— Благодарю вас, — спокойно ответил Юлиан.

— Это тайна, неправда ли? — спросил Чарльз.

— Что именно? — резко спросил Юлиан.

Чарльз рассмеялся:

— О, я не хочу быть нескромным.

Пустив машину в ход, он скоро скрылся из виду.

Юлиан сел у руля и посмотрел вслед удалявшемуся автомобилю. Он был уверен, что Сара никого не примет сегодня, даже Картона.

Он все еще видел ее бледное, залитое слезами лицо, вспоминал об их последнем поцелуе. Вчера в это время он приехал к ней в замок Дезанж, а теперь он покидал ее. Как сон пролетели последние недели; они так часто говорили о предстоящей разлуке, но в душе им казалось, что час разлуки никогда не настанет. И вот, этот час настал!

Юлиан глубоко вздохнул и пустил в ход автомобиль. Машина быстро понеслась вперед. С болью сердечной Юлиан вспомнил часы, проведенные вместе, сладость поцелуев, полное забвение всего остального, кроме их страстной и нежной любви. Как долго продлится разлука, когда они снова будут принадлежать друг другу навсегда?

Колин громко позвал его.

— Юлиан, вы забыли ваш портфель с бумагами.

Он рассмеялся, Когда Юлиан быстро повернул автомобиль, даже Доминик Гиз печально улыбнулся.

— Я пойду в замок через парк, — сказал Юлиан.

Он остановил автомобиль под тем же вязом, спрыгнул на землю и быстро удалился. Колин и Гиз прислушивались к его шагам, затихшим в отдалении.

— Мы можем подождать. Здесь хорошо и прохладно, — заметил Колин, зевая.

Гиз очень устал. Последние недели были для него сплошным страданием. Он рассеяно согласился с Колиным. День разлуки с сыном казался ему кошмарным сном. Она ничего не рассказала Юлиану, а теперь она уже ничего не успеет сказать ему.

Выйдя из автомобиля, они медленно направились в парк. Замок виднелся между деревьями. Гиз увидел большую террасу с навесом, широко открытые окна, лужайки снежно зеленой травой, пестрые клумбы цветов, площадку для тенниса под тенью густых каштанов. В парке было очень прохладно и тихо. Казалось, все спало вокруг под ярким светом солнца.

Колин с громким восклицанием восторга оглянулся кругом. Старый Гиз молчал, погруженный в свои тягостные мысли.

ГЛАВА 17.

Чарльз не встретил ни одного лакея. Остановив автомобиль близ самого здания, он вошел в замок через террасу. На пороге прохладной гостиной, где воздух был напоен запахом цветов, он остановился. Сара лежала на диване. Она не спала и не рыдала, но слезы беспрерывно катились из ее глаз и падали на руки.

Чарльз вздрогнул, пораженный ее горем и беспомощностью. Он бесшумно подошел к дивану и прежде, чем Сара успела крикнуть, он обнял ее и прижал к себе с такой силой, что она не могла сопротивляться. Ее беспомощность еще больше разжигала его страсть, мутившую разум и горевшую в его крови.

— Вы думали, что избавились от меня, — прошептал он, низко склонившись лицом к ее лицу. — Вы думали, что можете безнаказанно играть мной. Я мог кое-что рассказать Гизу, неправда ли, но я жалел вас, несмотря на то, что вы были жестоки ко мне. Вы не доверяли мне, вы даже скрыли от меня, что вы помолвлены, но нам не удалось обмануть меня.

Он рассмеялся, почти задыхаясь. Сара побледнела. Она ненавидела ею. Его прикосновение вызнало в ней отвращение и бешенство, но она была бессильна и не могла вырваться из его об'ятий, сжимавших ее, словно железные тиски.

Внезапно он перестал смеяться.

— Сара, Сара, — прошептал он, — я хочу что бы вы были моей. Разве вы забыли о тех поцелуях! Все эти месяцы я ждал и надеялся, и вы не оттолкнули меня. Это было лишь игрой, но вы сами не верили, что мы можем остаться только друзьями после того, что было когда-то. Вы помните наши поцелуи, тогда вы еще любили меня. Но вы поцелуете меня теперь...

Сара ответила гневным шепотом:

— Нет, я лучше умру.

— Вы думаете о поцелуях Юлиана?

Вы рассказали ему о нашей прежней любви?

Ее глаза сверкнули:

— Вы — подлец!

— И несмотря на это, вы все же когда-то любили меня. Вы забыли, Сюзетта! Вы поцелуете меня снова и тогда я уйду!

— Я уже сказала вам, что лучше умру, чем поцелую вас. Я презираю вас.

— Не будьте такой пылкой! Вы ненавидите меня. Может быть и моя любовь к вам сейчас ни что иное, как ненависть, ненависть за то, что вы оскорбляете меня. Может быть, я хочу отомстить вам за паши оскорбления. Вам безразлично — люблю ли я вас или ненавижу? Но я схожу с ума по вас, я не могу жить без тебя, Сюзетта, и ты будешь принадлежать мне!

Он нагнулся над ней и поцеловал ее в губы.

Юлиан, вошедший неслышно через открытые двери террасы, сразу охватил эту картину, сердце его замерло, затем забилось с бешенной силой. Он хотел крикнуть, но не мог. Он знал, что сейчас в следующее же мгновение, убьет Чарльза. Он протянул руку, словно его пальцы уже обхватили горло Чарльза.

Сдавленный хрип вырвался из его горла, и Чарльз выпустил Сару из своих об'ятий.

Она ничего не услышала и лежала неподвижно с закрытыми глазами.

Чарльз поднялся навстречу Юлиану. Его лицо побледнело, глаза сверкали. Он рассмеялся тихо, почти беззвучно, и этот смех подействовал на Юлиана, точно удар.

Одним прыжком он очутился около Чарльза.

Услышав его движение, Сара открыла глаза. Она увидела лицо Юлиана, искаженное, неузнаваемое.

С громким криком она бросилась к обоим мужчинам.

Громкое дыхание, сдавленное проклятие, затем раздался прерывистый голос Чарльза.

— Все лето... она со мной... а теперь она и вы... глупец!..

Его голос пресекся от ненависти.

Саре казалось, что перед ее глазами проносились черные и багровые полосы, среди которых мелькало бледное, искаженное лицо Юлиана. Затем раздался глухой стук, глубокий вздох и Юлиан, покачнувшись, упал, ударившись головой о подножье мраморной колонны. Белый мрамор окрасился кровью.

Сара подбежала к нему, опустилась около него на колени и заглянула в безжизненное лицо Юлиана. Она подняла его красивую голову и прижала ее к своей груди. У него были такие мягкие блестящие волосы, которые она так любила. Неясная мысль мелькнула в ее мозгу: „Рана... кровь... нужно перевязку...".

— Юлиан, — шептала она, — Юлиан.

Какая-то тень появилась над ней. Она подняла голову и отпрянула в ужасе. Сквозь черно-багровые полосы, мелькавшие перед ее глазами, она увидела лицо старого Гиза. Оно было неподвижно, словно застыло в ужасе. Он даже не остановился около Юлиана, а подошел к Картону и нагнулся над ним. Затем он вернулся к Саре.