Дэрил был президентом «Хиггинса и Хэнкока».

— Прекрасная мысль, — сказал Эверетт. — Я ему сейчас же позвоню. Увидимся у Бобби Бо.

Марша подъехала к дому Кима и остановилась, не заглушив двигателя.

— Я благодарен вам за то, что вы сделали, — сказал Ким, — и мне очень жаль, что все прошло не слишком гладко.

— Могло быть и хуже, — улыбнулась Марша. — Посмотрим, что из этого выйдет. — Она посмотрела на часы. — К понедельнику, когда будут готовы результаты анализов, я должна знать об этом мясе все. А для этого нужно съездить в «Хиггинс и Хэнкок».

— Будет ужасно, если по моей вине вас уволят.

— Я знаю, ради чего рискую. Как вы сами тогда сказали, я должна защищать людей.

— Если вы едете на бойню, то я с вами, — сказал Ким. — Одну я вас не пущу.

— Извините, но это невозможно. Я даже не значусь там в списке сотрудников, а отношение к посетителям на бойнях такое же, как на ядерных полигонах.

— Что же они скрывают? — спросил Ким.

— Методы своей работы, — ответила Марша. — Это и в лучшие времена было не самым приятным зрелищем, но после снятия прежних ограничений они всеми силами стараются увеличить производительность. Некоторые конвейеры перерабатывают двести пятьдесят-триста животных в час. При таких скоростях заражение просто неизбежно. Настолько неизбежно, что отрасль подала иск, когда Министерство сельского хозяйства постановило считать мясо с кишечной палочкой зараженным.

— Вы шутите. Производители знают, что в мясе присутствует палочка, и говорят, что с этим нельзя ничего поделать?

— Совершенно верно, — ответила Марша. — Только не во всем мясе, а в некоторых партиях.

— Это ужасно, — сказал Ким. — Я должен увидеть, как работает бойня.

— Вы никогда туда не попадете. Хотя нет, я не совсем права. У них вечная нехватка персонала. Так что, если вам вдруг надоест быть кардиохирургом, можете устроиться на бойню. Правда, это легче сделать бродяге без документов, которому можно платить меньше, чем полагается.

Ким потрясенно покачал головой.

— Знаете, теперь я за вас еще больше волнуюсь.

— Послушайте, — сказала Марша, — а что, если я возьму с собой телефон и буду звонить вам каждые пятнадцать-двадцать минут?

— Это идея. — Ким написал номер. — Я буду сидеть у телефона, и вы уж, пожалуйста, не заставляйте меня долго ждать.

Он вышел из машины, захлопнул дверцу и проследил, как она сдала назад, развернулась и промчалась по мокрой от дождя улице. Ким взглянул на свой темный, пустой дом, и его вдруг снова пронзила мысль, что Бекки больше нет. И опять нахлынула тоска.

Бобби Бо Мейсон построил дом в традициях древнеримского китча, что соответствовало его имиджу и служебному положению. Дом был окружен лабиринтом колоннад, сад усеян псевдоантичными статуями.

«Мерседес» Эверетта Соренсона подъехал всего на минуту раньше, чем «лексус» Дэрила Вебстера. Слуги отогнали машины, и приехавшие со своими женами направились к грандиозной лестнице.

— Надеюсь, ты предупредил своих охранников, — тихо сказал Эверетт.

— Как только ты позвонил, — отозвался Дэрил.

Обе створки парадной двери распахнулись, и перед гостями предстал Бобби Бо, обрамленный гранитом дверного проема. Он был крупным мужчиной, как и Дэрил с Эвереттом, и в сшитом на заказ смокинге выглядел впечатляюще.

— Привет, ребята, — сказал он, лучезарно улыбаясь.

Из гостиной доносились музыка и смех. Сняв плащи, Глэдис Соренсон и Хейзел, жена Дэрила, присоединились к остальным гостям, а их мужей Бобби Бо отвел в сторону.

— У нас небольшое совещание в библиотеке, — сказал он.

— Я бы хотел, чтобы и Джек Картрайт присутствовал, — сказал Эверетт.

— Не возражаю, — ответил Бобби Бо. — Угадайте, кто еще приехал?

Эверетт с Дэрилом переглянулись. Гадать они не стали.

— Карл Сталь, — торжественно объявил Бобби Бо.

По их лицам пробежала тень испуга.

Дворники монотонно поскрипывали по стеклу, когда Марша въезжала на пустую стоянку «Хиггинса и Хэнкока». Большое, приземистое здание под дождем выглядело зловеще. Марша однажды уже была здесь и поэтому знала, где находится не отмеченный табличкой служебный вход.

Она припарковалась, сняла с подставки телефон, проверила батарейки и вышла из машины. Первый звонок остался без ответа. Она позвонила еще, дверь открылась, и из-за нее выглянул охранник в черно-коричневой форме. Марша помахала удостоверением у него перед носом и попыталась протиснуться внутрь, но он ее не пустил.

— Дайте-ка посмотреть, — сказал он.

Марша отдала ему карточку, и охранник внимательно рассмотрел ее.

— Что вам здесь нужно? — спросил он.

— То же, что всем инспекторам. — Она сделала вид, что злится. — Мне нужно проверить, как у вас соблюдаются инструкции.

Охранник отодвинулся и впустил ее.

— Сейчас идет уборка помещений, — сказал он.

— Я знаю, — ответила Марша. — Верните мне, пожалуйста, удостоверение.

Он протянул ей карточку.

— Куда вы направляетесь?

— Я буду в конторе, — ответила Марша через плечо.

Бобби Бо Мейсон закрыл за собой дверь в библиотеку, стены которой были отделаны панелями красного дерева, и повернулся к своим облаченным в смокинги коллегам. Здесь собрались представители практически всех корпораций города, так или иначе связанных с обработкой говядины и других мясопродуктов.

— Буду краток, чтобы побыстрее перейти к более важным вещам — начать есть, пить и веселиться, — сказал Бобби Бо. Некоторые из присутствующих рассмеялись: Бобби Бо нравилось быть в центре внимания. — Мы собрались здесь из-за Марши Болдуин. На нашу беду она связалась с тем сумасшедшим доктором.

— Из-за них у нас могут возникнуть неприятности, — сказал Эверетт. — Час назад ее с доктором поймали в цехе, где делаются котлеты. Они просматривали журналы. Если срочно не принять мер, нам грозит новый скандал.

Раздался приглушенный звонок сотового телефона, и Дэрил отошел в дальний угол.

— Вся эта чепуха с кишечной палочкой меня уже достала, — прошипел Бобби Бо. — Но знаете, что меня бесит больше всего? Мясо птицы кишит сальмонеллой, и никому до этого нет дела! А у нас ничтожная проблемка с палочкой в двух-трех процентах мяса, и все уже просто на уши встают.

Дэрил вернулся к компании.

— Это был охранник с «Хиггинс и Хэнкок». Марша Болдуин сейчас там, изучает министерские записи. Ворвалась, размахивая своим удостоверением.

— Ну вот, — сказал Эверетт. — Думаю, теперь даже обсуждать ничего не нужно — нас просто вынуждают принять меры.

— Точно, — согласился Бобби Бо. — А что думают все остальные?

Раздалось одобрительное бормотание.

— Прекрасно, — сказал Бобби Бо, — считайте, что дело сделано.

Он открыл дверь, и снаружи донеслись смех и музыка. Все, кроме Бобби Бо, вышли из комнаты, а он подошел к телефону и сделал внутренний звонок. Не успел он положить трубку, как в комнату заглянул Шанахан О’Брайан. На Шанахане был черный костюм, в ухе торчал наушник, как у агента секретной службы. Он был высок и темноволос. В Америку он эмигрировал из беспокойной Северной Ирландии и последние пять лет возглавлял у Бобби Бо службу безопасности.

— Заходи и закрой дверь, — сказал Бобби Бо. — Для тебя есть работа.

Двадцать минут спустя Шанахан припарковал свой новый черный «чероки» на неровной, покрытой гравием стоянке перед ночным клубом «Эль Торо». На крыше клуба алел неоновый силуэт быка в натуральную величину. Выйдя из машины, Шанахан почувствовал, как воздух сотрясается от громкой музыки. В заведении было полно людей и табачного дыма.

Шанахан протиснулся к стойке бара. «Я ищу Карлоса Матео», — прокричал он в ухо бармену. Тот молча показал ему на дальний угол, где находился бильярд.

Шанахан не зря потратил время и силы, подыскивая людей для службы безопасности. Карлос бежал из мексиканской тюрьмы и теперь скрывался от властей. Полгода назад в поисках работы он пришел в «Хиггинс и Хэнкок».