последнее время у всех вокруг неё нарушилось понимание здравого смысла. Она гадала, что же делать, но заставила себя считать это всего лишь сменой времён.

— Но если ты присоединишься к завтрашней атаке, разве ты не отправишься в открытую? — Спросила она.