Юлиан отворил калитку и подошел к входным дверям.

Встретивший его дворецкий доложил: — Графиня в белой гостиной, господин Гиз, — и он повел Юлиана туда.

Не сознавая, что он собирается делать, устав от моральных страданий, Юлиан машинально последовал за дворецким. Комната была ярко освещена. Как во сне, он услыхал, что дворецкий доложил о его приходе. По блестящему гладкому паркету, он медленно прошел комнату, чтобы поздороваться с Сарой. Взор его остановился на Чарльзе Картоне, который играл с леди Дианой в бридж.

Словно почувствовав его взгляд, Картон обернулся, воскликнув:

— Это вы, Гиз! Пришли рассеяться после неудачного окончания дела, которое вы должны были вести сегодня.

Юлиан видел перед собой его тонкое красивое лицо с улыбкой на губах.

С трудом, чуть не захлебнувшись, он произнес своим обычным голосом.

— Как ваша рука, Картон?

— Еще болит немного. Вот и все.

Юлиан обернулся к Саре. При ее виде в его сердце проснулась уверенность: „Нет, этого не может быть. Это неправда, неправда"!

Внезапно он успокоился. Он слишком устал морально и физически от обуревавших его чувств, и спокойно заговорил с Сарой о безразличных мелочах.

Они стояли около высокого хрустального канделябра, свет которого играл в волосах Сары. Казалось, ее голова была окружена золотистым сиянием. Свет падал на ее нежное лицо, белую шею и обнаженные прекрасные плечи и руки. Запах дорогих духов, напоминавший аромат фиалок и сандалового дерева, исходил от нее.

Юлиан стоял перед ней, слушал ее голос, почти не понимая слов. В ее присутствии необ'яснимый покой охватил его. Он забыл о своих сомнениях и мучительных мыслях. Он испытывал невыразимое облегчение и был почти счастлив.

— У вас усталый вид, — сказала Сара внезапно.

Она подошла к дивану, стоявшему около стены, и Юлиан последовал за ней. Они закурили папиросы, и Сара заговорила, взглянув на него.

— Вы знаете, что я себя чувствую виноватой перед вами?

Он изумился.

— Передо мной? Почему?

— Из-за этого неудачного дела сегодня!

Она опустила глаза и легкая тень от ее длинных ресниц падала на ее щеки.

— Я слышала замечание Чарльза и читала сегодняшние газеты.

— Я знаю, — холодно ответил Юлиан. — Дело действительно кончилось неудачно и я отчасти виноват в этом.

— Вы не должны были отказываться от него из-за того, что хотели провести день со мной.

— Вы жалеете что я приехал за вами?

Звук его голоса заставил ее поднять голову. Их взоры встретились.

— Вы жалеете об этом?

— Нет, — ответила она с усилием, — но я чувствую себя виноватой. Моя мать упрекала меня в том, что я отвлекаю вас от вашей работы. Вы почти тоже самое сказали мне сегодня.

— Во всяком случае, это очень скучный вопрос, — заметил Юлиан, с притворным веселием. Но в душе он вспомнил предостерегающие слова Колина.

— Кто так заботится обо мне и моих делах?

— Моя мать и Адриан.

— Адриан трогательно заботлив, — рассмеялся Юлиан.

Партия и бридж окончилась. Леди Диана, выигравшая партию, подошла к Саре и Юлиану и села около рояля.

Леди Диана очень хорошо играла. После первых аккордов она заиграла увертюру из оперы „Самсон и Далила".

Сара очень любила эту оперу и всегда слушала ее с наслаждением. После всех переживаний сегодняшнего дня она с необ'яснимой тоской и неясной тревогой слушала любимые мотивы. Она чувствовала близость Чарльза и Юлиана и знала в душе, что они оба страдали.

Юлиан глядел на ее стройные прекрасные руки и вспоминал о том, как он держал их в своих. Внезапно он оглянулся и встретился с внимательным, пристальным, горящим взглядом Чарльза, следившего за ним.

Леди Диана продолжала играть. Из-под ее тонких пальцев лилась нежная красивая мелодия о любви.

Сара подняла взор и взглянула на Юлиана. В его глазах она прочла такое безграничное обожание, что она невольно вздрогнула, словно он прикоснулся к ней. Он заметил, как под легким шелком платья ее грудь бурно вздымалась. Казалось, пламя, горевшее в нем, опалило ее и закружило в своем вихре.

— Я могла бы полюбить этого человека; да, могла бы. Вот причина моей душевной тревоги, вот отчего его присутствие так смущает меня, — говорила она себе.

Замерли последние аккорды. Леди Диана встала.

— Почему вы все такие печальные, — спросила она, насмешливо взглянув на них, и обернулась к Чарльзу. — И даже вы, мой дорогой друг, сегодня не веселы.

Чарльз улыбнулся, но его глаза были мрачными. Он последовал за леди Дианой, сел около нее и предложил ей папиросу. Сара и Юлиан остались вдвоем. Оба молчали.

Чтобы преодолеть свое смущение, Сара спросила:

— Вы любите эту оперу?

— Да, — ответил он рассеянно. — Я должен уйти, — неожиданно закончил он.

Юлиан остановился перед ней. На его лице было выражение затаенного страдания, отозвавшееся болью в сердце Сары. Он внимательно взглянул на нее. Казалось, он угадал ее чувства. Неужели он не ошибся? Нет, это было невозможно. Ее отношение к нему было безразличным. Он поклонился, прощаясь с ней. Сара протянула ему руку. Он медленно, со сдержанной страстью, сжал ее руку в своей и увидел, что алая краска залила ее лицо. Но она выдержала его пристальный взгляд и легкая улыбка появилась на ее губах. Он резко выпустил ее руку, обернулся и ушел.

Сара подождала немного, избегая разговаривать с Чарльзом, и вскоре ушла в свои комнаты.

— Принесите мне халат, — попросила она Хэкки.

В комнате были открыты высокие окна. Наступала ночь, темная и прохладная.

— Честное слово, вы — красавица, мисс Сара, — внезапно сказала Хэкки. — Мне кажется... — и она умолкла на полуслове.

Сара снова вспомнила о переживаниях этого дня. Как она была слепа, как она могла не замечать страстной любви Юлиана. Только, когда он стоял перед ней на залитой солнцем дороге, она поняла, как пламенно было его чувство.

Хэкки спросила ее о чем-то, прервав ее размышления.

— Как причесать вас, мисс Сара?

— Заплетите волосы в косу, — ответила Сара. — Я еще не лягу.

Когда Хэкки причесывала ее, Сара снова задумалась. Она была еще так молода, но уже устала от жизни. Она могла бы быть счастлива с ним.