Над двором с тертой грязью повеял ветер, принесший легкий холодок.

Ощутив его дуновение, Касима неожиданно открыл глаза.

Он обнаружил себя сидевшим на корточках на дворе. И…

— Моя правая рука…

Она осталась целой. Он нервно ощупал ее левой ладонью, но рука по-прежнему крепилась к его плечу. Однако…

— Меч…

На его плече определенно располагался клинок.

Японский меч прорезал правое плечо его рабочей одежды и рубашки под ней. Лезвие продолжало касаться его кожи.

Но в то же время, он чувствовал на ней лишь неглубокий след. Там была всего лишь царапина.

Рана на его плече оказалась не более той, что он получил на щеке ранее.

Она была настолько слабой, что даже не кровоточила.

Меч был выкован с фамилией Касима, так почему он на этом остановился?

Ему ответил голос позади.

— Я не поддавался тебе, или лгал, — сказал его отец. — Твой ранг просто гораздо выше моего, как оружейного бога и кузнеца мечей.

Люди с общей фамилией будут стоять выше или ниже друг друга, в зависимости от их уровня тренировок.

Этот факт и правда, которую он ему сообщал, на миг остановил дыхание Касимы.

— До тебя дошло, наконец, Аки?

—…

— То, что ты узнал от моего отца и твой опыт в UCAT сделал тебя лучше меня. Ты можешь отрицать свое имя оружейного бога, но это имя никогда тебя не оставит. Имена не уходят просто потому, что мы от них отрекаемся.

Эту силу он не мог просто так отпустить. Касима мог лишь стать могущественнее, чем больше он к ней стремился.

…Едва лишь я воспользовался этой силой, я потерял возможность ее лишиться или снова уменьшить?

На какую бы жизнь он отныне не надеялся, он никогда не сможет потерять эту силу.

Такова правда.

— Значит, я навсегда таким и останусь? — пробормотал он.

И получил ответ почти мгновенно.

— Способ есть.

— Э?

Касима обернулся, и обнаружил, что его отец смотрит на него сверху вниз.

Он разок кивнул, и проговорил.

— Дай своему имени иное значение.

— Иное значение?

Его отец вытащил меч, по-прежнему находившийся у Касимы на плече.

Однако он не разрезал его плоть. Он ощутил, как тот слабо оцарапал его кожу, но рассекло лишь его одежду.

— Послушай, Аки. Простое отрицание своего имени не отринет твою силу, потому тебе следует над этим немного подумать.

— Подумать над тем, кем я хочу быть с этим именем?

— Я этого не говорил, — в словах его отца слышалась улыбка. — Только ты можешь наделить свое имя смыслом. Имя «Касима» изначально ссылалось на оружейного бога. Его смысл, как «кузнец мечей», был добавлен позже нашими предками. В таком случае, ты можешь…

— Я действительно могу это сделать?

Касима медленно встал и оглянулся.

Там стоял его отец, сжимая меч.

Мужчина запоздало припомнил, что отец был его ниже.

Он посмотрел отцу в глаза, переформулировав свой вопрос.

— Я действительно могу наделить свою силу другим значением?

— Откуда мне знать, дурачок. Прежде чем привнести силу кузнеца мечей к имени «Касима», у наших предков ушли многие годы. Это должно было наделить нас силой, чтобы помочь выиграть Концептуальную Войну. Не знаю, справишься ли ты с этим самостоятельно, но одну вещь я знаю наверняка. — Он вздохнул. — Если ты не будешь делать ничего, то никогда не узнаешь, сможешь ты или нет.

— …

— Мой отец и остальные были такими же, когда создавали Сусаоо и Тоцуку, так что если у тебя возникли перемены в сердце, взгляни на это.

Его отец клацнул пальцами левой руки.

В какой-то момент из дома вышла его мама и подошла к отцу.

Она протянула большой коричневый водонепроницаемый конверт.

Судя по всему, в нем находился какой-то документ.

Касима его взял, и по гибкости бумаги внутри определил, что там содержался сверток японской бумаги.

Его родители кивнули, когда он на них глянул, потому он открыл конверт и вытащил содержимое.

На бумаге были написаны…

— Имена?

Множество фамилий перечислялись на сотнях листов японской бумаги.

— Кажись во время создания Тоцуки, Ооширо Хиромаса создал это из списка имен 2-го Гира, который мой отец ему передал. Эти символы и фамилии использовались в Тоцуке.

— Значит, это принадлежит человеку, выступавшему против моего деда…

Касима уставился на конверт.

Прошлое здесь сохранило физическую форму. Он мог держать его в руках и видеть глазами.

— Если моя память верна, «множество» имен разделили согласно профессиям, соединили вместе, и затем сжали примерно в одну тысячу имен. Вроде бы, он начал создавать его 10-го марта 1945, и закончил ранним утром 12-го.

Если отец Касимы не ошибался, потребовалось два дня на создание сжатого списка имен 2-го Гира. Размышляя, возможно ли это, Касима начал говорить:

— Почему он это сделал? Мне казалось, он не ладил с моим дедом.

— Дурачок. Разве я не сказал, что не знаю? Мне этого достаточно, но тебе не подходит. А значит — бери. Если ты собираешься что-то решить, глянешь тогда на них, — сказал отец с улыбкой. — Ты переживаешь об этом уже восемь лет, правда? Пришло время тебе решиться и выбрать путь, по которому ты хочешь идти.

На поляне, с которой обозревался Сусаоо, неподвижно стояли три фигуры.

Саяма, Синдзё и Цукуёми не сдвинулись ни на миллиметр даже после того, как мимо них повеял полуденный ветер.

Голова Цукуёми все еще была приподнятой, и Саяма взирал прямо на нее.

Взгляд его глаз был молчаливым и предостерегающим. Он произнес с тем же тоном, что и его глаза.

— Не ввязывайте в это культуру и общество, Директор Цукуёми. Эти вещи лишь материал, из которого соткан мир, и человек, обладающий ими, неизбежно меняется. Им нет места в переговорах о мире.

Эти слова, в конце концов, вызвали движение.

Цукуёми обняла собственное тело, и выглядела настороженной.

— Что же ты хочешь этим сказать? — Она продолжила свои протестующие слова. — Ты говоришь, что мы не вправе желать мира для наших потомков, просто потому, что у нас нет ничего, кроме технологии? Ты считаешь себя каким-то богом?

В ответ Саяма улыбнулся и поднес черную папку к груди.

— Да. К сожалению, я сегодня в очень хорошем настроении, поэтому чувствую себя даже больше, чем богом. А раз так, позвольте мне сказать следующее: это естественно. — Он вздохнул. — Послушайте, Директор Цукуёми. Мир — это не то, чего ты желаешь. Это нечто, что само собой должно быть. Вы не должны работать ради него, или желать его. Вы заявляете, что это ради ваших потомков, но какое оправдание вы для них найдете, когда повесите на них несчастье?

— Ты говоришь, оно должно быть там, но его нет. И поэтому…

Вместо Саямы, ее прервал кое-кто другой.

— Что Вы имеете в виду, говоря, что его нет?

Это была Синдзё.

— Э-э, Директор Цукуёми. Вы сказали, что хотите сохранить статус-кво, так? Но теперь говорите, что у Вас нет мира. В таком случае…

Вопрос Синдзё оборвался и исчез, но плечи Цукуёми по-прежнему дрожали.

Затем, Саяма кивнул никому конкретному, будто говоря «Дошло, наконец?»

— Да. У вас нет того, что естественно, и вы даже не знаете, что делать, дабы его вернуть. Вот почему вы должны «желать» этого, верно? Вы ничего не понимаете, но хотите сохранить все, как есть, в надежде, что с течением времени проблема решится сама собой.

Однако…

— Это ничего не поменяет. Даже если вы запечатаете всю информацию, рано или поздно о прошлом кто-то узнает, и будет переживать о тех же вещах, что и вы сейчас. И это еще не всё.

Саяма глянул на небо. Затем окинул взглядом лес в трех направлениях и в итоге поднял взор на Сусаоо перед ним.

— Я здесь ради Пути Левиафана. Что, по-вашему, для меня значит «статус-кво»? Вы хоть раз попытались об этом задуматься, Директор Цукуёми?