Правда, сегодня Атону решительно везло.
Атон, - повторил Вернер, затем пожал плечами, развернулся и зашагал прочь по просторному двору интерната Зенгера, сопровождаемый тремя членами своей компании. Компании, безраздельно господствовавшей над всем интернатом и которая в следующем учебном году собиралась присоединиться к одноклассникам Атона. Хотя до летних каникул оставалось больше полугода, директор Цомбек уже обрадовал Вернера, что ему предстоит совершить еще один круг почета: он остается на второй год, и уже не в первый раз, а вместе с ним - еще три идиота, которых он собрал вокруг себя и использовал то на побегушках, то как мальчиков для битья, а иногда - и как боевую группу.
Атон подавил новый вздох. Сам себе задавал он вопрос, за что же, в конце концов, заработал он такую судьбу. Интернат Зенгера был не так уж и плох - дорогая, мало кому известная частная школа располагалась на одном из маленьких живописных холмов Крайлсфельда, небольшого местечка близ столичного города, которое и не на всех картах-то было обозначено. Это был интернат для одаренных ребят, но, к сожалению, и для тех, чьи родители обладали достаточными средствами и связями, чтобы никто не отважился сказать им, что на самом деле представляют собой их любимые чада. Как попали сюда Вернер и трое его подкаблучников, было для Атона загадкой.
- Привет, Атон! - послышался голос сзади, и, обернувшись, Атон узнал в говорившем Рональда Бендера, коменданта интерната, пристальным взглядом провожавшего удаляющуюся троицу.
- Какие-то неприятности?
Атон покачал головой.
- Нет, - ответил он. - Мы просто познакомились. Со следующего года Вернер и его друзья станут моими одноклассниками.
Бендер ухмыльнулся, но от комментариев все же воздержался.
- Автобус уже приехал, - сообщил он. - Ты ведь знаешь, что директор Цомбек не привык ждать.
Еще бы Атону не знать этого! Менее всего Цомбеку были свойственны терпеливость и щедрость. Если уж он говорил, что автобус отъезжает в одиннадцать, то он имел в виду именно одиннадцать, и ни секундой позже! Так что Атон, благодарно кивнув Бендеру, поспешил к воротам на противоположной стороне двора.
На небольшой площадке перед похожим на крепость монастырем, в стенах которого и находился интернат, стоял двухэтажный автобус, в котором собрались воспитанники, удостоившиеся чести сегодня сопровождать директора Цомбека.
Очевидно, Атон оказался самым последним, так как едва он успел войти в машину, дверь сразу же захлопнулась, и водитель завел мотор. Автобус был заполнен - Цомбек взял с собой в эту поездку с посещением музея четыре класса, - и к своему глубочайшему разочарованию, на заднем сиденье Атон заметил Вернера вместе с его друзьями. Цомбек молча, кивнул мальчику на свободное место впереди, недалеко от его собственного сиденья. Атон поспешил занять его.
Поездка продолжалась добрых три четверти часа, а так как сидел он почти рядом с директором, то для Атона это время текло долго и скучно.
Из более чем сотни учениц и учеников, сидевших в автобусе, Атон, наверное, был единственным, кого не радовало посещение выставки в музее. И на то были вполне определенные причины. Говоря Вернеру, что его отец питал особые пристрастия к древнему Египту и всему, связанному с ним, мальчик на самом деле преуменьшил факты. Родители его были просто помешаны на этой стране фараонов. Отец обычно проводил как минимум полгода в Египте по делам, связанным с его профессией, и сколько Атон себя помнил, родители жили там и во время отпусков. Дом, в котором Атон вырос, походил на египетский музей. Воспитывался он на рассказах об Амуне и Ра, об Изис и Осирисе, об Анубисе и Бастет. Как только он выучился читать, родители тут же вручили ему книги с цветными фотографиями пирамид, настенных росписей и статуй. Выражаясь точнее, все эти египетские штучки за долгие годы навязли у Атона в зубах! И неудивительно поэтому, что он не особенно радовался экскурсии на выставку, посвященную древнему Египту. Левое плечо Атона зачесалось. Он поднял руку и задумчиво потер пальцами зудевшее место; даже сквозь толстую куртку проступал бугорок на коже, который был на его плече с детства и напоминал о себе всякий раз, когда Атон волновался. Родители рассказывали ему, что виноват в этом осколок камня, застрявший в его теле во время несчастного случая - взрыва в пещерах. В то время ему было пять лет, и так как инородное тело не представляло собой существенной опасности, то решили его не удалять.
Выставка была, впрочем, неплохой. Организаторы постарались на славу. Громадный, обычно холодный и неуютный, мраморный зал был разделен искусно расставленными лампами и большими экранами на множество маленьких светлых островков, в центре каждого из которых находился отдельный экспонат. На стенах были развешаны большие цветные картины, а маленькие иллюстрации и экспонаты выставлены в небольших витринах, о содержимом которых рассказывали прилагаемые к ним таблички. Опытный взгляд Атона тут же натолкнулся на массу ошибок, впрочем незначительных, ускользнувших от внимания организаторов выставки.
Атон прошелся, безучастно засунув руки в карманы, между витринами и стеклянными шкафами, рассматривая все подряд, поизучал таблички и вдруг остановился перед двумя стоящими рядом витринами. В одной из них, в кубике из тщательно отполированного плексигласа, на подставке из черной пластмассы, имитирующей гранит, было выставлено нечто, на первый взгляд казавшееся кучкой грязных, полуистлевших лохмотьев. Небольшая табличка сбоку сообщала, что представленная здесь мумия кошки из восемнадцатой династии была найдена на кошачьем кладбище в Бубастисе. Наморщив лоб, Атон повернулся ко второй витрине, большего размера.
«МУМИЯ ВОИНА, - поясняла табличка рядом с нею, - НАЙДЕНА В ЗАХОРОНЕНИЯХ В САККАРЕ».
- Что за ерунда, - пробормотал Атон, и в этот момент позади себя он услышал голос:
- Парень выглядит прямо как Рикки после последнего разговора со мной. Атону не обязательно было поворачиваться, чтобы определить, кто стоит за спиной.
Однако он все же обернулся - прямо в упор на него уставился Вернер, коварный блеск его глаз никак не соответствовал натянутой на физиономию улыбке.
Атон осторожно начал искать путь к отступлению. Однако не успел он сделать и шага, как один из дружков Вернера по жесту своего командира тотчас же преградил Атону путь.
- Почему это на табличке написана ерунда? - осведомился Вернер. Глаза его сузились, а улыбка куда-то исчезла.
Атон отчаянно оглядывал зал в поисках Цомбека или кого-то из учителей. Безуспешно. Остальная часть их группы находилась в противоположном конце помещения, и ему пришлось бы во весь голос звать на помощь, чтобы быть услышанным.
- Потому что воинов не мумифицировали, - едва слышно ответил он.
- Муми... что? - нахмурился Вернер, явно с трудом пытаясь сообразить, скрывается ли за этим словом какое-то оскорбление и можно ли считать это поводом для ссоры, который он так долго искал.
- Они не делали из них мумии, - поспешил объяснить Атон.
- А я думал всегда, что они вообще всех покойников хоронили, - пробормотал стоящий справа от Вернера его прихвостень. Вернер одарил его злобным взглядом, и Атон в последний момент проглотил ехидное замечание, вертевшееся у него на языке.
- Это было бы слишком дорогим удовольствием, - пояснил он.
- Что? Обмотать мертвеца парой тряпок?
Атон изо всех сил старался сохранить терпение, чтобы Вернер не почувствовал его превосходства.
- Это не было так уж просто, - продолжал он. - Мумифицировать покойника - дело безумно сложное, и древние египтяне весьма в нем преуспели. У мертвого удалялись все внутренние органы...
- А что, бывают еще и внешние? - последовал вопрос Вернера.
Атон пропустил фразу мимо ушей:
-... вплоть до мозга.
- Серьезно? - Вернер уставился с новым интересом на мнимую мумию воина. - Они раскроили ему череп и вытащили мозги? Клево!
«Когда-то давно кто-то, наверное, то же самое сделал и с Вернером», - подумал Атон. - Нет, - произнес он вслух. - Они использовали проволоку и вытаскивали мозги через носовые отверстия.