- Ну ладно, - перебила его фрау Штеллер. - Во всяком случае, ты сэкономил мне время.

Учитывая то, какой репутацией пользовалась фрау Штеллер в интернате Зенгера, такое великодушие было действительно необычным и Атону служило скорее поводом для беспокойства.

- Директор хотел тебя видеть. Зайди к нему в кабинет.

- Прямо сейчас? - удивился Атон. - А как же урок...

- Прямо сейчас. Не задавай лишних вопросов. Я не знаю, что ему от тебя нужно. Ты, скорее всего, знаешь об этом лучше меня. И поторопись, пожалуйста, а сумку можешь оставить здесь. Хоть до рождественских каникул осталось всего несколько дней, каждый пропущенный урок может стать упущенным шансом.

Атон мысленно закатил глаза. Подобные речи были в обыкновении фрау Штеллер. Правда, никто не воспринимал их всерьез - о чем она, конечно, знала и очень сердилась. Но сейчас его занимали дела поважнее, нежели насмешки над своей учительницей. Он поспешно вручил ей сумку, развернулся и зашагал в обратном направлении.

В конце коридора, правда, он повернул не налево, а направо, к лестнице, ведущей дальше наверх. Интернат Зенгера помещался в стенах бывшего монастыря капуцинов. Классные помещения, как и жилые комнаты учеников, были перестроены и оснащены всеми удобствами, соответствующими интернату такой категории. Однако третий этаж, где находились учительская и кабинеты администрации, оставался практически в первозданном виде. Просторный холл был холоден и мрачен, хотя попытки скрасить это впечатление предпринимались: по стенам были развешаны картины, и даже занавески на окнах - пестрые кляксы, выглядевшие здесь абсолютно не к месту.

Атон ускорил шаг, отклонился немного вправо, чтобы обойти школьника, шедшего навстречу, - точнее говоря, его силуэт, замеченный краешком глаза, так как шел он, опустив голову и не отрывая взгляда от лестничных ступенек.

Проходя мимо идущего навстречу, Атон почувствовал, как волна холода обдала его с ног до головы.

Он невольно поднял глаза - и замер на месте. Он был один. Не только на лестнице - во всем холле не было ни души!

Но он же совершенно отчетливо видел...

Одним рывком, едва не грохнувшись со ступеньки, Атон обернулся. Силуэт... присутствовал, но одновременно его больше не было. Какую-то долю секунды мальчику казалось, что он его еще видит, будто бледнеющее изображение на экране телевизора, который выключили за мгновение до этого. А затем он исчез, бесследно, как могут исчезать только тени.

Но ведь это невозможно! Он... не померещилась же ему эта тень! Волосы на голове его стояли дыбом, он и сейчас ощущал спиной ледяное прикосновение.

Атон подумал о вчерашнем дне - и внезапно почувствовал страх. Сердце его забилось в бешеном ритме. Он не знал, почему и чего именно он боится, но от страха едва не задохнулся. Будто какая-то часть его существа почуяла невидимую угрозу, смертельную опасность, нависшую над ним...

«Ну хватит! - решительно подумал Атон. - Все это полная чушь!» Резкий тон, которым он сам себя одернул, подействовал. Сердце перестало биться как сумасшедшее, и он сообразил, как глупо себя вел - наверняка он видел всего лишь собственную тень. И в холоде нет ничего таинственного. В конце концов, на улице была зима, и просто кто-то открыл окно, а затем сразу же закрыл, и на несколько секунд возник сквозняк.

Так просто все и объяснялось.

И все же руки его слегка дрожали, когда он, не постучавшись, вошел в приемную директора. Стук пишущей машинки тотчас же прекратился, секретарша подняла голову.

- А, это ты, Антон, - произнесла она улыбнувшись.

Она не оговорилась. В большинстве случаев Атон представлялся как Антон или же произносил свое имя так, что отличия никто не замечал, и большинство знавших его не очень близко обращались к нему именно так.

Секретарша было поднялась со своего места, но затем опять опустилась на стул.

- Проходи, - пригласила она. - Господин Цомбек ждет тебя.

Кивком головы Атон поблагодарил ее и открыл дверь в кабинет. В помещении пахло сыростью, было сумрачно и холодно, как в склепе. Даже дорогая мебель, которой Цомбек обставил свой кабинет, не могла изменить этого ощущения.

Услышав звук открываемой двери, директор прервал разговор с человеком, сидящим напротив него.

Незнакомец повернулся и взглянул на Атона. Мальчик узнал его. Этого человека он видел много раз в доме своих родителей. Имя его он забыл, однако помнил, что он был коллегой и хорошим знакомым отца.

- Подойди ближе, Атон, - пригласил Цомбек. - Ты знаком с господином Птахом?

Атон кивнул.

- Мы встречались... несколько раз, - неуверенно произнес он. Сбитый с толку, мальчик никак не мог понять, что делает здесь этот Птах. И имеет ли его визит какое-то отношение ко вчерашнему происшествию?

Птах был худощавым человеком высокого роста, с жидкими, неопределенного цвета седеющими волосами, зачесанными вокруг макушки. Очки без оправы, с маленькими круглыми линзами, казалось, вот-вот соскочат с кончика носа, а под левым глазом виднелось маленькое родимое пятнышко. Лицо Птаха было тщательно выбрито, а смуглая кожа и характерный разрез глаз выдавали в нем уроженца Востока.

Атон нерешительно подошел поближе к столу - и тут внезапно горло его пересохло от неожиданности при виде лежавших на столе фотографий, сделанных «полароидом».

На фото была изображена разбитая музейная витрина. И хотя качество их оставляло желать лучшего, последствия стычки с Вернером и его дружками видны были совершенно отчетливо. Мумия воина изуродована окончательно, от кошки осталась лишь непонятная груда тряпья, а витрина...

Атон почувствовал, как волосы на голове его зашевелились.

Витрина была разбита, а пол перед сломанным шкафом усеян тысячами стеклянных осколков. Только слепой мог не заметить, что стекло было разбито не ударом снаружи, как считали Цомбек и все остальные, а выбито изнутри.

Атон ощутил, как кровь отлила от лица, и это не ускользнуло от внимания Цомбека. Нахмурившись, он взглянул на Атона, затем, покачав головой, собрал фотографии в стопку и демонстративно перевернул их изображением вниз.

- Ты можешь не беспокоиться по этому поводу, - заметил он. - Я поговорил с директором выставки. Он был сильно возмущен, но, думаю, мы сможем возместить ущерб - по крайней мере, материальный. Что же касается остального... - Он тяжело вздохнул. - Хотя Вернер и утверждает, что ты толкнул его прямо на шкаф, я ему не верю. Не волнуйся, тебе ничего не грозит. Я даже не собираюсь сообщать твоим родителям о случившемся.

Сейчас такое неслыханное великодушие Атон оценить по достоинству был не в состоянии. Он не мог оторвать взгляд от фотографий, и хотя теперь он видел только глянцевую, обратную их сторону, холодный пот прошиб его.

- Спасибо, - пробормотал мальчик.

Цомбек, казалось, ожидал больших выражений благодарности: он опять нахмурил лоб. Затем, пожав плечами, сообщил:

- Господин Птах приехал сюда, чтобы забрать тебя.

- Забрать? - Атон удивленно взглянул на директора.

- Твой отец послал его, - подтвердил Цомбек кивком. - К сожалению, у него нет с собой письменного подтверждения, необходимого в таких случаях, - продолжал он, бросив взгляд на Птаха. - А твоим родителям в данный момент дозвониться невозможно. Вот поэтому я тебя и вызвал.

- Но зачем же забирать меня? - удивился Атон. - Занятия ведь еще не...

Цомбек нетерпеливым жестом перебил его:

- Занятия заканчиваются через несколько дней. Я разговаривал с твоей классной руководительницей. И что касается твоих успехов... Ну, ты и сам все знаешь. Я бы только приветствовал, если бы хоть половина наших учеников была такими, как ты.

- Но все же почему меня забирают? - упорствовал Атон.

Птах с удивлением посмотрел на него. Вероятно, он был озадачен подобной реакцией - любой другой мальчишка на его месте обрадовался бы возможности вырваться из интерната и пропустить целую неделю школьных занятий. Но Атон большую часть своей жизни провел в интернатах. Это было связано с профессией отца, который часто месяцами, а то и годами разъезжал по заграничным командировкам. И он прекрасно знал, чего стоило родителям забрать его к себе хотя бы на каникулы. Правда, иногда они даже приглашали Атона с собой поездки. И к тому же он знал, что именно в этом году у отца совершенно не было для него времени. Он работал сейчас над важным проектом в Египте, и его присутствие там было необходимо. До последнего момента Атон пребывал в неведении, где он встретит Рождество - дома или опять под сенью финиковых пальм.