Адрия, не понимая, что происходит, переводила взгляд с Шен на меня и обратно. Она собиралась что-то спросить, когда Шен мягко обратилась к ней.

— Мне тяжело тебе об этом говорить, Адрия, дорогая, но Линда — сестра Стюарта Перриша. Сестра человека, который толкнул кресло Марго. Она только прикидывалась нашим другом. Я боюсь, что твой отец очень разочарован ее поведением.

Адрия тихо вскрикнула, сбежала по лестнице на второй этаж и захлопнула за собой дверь. Шен стояла на несколько ступенек выше меня и смеялась — смехом дриады. Но она была достаточно земной женщиной, чтобы ранить и разрушать, и делала это с почти пугающим удовольствием.

Мне нечего было сказать никому из них. Даже Шен, устроившей этот спектакль. Я одеревенело пошла вслед за Адрией на второй этаж. Дверь в ее комнату была закрыта, и я знала, что ничего не смогу ей сейчас объяснить. Может быть, завтра… если она захочет меня слушать.

В своей комнате я надела парку и перчатки. Затем спустилась вниз. Как и дверь Адрии, дверь библиотеки была закрыта, но я знала, что Джулиан там. Пока я стояла в холле, не в силах ни на что решиться. Джулиан показался на пороге библиотеки и жестом предложил мне войти. Я прошла мимо него в комнату, все еще желая избежать разговора, с трудом выдерживая его взгляд, в котором читала заслуженный мною укор. Джулиан не предложил мне сесть. Мы стояли рядом у камина, не глядя друг на друга.

— Может быть, вы хотите мне что-то объяснить? — начал он.

— Думаю, что все ясно и так. Я хотела помочь Стюарту. Я никогда не верила в его виновность, а это означало, что виновен кто-то другой. Никто не проводил настоящего расследования. Я попыталась хоть что-то выяснить.

— Вам это удаюсь?

— В очень незначительной степени. Надеюсь, это лучше получится, к тому же…

— А как насчет Адрии? — прервал он меня. — Вам не кажется, что вы нанесли ей тяжкий удар?

— Что вы имеете в виду?

— Вы сумели завоевать ее доверие, даже любовь. Теперь Адрии придется смириться с мыслью, что вы разыгрывали всех нас. А особенно ее.

— Неправда! Я бы хотела поговорить с ней, если она захочет меня выслушать. Думаю, что смогу..

— Снова ее одурачить?

Кровь застыла в моих жилах, меня охватил гнев.

— Никогда не собиралась никого дурачить! Тем более Адрию. Я попала в ловушку, что мне оставалось делать? Но я испытывала неподдельную любовь к Адрии. Возникали ситуации, когда я ставила ее интересы выше интересов брата. Не кажется ли вам, что мне удобнее всего было бы поверить в то, что Адрия толкнула это злосчастное кресло? Но я не поверила и доказала обратное, может быть, во вред Стюарту.

Джулиан нервно прошелся по комнате, его щеки пылали, лицо потемнело.

— Вашими бы устами… — Он запнулся и впервые посмотрел мне прямо в глаза. — Я верил вам… вы мне нравились…

Но меня уже понесло, я не выбирала выражений.

— Какое это имеет значение, если вы мне не доверяете? Вы избалованы вниманием женщин. Одной больше, одной меньше, какая разница? Я многое слышала о вас и, может быть, тоже имею основания негодовать! Кажется, я вправе была рассчитывать на большую чуткость и понимание. И доверие. Да, доверие. Признаю, я вас вала, но только потому, что, вступив на этот путь, уже ничего не могла изменить. Но я никогда не предавала и не причинила вреда никому из членов вашей семьи.

Он остановился у окна и повернулся, чтобы посмотреть на меня, но я не выдержала бы новых упреков. Я выбежала из комнаты. Некоторое время возилась с ботинками, но он так и не вышел из библиотеки; я, дрожа и спотыкаясь, спустилась с крыльца и подошла к своей, машине. Мне оставалось только одно — ехать в Сторожку. Клей хотя бы меня выслушает. Он не всегда одобрял мои действия, но позволял выговориться. К тому же он давно знал, кто я такая.

Я села в машину и попыталась выехать на дорогу. И сразу поняла, что барахлит заднее левое колесо. Тут же вспомнила, что видела Эмори рядом с моей машиной. Выйдя из автомобиля, я обнаружила то, что и ожидала: шина была проколота ножом.

Я пошла в Сторожку пешком. Светила луна, идти было не так уж страшно. Короткая тропинка оставалась нерасчищенной, другого пути в Сторожку для меня не существовало. Миновав первый поворот, я увидела сквозь деревья свет в хижине Эмори. Оказывается, во время снежной бури я находилась совсем недалеко от дома. Но сегодня никакой бури не предвиделось. И мне нечего бояться. Тем более что я заметила в окне силуэт Эмори. По крайней мере, можно быть уверенной, что он меня не выслеживает.

Повинуясь безотчетному импульсу, я подошла к хижине и спряталась за деревом, откуда хорошо был виден освещенный квадрат окна. Кто-то находился в доме, кроме Эмори. В окне показался другой силуэт, и я сразу узнала Шен. Подкравшись ближе, я надеялась подслушать их разговор, но ничего не могла разобрать. Приблизившись к окну почти вплотную, я увидела странную сцену: кажется, Шен о чем-то умоляла Эмори. Она стояла спиной к окну, а повернутое ко мне лицо старика было озлобленным.

Он размахивал перед Шен сложенным листком бумаги. Она пыталась его схватить, но Эмори каждый раз успевал отдернуть руку, пятясь к растопленной печке. Но когда он наклонился и отодвинул заслонку, готовясь кинуть бумажку в огонь, Шен набросилась на него и оттолкнула от печки. Хотя она была несравнимо слабее Эмори, от ее наскока он свалился на спину, не выпуская бумажки из рук. Шен снова его о чем-то умоляла, и на этот раз Эмори пожал плечами и бросил листок в маленький стальной сейф, стоявший на столе. Затем надел парку, взял прислоненные к стене лыжи и направился к двери.

Я прошмыгнула за угол дома, надеясь, что Эмори, выйдя из дома, не заметит моих следов на снегу. К счастью, площадка перед крыльцом была довольно плотно утоптана, а Эмори слишком торопился, чтобы смотреть по сторонам. Выглянув из-за угла, я увидела, как он, прихрамывая, идет к своей машине, закинув на плечо лыжи. Дверь захлопнулась, и я знала, что Шен теперь находится в хижине одна. Меня разбирало любопытство, и я снова прильнула к окну.

Если я и видела когда-нибудь смертельно испуганную женщину, то она была сейчас у меня перед глазами. Ее лицо побледнело и выражало мучительную боль. Некоторое время она стояла неподвижно, глядя на дверь, из которой только что вышел Эмори; затем Шен приступила к действиям. Подошла к столу и достала из сейфа сложенный листок бумаги, из-за которого, кажется, недавно ссорилась с Эмори. Засунула листок во внутренний карман куртки и выбежала из дома. Я стояла несколько поодаль в тени и наблюдала за ней.

Послышался шум отъезжавшей машины Эмори, и мы обе смотрели, как она сворачивает на дорогу и исчезает за поворотом. Шен с минуту не двигалась, глядя туда, где скрылась машина. Затем двинулась вперед, и во всем ее облике не было теперь и следа столь характерной для нее мечтательной отстраненности. Все в ней свидетельствовало о непреклонной решимости, когда она очень быстрым шагом, почти бегом, устремилась к Грейстоунзу. Я знала, что должна последовать за ней. Я должна выяснить, что происходит.

Однако Шен неслась с такой скоростью, что к тому моменту, когда я приблизилась к дому, она уже скрылась из виду. Я в нерешительности стояла на дорожке, в тени болиголовов и с минуту наблюдала. Я не была уверена, направилась ли Шен к своей машине или вошла в дом. Свет горел в библиотеке и в столовой, которую было видно через холл. Но со своего места я могла рассмотреть только часть библиотеки и служанку, накрывавшую стол к ужину.

Тут я заметила какое-то движение на освещенной башенной лестнице: Шен бегом поднималась на второй этаж. Она исчезла за дверью в коридор, но ее комната находилась в заднем крыле дома, и я не знала, туда ли пошла Шен. Я подождала еще немного и, когда уже собралась уходить, обнаружила, что верхушки деревьев у другого конца дома осветились. Я дошла до того места, откуда смогла увидеть одно из окон чердака, выходивших на покатую крышу дома. Оно было освещено, в нем промелькнула расплывчатая фигура Шен; я не понимала, что ей могло там понадобиться.