— Разве человеческая жизнь не важнее имени — чьим бы оно ни было?

— Может быть, к данному случаю это не относится, — ответил Джулиан. — Если он виновен, окружающие должны быть от него защищены.

— Вы бесчувственный, жестокий человек! — выпалила я.

Он встал из-за стола и подошел к стене, на которой висела фотография Марго. Она на лыжах мчалась по склону — веселая и торжествующая на фоне покрытой снегом горы.

—Ну что ж, я рассказал, о чем вы просили и добился только одного: вы считаете меня бесчувственным. То, что вы обо мне думаете, не так важно. Но я не убежден, что подобное отношение ко мне пойдет на пользу Адрии. Как бы ни было, я ответил на вопрос о том, что за человек Стюарт Перриш.

Я знала, что картина, нарисованная Джулианом, соответствовала действительности, и у меня исчезла всякая уверенность в том, что я могу переселиться в этот дом и принести какую-то пользу Адрии. Как я могла жить под одной крышей с человеком, который имеет столь извращенное представление о моем брате? Несколько минут я сидела неподвижно, и Джулиан меня не тревожил.

Тишину внезапно прорезал женский крик, раздавшийся со стороны лестницы. На мгновение мы оцепенели. Затем Джулиан выбежал из библиотеки, а я ринулась за ним. У подножия башенной лестницы в неестественной позе лежала Шен. Несколькими ступеньками выше стояла Адрия, вцепившись рукой в перила; ее широко раскрытые голубые глаза выражали ужас.

Джулиан опустился на колени рядом с сестрой.

— Что случилось? Как ты упала?

— Я… я не знаю. Она толкнула меня — и я упала.

Адрия закричала сверху:

— Я не толкала ее. Я не толкала!

Шен сделала попытку сесть и подняла голову, взглянув на крутые ступеньки винтовой лестницы.

— Не ты, дорогая. Марго. Меня толкнула Марго.

Я посмотрела вверх, туда, где лестничная спираль исчезала из вида, и почувствовала, как волосы зашевелились у меня на голове, а по спине побежали мурашки. Неслышным шагом, переступая с одной ступеньки на другую, из-за поворота лестницы показался Циннабар и направился к нам, задрав подрагивающий хвост и вздыбив шерсть, словно нечто его задело, настроило на борьбу.

Адрия вскрикнула и прижалась к перилам, закрыв лицо руками. Я оставила Джулиана с его сестрой внизу и поднялась к Адрии. На этот раз я безо всякого колебания обняла ее, и девочка, спрятав лицо у меня на плече, разрыдалась.

Тельце ребенка показалось мне легким, как перышко. Я ощущала биение ее сердца, лихорадочную дрожь. Черные пряди волос касались моего лба; они были влажными от пота и слез. Страдание и страх ребенка не может сравниться ни с чем. Ужас, который испытывает маленькое существо, пронзает его насквозь, он может оставить отпечаток, который будет сказываться через многие года.

Теперь я знала, что у меня нет выбора. Я перееду в Грейстоунз — и не только ради моего брата. Я прижимала к себе девочку, которая нуждалась в защите.

Шен упала с небольшой высоты. Серьезных повреждений она не получила, но, по-видимому, испытала сильное нервное потрясение, успокоительные сентенции Джулиана она пропускала мимо ушей. Наконец он взял ее на руки и отнес на второй этаж. Кот стоял на его пути, и Джулиан осторожно обошел Циннабара, но тот продолжал загораживать дорогу нам с Адрией. Я повернулась и легонько пнула Циннабара, чтобы его отогнать. Циннабар зашипел и укусил меня за коленку, затем соскочил с лестницы и скрылся в холле. Адрия уткнулась лицом в мое плечо и всего этого не видела.

— Пойдем, — мягко предложила я ей. — Думаю, что с твоей тетей все будет в порядке, но мы должны посмотреть, не нужна ли ей помощь. У нее, знаешь ли, иногда разыгрывается воображение. Тебе не стоит так пугаться.

Адрия подняла голову и огляделась.

— Она… она ушла? — заикаясь, спросила она, и я поняла, что Адрия имела в виду не Шен.

— Он ушел, — твердо поправила ее я. — Этот кот малость обнаглел. Пойдем, Адрия. Надо проведать Шен.

Девочка доверчиво вцепилась в мою руку; это меня растрогало и взволновало. Смогу ли я оправдать ее доверие?

Мы поднялись на второй этаж и вошли в комнату Шен. Джулиан уже уложил ее на кровать.

Это было жилище лесного духа. Я вспомнила, что Клей называл Шен дриадой. Леса росли на обоях, свет проникал сквозь зеленые занавески. Даже мертвые деревья за окном сквозь занавеску казались окрашенными в зеленый цвет. Шен лежала на одеяле, как на ложе из мха, ковер на полу напоминал об увядших листьях. На стенах не было обычных для этого дома картин, изображавших зимние пейзажи, одну из них украшала чудесная акварель с оленем, стоящим среди деревьев осеннего леса.

Шен слегка стонала, Джулиан беспомощно склонился над ней.

— Сюда пришла зима, — бормотала Шен. — Лед, снег и смерть. И ветер! Как я ненавижу ветер, разгулявшийся в горах. Весны больше не будет. Следующей умру я. Теперь я это знаю. Она своего добьется.

Джулиан сел рядом с ней на кровать и взял ее руки в свои, пытаясь унять дрожь, охватившую все тело Шен.

— Послушай меня, Шен. Ты должна выкинуть из головы эти дикие идеи насчет кота. Я не потерплю его присутствия в доме, если ты не прекратишь распространять эти бредни. Никто тебя не толкал. Одна из твоих сандалий соскользнула со ступеньки, вот ты и упала. Циннабар находился на втором этаже, когда ты поскользнулась.

Шен приоткрыла глаза и жалобно посмотрела на брата.

— Ты не должен отсылать Циннабара. От этого станет еще хуже.

Джулиан увидел, что мы стоим у двери, и подозвал к себе Адрию.

— Подойди сюда и расскажи Шен, что произошло. Ты должна была видеть, как она упала.

Девочка потянула меня за собой, ни на секунду не отпуская мою руку.

— Она… она просто поскользнулась и упала.

— А Циннабар в это время находился наверху, не так ли?

Адрия неуверенно кивнула, не глядя отцу в глаза.

Шен ее не слушала.

— Джулиан, — говорила она брату, — ты знаешь, что у меня бывают моменты прозрения, когда я вижу то, что должно произойти в будущем. У меня было видение, перед тем как я упала. Грядет еще одна смерть. Я это знаю… знаю.

— Но не твоя, — пытался успокоить ее Джулиан. — Оставь эти разговоры, Шен. Люди умирают каждый день. Подобные предчувствия — самообман. Их много, а ты вспоминаешь только те, что сбываются. Если ты полежишь спокойно, я пошлю Адрию за чашкой чая для тебя. А сам позвоню доктору Риду. Я хочу, чтобы он тебя осмотрел. Линда, вы побудете с Шен, пока я буду звонить? Это займет пару минут.

— Я останусь, — пообещала я и неохотно села в маленькое кресло у стены.

Когда отец с дочерью вышли из комнаты, Шен продолжала лежать с закрытыми глазами, не обращая на меня внимания. Я тихо заговорила с ней. Будет лучше, если она узнает об этом меня, подумала я.

— Ваш брат предложил мне пожить некоторое время в Грейстоунзе, мисс Мак-Кейб и я согласилась. Он считает, что я могу помочь Адрии. Он говорит, что вам обоим приходится с ней трудно и, может быть, свежий человек может оказаться полезным в данной ситуации.

В одном я, по крайней мере, преуспела — отвлекла ее от мыслей о смерти. Она взглянула на меня трезво, с полным самообладанием. У меня вдруг появилось сомнение в том, что ее мистические страхи являются вполне искренними.

— Вы увлечены моим братом, не так ли?

— Я вовсе не думаю о вашем брате. Я думаю об Адрии — отрезала я.

На ее лице промелькнула лукавая улыбка.

— Я полагаю, вы ничего не можете с этим поделать. Большинство женщин не в силах устоять перед ним. Он, знаете ли, к этому привык. Но вы для него — пустое место, у вас нет шансов. Он не перестает думать о Марго. И никогда не перестанет. Возможно, иногда он ее ненавидел, но и любил тоже. Не такова ли всякая любовь — смесь любви и ненависти?

В моей душе пробудились чувства, о которых я ничего не хотела знать. Я попыталась отмахнуться от них.

— Уж не описываете ли вы свои взаимоотношения с Клеем Дэвидсоном?

Она отвернула голову.