Однако вскоре после рождения Лори он вернулся в Киото. Сначала Марсия не придала этому значения. Он мало говорил ей о своей работе — как ее отец мало говорил о ней своей жене и дочери — но она знала, что его интересуют эксперименты, в особенности эксперименты одного ученого в Киото. Почему-то не казалось странным, что он должен вернуться в Японию и продолжить работу, которую он оставил после смерти ее отца. Он, в конце концов, пошлет за ней, и она охотно присоединится к нему.

Но он не послал за ней и через несколько месяцев вновь приехал домой обеспокоенный: он, казалось, не в состоянии был приспособиться к жизни в Америке. После этого он жил то в Беркли, то в Киото, и с течением времени продолжительность его пребывания в Японии становилась все больше и больше. Когда бы она ни собиралась ехать с ним, он категорически возражал против этого. Она не могла понять причину его отказа и надеялась выяснить ее по приезде в Японию. С этой надеждой она и заснула.

Марсия не знала, сколько она спала. Открыв глаза, она увидела, что Лори не спит, а мистер Кобб читает газету. Заметив, что Марсия проснулась, он улыбнулся ей и спросил о цели их визита в Японию.

— Чтобы быть с отцом, — вмешалась Лори прежде, чем ответила ее мать, и гордо добавила: — Мой отец очень знаменитый человек.

Алан Кобб поднял брови:

— Это тот самый Тальбот из Киото? — он бросил взгляд на Марсию. — Ваш муж Джером Тальбот, физик?

— Да, он физик, — ответила Марсия, не желая распространяться.

Но это вызвало интерес Алана Кобба.

— Я знаю о работе вашего мужа в области ядерной физики. У нас есть общие друзья в Вашингтоне. Возможно, вы знаете Брустеров?

— Я слышала, как он говорил о них, — ответила она осторожно. У нее сложилось впечатление, что Джером оборвал связи с большинством своих друзей на родине.

— На самом деле, — продолжал Алан Кобб, — Марк Брустер просил меня навестить его, если я поеду в Киото. Хотя, конечно, я, так или иначе, собирался это сделать.

— В таком случае вы, конечно, должны навестить нас, — сказала Марсия, но слова ее были не слишком искренними. Она не знала, захочет ли Джером встречаться с кем-нибудь из соотечественников. Возможно, он не захочет видеть даже свою жену.

Алан не ответил на ее приглашение.

— Я читал статьи вашего мужа в научных журналах и всегда восхищался его работами. Хотя в последнее время мало слышал о нем, — он посмотрел так, как будто хотел сказать что-то еще, но передумал.

Лори с интересом взглянула на него.

— Почему вы хотите преподавать в Японии? — спросила она. — Почему бы вам просто не учить американцев дома?

Казалось, что прежде чем ответить, он тщательно обдумал ответ. Потом сказал:

— Думаю, потому что это дает мне возможность узнать кое-что о себе самом.

— О вас самом? — эхом повторила удивленная Лори.

— Почему бы нет? А ты сама уверена, что знаешь о себе все, что можно знать?

— Конечно, — ответила Лори, и Марсия улыбнулась ее юной уверенности.

Тем не менее, в словах Алана Кобба было нечто загадочное, и Марсия поняла, что ее интерес к нему усиливается.

— Какие предметы вы собираетесь преподавать? — спросила она.

Он покаянно улыбнулся.

— Просто современную американскую литературу. Это будет трудный курс. Для меня. Конечно, я буду преподавать не весь день, поэтому я надеюсь выжить.

Громкоговоритель вернул их к действительности. Лори вновь расположилась на сдвоенном сиденье, ровный гул моторов усыпил ее. Марсия тоже почувствовала, что засыпает, устроилась на подушке и закрыла глаза. Через несколько мгновений она поняла, что размышляет о мужчине, сидящем в соседнем кресле. Но сон пришел быстро, и она забыла его. И только Алан Кобб тихо лежал без сна, погруженный в свои мысли.

Когда при сильном снегопаде самолет пошел на посадку в аэропорту Хапеда в пригороде Токио, японские острова были закрыты облаками. Лори жадно вглядывалась через окно в площадку для встречающих, где маленькая группа людей стояла под открытым небом, снег падал на них, а они смеялись и махали самолету.

Затаив дыхание, Марсия из-за спины дочери смотрела в окно, пока они ждали высадки, но не видела Джерома среди ожидающих на площадке. Не то, чтобы его отсутствие что-нибудь значило. Если он приехал их встретить, то в такую погоду он мог ждать их и внутри аэропорта. Сердце ее стучало в ожидании. Ей казалось, что самый важный ответ она получит, как только взглянет ему в лицо.

Когда офицер карантинной службы закончил поверхностный осмотр, Алан Кобб вновь был возле них. Он ненавязчиво помог им с ручным багажом и пошел с ними в таможню. Она была благодарна ему за его присутствие, потому что была в незнакомой стране, их окружали непривычные лица и язык, который она не понимала.

— Я полагаю, ваш муж встречает вас? — спросил Алан Кобб, когда они были готовы покинуть огражденную часть аэропорта.

— К сожалению, я не знаю, — заколебалась Марсия. — Может быть, он не смог приехать. Если его здесь нет, мы поедем в отель «Империал», где я заказала номер.

— Именно туда я и направляюсь, — сказал он. — Если вас не встретят, позже мы там с вами увидимся.

В зале ожидания, где все еще не было никаких признаков присутствия Джерома, к Марсии и Лори подошел японец и спросил, не является ли их спутник Аланом Коббом. Явно удивленный, Алан подтвердил, что это он самый и тотчас же его окружили несколько репортеров и фотограф.

Он бросил на Марсию взгляд притворного отчаяния и поднял глаза к небу.

— Я этого совсем не ожидал!

— Не беспокойтесь, — сказала она ему. — Мы прекрасно доберемся до отеля.

— Он, должно быть, ужасно знаменитый, — пробормотала Лори, когда они оставили его почитателям его таланта и погрузились в лимузин.

Отель «Империал» в Токио был самым прочным сооружением. Ни одному землетрясению не удалось его разрушить, бомбы и огонь тоже пощадили низкое, крепкое каменное здание.

В отеле для Марсии не было никакой записки от Джерома. Оказалось, что момент получения важного для нее ответа откладывается, и Марсия сама не знала, чувствует ли она от этого облегчение или беспокоится больше, чем раньше. После полудня зазвенел телефон, она взяла трубку и услышала голос Алана Кобба.

— Привет! — сказал он весело и просто. — Этот ваш муж показался?

— Нет еще, — ответила Марсия. — Я… Я думаю, что произошло какое-то недоразумение.

— Япония — подходящее место для этого, — непринужденно сказал он. — Вы позволите заказать вам билеты в Киото, когда я буду заказывать билет себе?

Конечно, он мог это сделать, и к тому времени как он повесил трубку, они договорились, что утром вместе поедут в Киото поездом. Марсия была рада, что с нее свалилась часть забот.

Повесив трубку, она подумала о том, чтобы попытаться позвонить Джерому в Киото, потом отказалась от этой мысли. Он знал время их прибытия. Если бы он хотел их встретить, если бы он хотел с ней связаться, он бы это сделал. А если она с ним поговорит, и он прямо скажет ей не ехать в Киото, что ей тогда делать?

Они с Лори могли, по крайней мере, начать наслаждаться Японией и вечерним Токио. Они надели пальто и галоши и вышли на холодные и грязные заснеженные улицы, окунувшись в толпу японцев, хотя с разочарованием обнаружили, что почти все здесь носят одежду западного образца. Лори даже нравились оживление и шумный транспорт, двигавшийся взад и вперед по Гинзе и постоянно подававший резкие сигналы. Из открытой двери магазина гремело радио — исполняли одну из последних модных в Штатах мелодий. Кинореклама демонстрировала знакомые лица Гарри Гранта и Гарри Купера, повсюду ярко сияли неоновые огни. Порой было трудно поверить, что они не в Штатах.

У Марсии так и не возникло ощущения, что она на самом деле в Японии, вплоть до следующего утра, когда они сели в последний вагон поезда на Киото, и Алан Кобб сел напротив них.

Когда поезд миновал закопченные пригороды и мимо окон поезда стали проплывать заснеженные пейзажи сельской местности, ее охватило радостное чувство. Обнаженные ветви вишневых деревьев изящным узором выделялись на укрытом снегом ландшафте, а зеленые сосновые леса взбирались по склонам гор. Неожиданный всплеск киновари какого-нибудь храма и ворота тории, высокие, сгрудившиеся стволы бамбуковой рощи — все это, наконец, стало создавать у нее ощущение, что она находится в Японии. Поезд мчался между морем и горами, и виды того и другого были похожи на японские картины.