— Э?..

Брюнхильд, которую назвали Найн, удивилась, но земля содрогнулась вновь, и крыша заскрипела.

Гутрун подняла взгляд и сказала:

— Оружейная лаборатория, скорее всего, закрыта. Если что-то случится, врата откроют, поэтому жди там. Доктор и Лорд Хаген в лаборатории. Они дадут тебе что-нибудь поесть, хорошо?

— Нет, я хочу быть со всеми. Где доктор и остальные? Они не тут?

Гутрун замолчала, но Брюнхильд продолжала задавать вопросы:

— Из задней комнаты исчезла книга о Граме. А еще книга о Фафнире… Где Зигфрид? Он что, нас предал? Эй, он правда нас предал?!

Гутрун встретила вопросы в лоб. Она закрыла глаза, и приоткрыла рот, чтобы ответить.

— …

Но женщина тут же его закрыла.

Гутрун перевела дух, и открыла глаза. Она смотрела прямо на Брюнхильд.

— Он…мог так поступить. Но мог так и не поступить.

Услышав это, Брюнхильд осознала, что ее лицо посветлело. Она знала, что Гутрун тоже ему доверяла.

Гутрун притянула Брюнхильд к себе, слегка обнимая ее вместе с клеткой.

— Я пойду проверю, потому ты беги вперед меня.

— А т-ты не можешь пойти со мной?

Гутрун мягко отстранилась и погладила ее по голове.

— Я член королевской семьи. На время фестиваля знать вернулась домой, потому только доктор и я могут войти в подвальные помещения. И что-то, должно быть, там произошло. Я должна идти.

— Почему? Почему тебе нужно идти?

— Я уверена, мне удастся кого-то или что-то спасти, — она горько улыбнулась. — После смерти моей матери отец ослаб. Мне следовало его спасти… но, похоже, я могу сделать это сейчас. Чтобы ни случилось, и как бы всё не обернулось, есть кое-что, что я должна сделать как член королевской семьи.

— Что ты будешь делать, если Зигфрид нас предал?

— Не волнуйся. Что бы ни случилось, я постараюсь его убедить. Вместе мы сможем сохранить и спасти этот мир… Но как член королевской семьи, мне, возможно, придется быть с ним настойчивой. Если это произойдет, позаботься о нем.

— И… и если это случится, мы однажды снова сможем быть вместе?

— Конечно. Я буду его убеждать, а ты — поддерживать. И… мы всегда будем вместе.

— Обещаешь? — спросила Брюнхильд.

Гутрун улыбнулась и ответила:

— Да. Я обещаю, что мы всегда будем вместе.

Она погладила Брюнхильд по голове. Мягкое прикосновение успокоило девочку, и она, наконец, улыбнулась.

— Ты хорошая девочка, Найн, — произнесла Гутрун со своей обычной улыбкой.

Птица в клетке защебетала в унисон содроганию и звукам тряски.

Едва Брюнихьд услышала этот щебет, как пробудилась ото сна.

Когда Брюнхильд открыла глаза, она увидела повернутую набок комнату изобразительного искусства.

Девушка уснула, положив голову на рабочий стол. Ее лицо было повернуто налево. Шея занемела, когда она попыталась выпрямиться.

Брюнхильд дотронулась до щеки, и обнаружила там черепичный узор, отпечатавшийся от поверхности стола.

— Это не лучший образ жизни.

Она глянула вниз и увидела, что птенец оставил свою коробку и поднял на нее глаза.

Содержимое блюдца с едой определенно уменьшилось. Птенец, похоже, сильно проголодался.

Девушка вытянула руку, и птенец, захлопав крылышками, вскарабкался на ее плечо.

Брюнхильд засмеялась. Ее шея слегка болела при повороте, но она себя пересилила. Затем взглянула чирикающему птенцу в глаза. Девушка не могла сказать, были ли слёзы на ее глазах ото сна, от боли в шее, или от выздоровления птички.

Брюнхильд глянула вниз и поискала глазами черного кота.

Но его тут не было.

Она задумалась, и в ее голове возникли события, случившиеся перед тем, как она заснула.

Девушка повернулась к двери и обнаружила, что та не заперта.

— Мне удалось отправить его на регулярный отчет…

Хозяйка кота облегченно вздохнула. Она отвернулась от двери, и ее взгляд сам по себе устремился к центру комнаты изобразительного искусства.

Там на мольберте стояла незаконченная картина.

В черно-зеленом лесу виднелась одинокая маленькая хижина. Брюнхильд заговорила с птенцом, глядя на хижину, которую начали окрашивать темно-серым.

— Вот мир, из которого я родом, — она горько засмеялась. — Последнее обещание, данное мне там, никогда не было выполнено. Она так и не возвратилась. Вряд ли она смогла его убедить. И… похоже, он предал и покинул нас. Единственной, кто остался, была я, та, что доверяла всем остальным.

Брюнхильд глянула на птенца.

— Но, — начала она, -…

Птенец чирикнул. Он счастливо замахал хвостиком вверх и вниз.

Слушая его чириканье, Брюнхильд села на стул перед мольбертом. Она слегка опустила голову.

— Мне не следовало у него спрашивать, почему он тебя спас, — пробормотала Брюнхильд, вспоминая сцену из своего сна. — Почему она это сказала, отправившись во дворец, и приняв от его руки смерть? Почему она попросила меня позаботиться о нем и сказала, что мы всегда будем вместе?

Никто не мог ответить на эти вопросы. Вместо этого птенец перестал чирикать и наклонил головку.

В центре общественной площади резервации 1-го Гира несколько синих плит были перевернуты. Внизу этих плит находилась надпись «пол», а сверху — «общественная площадь».

Саяма и остальные сидели на этих плитах на «полу», слушая рассказ Фасольта.

Он вёл рассказ, охватывающий огромный период времени, начиная от создания земли богом драконов.

Ведя повесть об этом несколько минут, полудракон перешел к созданию человека и основанию королевства.

— То было Королевство Вотана? — спросил Саяма, и Фасольт кивнул.

Он продолжал свой рассказ, даже когда селяне проходили мимо, и когда здоровался с крылатыми людьми и гигантами.

Когда Фасольт дошел до лидера королевства три поколения назад и черного дракона, захваченного во время перелета из мира бога драконов, закончился пересказ чужих слов.

Время шло своим чередом, и однажды в их мире объявился одинокий странный гость.

— Он не был потомком бога драконов, и прибыл из земли, что ничего для нас не значила. Король Вотан потерял свою жену, и когда один из его механических драконов вышел из себя, пришел тот человек и одолел его.

Фасольт вздохнул. От задней части шеи и от его боков слышались звуки продолжительного дыхания.

Когда через минуту он снова открыл рот, чтобы продолжить, то говорил скорее в ритме беседы, чем в ритме сказания.

— Дабы помочь королю защитить концепты, Регин воссоединился с Фафниром, но Зигфрид убил их обоих священным мечом Грамом и вывел концепты из-под контроля, что привело 1-й Гир к его закрытой аннигиляции. Многие верят, что он также убил Принцессу Гутрун, когда она прибыла. Зигфрид сам это признавал.

И…

— Большинство жителей 1-го Гира по-прежнему ничего не забыли и даже после побега в Лоу-Гир жаждут смерти Зигфрида и уничтожения Грама.

— Почему они желают уничтожить Грам? Мне казалось, это оружие из вашего мира.

— Священный меч Грам был создан как концептуальное оружие, наделенное собственной волей, Саяма Микото. Они видят преступление в том, что меч согласился принять Зигфрида как своего хозяина. Вооруженные формирования 1-го Гира желают свершить возмездие над Грамом, после того как извлекут из него Концептуальное Ядро.

— Понимаю, — сказал Саяма. — Значит, таково прошлое Зигфрида.

— Спасая деревню, он был ранен. Мудрец Регин взял его к себе. На попечении Преподобного Регина также находились Принцесса Гутрун — после того, как король отдалился от нее, потеряв свою жену, — и девочка по имени Найн из расы долгожителей, что осиротела во время Концептуальной Войны. Поначалу он намеревался узнать у Зигфрида информацию о Лоу-Гире.

— Между ними не было вражды?

— Я слышал, было несколько конфликтов, но Зигфрид и принцесса хорошо ладили. Музыка… Да, Зифгирд был искусен в музыке, и это их роднило. Но, — промолвил Фасольт, — всё закончилось в день фестиваля звезд. Это случилось, когда королевский дворец практически опустел, потому что все вернулись в земли, которыми управляли. Произошло внезапное землетрясение, и небо раскололось на части. Мир так никогда и не оправился.