Однако изо рта не исходило даже его дыхания. Шок удерживал его диафрагму от движения.

Не в состоянии дышать или заговорить, Хиба всего лишь взирал на луну.

Затем этот бледный диск света пересекла неожиданная тень.

Она приняла форму подошвы туфля.

Сразу же после этого пятка опустилась вниз на его живот в сопровождении могучего столкновения.

— Кха!!

— О? Похоже, ты теперь дышишь. Возможно, моё лечение оказалось суровым, но я рад, что оно сработало.

Сила вернулась в тело Хибы, но вместе с ней и боль. Странное чувство жара сверху живота заставило его открыть рот, и воздух попытался вырваться из тела. И в то же время он услышал голос.

— Раз ты дышишь, то тебе, вероятно, больше не нужен врач. Теперь, полагаю, мне следует взять с тебя плату за медицинские издержки на мою руку. Не волнуйся. Это тривиальная сумма. Включая страховку, это всего лишь 73,500,000 йен.

Хиба попытался спросить, откуда такая сумма.

— Кха… ха!

Но донёсся только этот странный звук.

…А-а, наверное, это и зовется садомазохизм. Со мной такое впервые.

Как только он осознал, что вспотел, голос заговорил снова.

— Так ты платишь, или нет? Если да, продолжай корчиться от боли. Если нет, оставайся неподвижным.

Хиба задержал дыхание и растянулся на песке, но не продержался и трех секунд.

— Га-ах!

— Близко. А я вот думал тебя простить, если продержишься пять секунд. Какая жалость.

— О чем ты, Саяма-кун?!

Хиба с заплаканными глазами повернулся к каменистой местности и увидел Синдзё, одетую в белое платье.

…Как женственно.

Но за этой мыслью мгновенно последовала следующая.

…Прости, Микаге-сан. Меня очаровала другая девушка.

И затем…

— Погодите! Это же парень!

Хиба лихорадочно поднялся. В результате он закашлялся, но определённый вопрос был гораздо важнее физической боли.

….О нет. Я стал таким же извращенцем, как Саяма-сан и Синдзё-сан?

— В чём дело, малыш Хиба? Если у тебя неподобающие мысли о Синдзё-кун, я залью тебя цементом и закину в реку Аки, для предотвращения паводков. Как горожанину, вполне естественно протянуть городу руку помощи, как ты считаешь?

— Н-не смеши. Я нормальный! Я определённо не гей!

— Саяма-кун, могу я попросить тебя протянуть руку помощи Рюдзи-куну?

Синдзё суховато улыбнулась.

Видя в её руках аптечку, Хиба испустил вдох и опустил голову.

— И-извините. Я больше ничего не буду говорить о ваших личных предпочтениях. …Кстати, я проиграл, да?

— Да. Я проигнорирую первую часть, но ты определённо проиграл. Хотя мне кажется, что ушиб Саямы-куна хуже.

Саяма глянул на свою левую руку, которая неподвижно и безвольно свисала.

Он задумчиво наклонил голову.

— Да, это похоже на серьёзную травму. Боль уже некоторое время отзывается эхом по всему телу. Ох, но я думаю, немного самоотверженного ухода от Синдзё-кун и колени в качестве подушки как раз сгодятся в качестве лечения. Если принесёшь мне еду, я бы не отказался от маринованных персиков.

— Ты действительно спокоен насчёт этого, — прокомментировала Синдзё.

Глядя на них, Хиба вздохнул.

— Я и не надеюсь до такого дорасти, — пробормотал он, завалившись назад на пляж.

— Я бы не был столь категоричным. Перед дракой ты сам сказал, что у тебя есть слабость. Я всего лишь раскрыл в этом бою меньшую из моих слабостей. Я знал, что боли не избежать, поэтому смог к ней подготовиться.

— Ты хочешь сказать, что предугадал, что случится?

— Нет. Ты не предугадываешь бой. Ты повелеваешь им.

— А в чём разница?

Хиба услышал горький смех, но он быстро растворился.

— Мои извинения. Это столь элементарный вопрос, что я не смог сдержаться. …Позволь мне спросить следующее: что ты постоянно предугадываешь?

— Течение боя.

— Нет. Малыш Хиба, ты только что потерял очки. Молчи и выжги мои слова в своём разуме. Ты предугадываешь не бой; ты предугадываешь собственную победу. Конкретнее, победу, которая оставит тебя невредимым, — объяснил Саяма. — Поэтому когда предположение, которое ты так удачно выстроил, заканчивается, но бой продолжается, ты проигрываешь, несмотря на уверенность в своей победе. Если взамен ты будешь повелевать боем — такого не произойдёт. Повелевая сражением, ты одновременно принимаешь силу врага и не позволяешь ему эту силу использовать. Это означает продолжать драться с надеждой, что ты сможешь привести бой к завершению.

— Но это…

— Я считаю, что теперь, когда Микаге-кун не с тобой и урон направлен на тебя, тебе это по плечу. Ты так сильно сосредоточился на её защите, что мог предугадать лишь быстрые и краткие пути к победе. Неожиданность урона была одной из причин, по которой ты проиграл сегодня Изумо, но ещё потому, что ты поверил в свою победу, после того как провёл по нему хорошую комбинацию.

Луну снова пересекла тень.

На этот раз это была рука. Правая рука Саямы.

— Возьми мою руку, малыш Хиба, и мы выйдем плечом к плечу на поле боя, где тебе предначертано повелевать. Если ты настаиваешь на очистке скверны 3-го Гира, мы тебе в этом поможем, — сказал парень. — У тебя наверняка есть время, когда Микаге-кун тебя утешает. Это происходит когда вы вместе в Боге Войны, и ты можешь слышать её голос. Иными словами, после ваших сражений с 3-м Гиром. Но если она эволюционирует, вам больше не придётся сражаться для того, чтобы получать это утешение. И чтобы этого достичь, ты должен взять на себя ответственность.

— Ответственность? Что ты имеешь в виду?

— Как тот, кто очистил скверны 3-го Гира, ты возложишь нечто себе на плечи. Это нечто может быть даже частью 3-го Гира. Малыш Хиба, Отряд Левиафана и школьный совет Академии Такаакита желает принять тебя в наши ряды как того, кто должен жить, возложив на себя бремя 3-го Гира.

И…

— Ты уже определился, не так ли? Я как-то могу сказать. Эта белая бандана у тебя на голове, вероятно, сентиментальный предмет, который скрывает и защищает шрам, напоминающий тебе о ней. Но по причине этого же сентиментализма я должен спросить у тебя о второй скверне того бессердечного Гира.

Белое строение, служившее базой 3-го Гира, омывал лунный свет.

Но хотя луна уже пошла на убыль, в здании по-прежнему горел свет. И это относилось не только к жилым этажам. Ангар в самом низу тоже освещался.

Его дверь приоткрылась, и у входа стояло два человека.

Женщиной в белом и женщиной в костюме горничной были Мияко и Мойра 1-я.

Мияко по белому полу направлялась к ступенькам, ведущим к ангарной палубе Бога Войны. Её шаги гулко отзывались в помещении, и она не выказывала намерений сдерживаться.

Окинув взглядом ангар, Мияко нахмурилась. В дополнение к выстроившимся девяти Богам Войны, включая Котта, там находилась громадная белая фигура.

Это Тифон.

Она заметила отсутствие света на его приборах видения.

— Где Аполлон?

— Он не выйдет некоторое время после возвращения, — ответила сзади Мойра 1-я. — Где Госпожа Гиес?

— Она снова улетела, сказав, что у неё дела. Но что за дела с Тифоном? Я только что его видела, и им управлял явно не богатенький мальчик. Он вёл себя как животное.

— А что Вы думаете о Тифоне, Госпожа Мияко?

Этот вопрос заставил Мияко остановиться.

Она схватилась за перила лестницы к помостам на втором этаже. Когда девушка не стала подниматься, металлические поручни наклонили голову, но решили, что лучше подождать.

Мияко повернулась к Мойре 1-й.

— Тифон боится всего, кроме себя.

— Верно, — Мойра 1-я улыбнулась, но затем глянула прямо на Мияко с встревоженным лицом. — Тифон скован страхом, и поэтому взывает к Господину Аполлону. Он хочет, чтобы Господин Аполлон пилотировал его, сражался и устранил страх, который он однажды приобрёл.