Словно снег, но в точности, да наоборот, они танцевали, поднимаясь вверх, к небесам, гонимые ветром.

— Небесные фонари.

— Да. Я подумала, что отсюда на них будет открываться прекрасный вид. — Ответ Регистраторши на два слова Убийцы Гоблинов звучал относительно самодовольно. — И раз уж мне наконец удалось посмотреть на них отсюда, мне хотелось пригласить тебя с собой.

— ...Ясно.

Убийца Гоблинов уставился на город и тихо выдохнул.

Золотые брызги сумерек давно исчезли, и в оранжевом сиянии свечей город стал несравнимо прекраснее.

Он был наполнен созданиями рук человеческих.

Дома и здания, сделанные из камня, одежда на гуляющих по улицам людей и их смех, доносящийся досюда.

Они зажигали свечи в фонариках, бумажный каркас раздувало, после чего они уносились прочь, разрезая тьму ночи пятнышками света.

Взгляд Убийцы Гоблинов следил за их вознесением от городских улиц прямо в ночное небо.

Он знал, что тёплый воздух поднимал их вверх, поэтому фонари и летели. Вот и всё. Ни магия, ни чудеса не были здесь замешаны. Постепенно пламя угасало, и фонари медленно опадали на землю.

— Мистер Убийца Гоблинов, вы?..

Регистраторша было открыла рот чтобы сказать что-то, но в этот самый момент-

Дииннь.

Прорываясь сквозь тишину ночи, раздался звон колокола.

Если фонари были потоком звёзд, то это было бульканьем воды.

Дииннь, дииннь, дииннь, дииннь.

Звук повторялся в определённом ритме, святом ритуале, очищающем территорию.

Регистраторша нашла источник звука. Он исходил с площади, с которой туча фонарей поднималась в воздух.

Люди плотно заполнили эту площадь, рассевшись вокруг круглой сцены.

Она приметила в толпе знакомые копьё и остроконечную шляпу и захихикала.

«Ох, уже пора?»

Прекрасные дни, дни фестиваля, дни празднования. Также эти дни принадлежали богам.

Эти дни были благодарностью за урожай и плодоносную осень а ещё мольбой помочь безопасно переждать эту зиму.

Молитвы их были обращены, естественно, к всесострадательной Матери Земле.

Вскоре кто-то появился на площади, среди костров, дабы стать олицетворением всех этих просьб и чаяний.

Юная девушка, одетая во всё белое, изящно появилась на сцене — храмовая дева. Нет…

— О боги, собравшиеся за звёздным столом…

Это была Жрица.

Она была одета совершенно иначе. Её наряд напоминал некоторый вид боевых платий, но для этих целей он выставлял напоказ слишком уж много оголённых участков кожи.

Её плечи и вырез груди, её живот и спину, её бедра — наряд показывал всем чистую и бледную кожу29.

— ...бросками костей судьбы и шанса…

Румянец на её щеках предполагал за собой, что ей было довольно стыдно показываться в таком виде, но несмотря на это она размахивала своей священной реликвией, видом своим напоминавшей цеп.

Мать Земля была богиней изобилия, повелительницей любви, а иногда даже божеством войны.

А это были одеяния её жрицы.

Так что, если честно, тут нечего было стесняться.

— О Мать земля, мы молим тебя…

Жрица размахивала огромным цепом обеими руками, и пламя костров отражалось в капельках пота на её лице.

Каждый раз, когда реликвия, изначально являвшаяся инструментом для сбора урожая, разрезала воздух, она оставляла в воздухе белые следы и звон колокола.

Танец богов, ради богов, для богов. Священное зрелище.

— Как пожелаешь ты, то станет моей волей…

Убийца Гоблинов вспомнил её бормотание: «Я тренировалась».

Она говорила о своём новом снаряжении. И она так торопилась попасть в оружейную лавку.

Должно быть, она тренировалась, чтобы сегодня ей удалось вполне неплохо управляться с этим цепом, а в лавку она ходила, дабы ей подготовили этот наряд.

Наконец он понял, что означала проказливая улыбка его эльфийской спутницы.

— Я неустанно и без колебаний вверяю тебе это тело…

Её молитва проносилась сквозь площадь, сквозь дома, прямо до сторожевой башни.

Он был уверен, что боги, покоящиеся на небесах, слышали её.

Сутью этой молитвы была надежда на то, что судьба будет более благосклонна с кубиками всех присутствующих.

«О змеины глаза, о змеины глаза!»

«Пусть мне выпадет завтра двенадцать!»

Где же он слышал эти слова?

— Мы предлагаем тебе сии молитвы…

На самом деле она не была одержима... но она максимально приблизила пантеон богов к своей душе.

Разумеется, используй она на самом деле чудо Взывания к Богу, её смертная душа явно не смогла бы вынести этого.

Но даже в имитации чуда, сами жесты, дыхание и звук могли заставить всё вокруг выглядеть святым.

Ночь не принадлежала людям. Она принадлежала монстрам и хаосу. И гоблинам.

— О великая, о вечная, о безгранная, о любящая всем своим великим сердцем…

Она сделала широкий шаг, являвшийся частью танца, и одеяния её закружились в вихре, открывая её бедра.

От её учащённого дыхания исходил пар, и капельки пота спадали с неё.

На глазах у неё стояли слёзы; её губы дрожали. Её маленькая грудь вздымалась с каждым вздохом.

— И пусть сей мир пройдёт по твоей доске…

— ...Я никогда не расслаблялся, — прошептал Убийца Гоблинов, следуя своими глазами за её размытой фигурой.

— Чего?..

Эти слова появились из ниоткуда. Регистраторша даже не знала, была она больше удивлена или сбита с толку.

Прошла где-то минута прежде, чем она осознала, что он ответил на тот её вопрос.

— Неважно, сколько я сделаю, неважно, скольких я убью. Всё, что я получаю — шанс на победу. — И неважно, сколько товарищей и друзей поддерживали его, воодушевляли его и сражались вместе с ним. — А шанс на победу — это не победа.

Да, шанс явно никак не мог считаться полной победой.

Призрак поражения всё ещё существовал. Он не мог сбежать от тени, что создала его.

И уж явно не тогда, когда эта тень обладала конкретной формой и могла нанести ему удар.

— Вот почему я не сделал фонарь.

Чтобы подготовиться. Чтобы быть готовым сразиться с гоблинами. Чтобы биться.

Чтобы избавиться от оставшегося 0,01% неудачного исхода даже при том, что на 99,99% он был уверен в своей победе.

Он решительно хотел сделать это, и он не мог позволить своему вниманию переключаться на что-то ещё.

Он знал.

Он знал, что летящие в небеса фонари были совершенно естественным явлением. И когда свечи выгорали, они падали на землю как самый обычный мусор.

Убийца Гоблинов знал это.

Но…

— Небесные фонари ведут души мёртвых, — прошептал он с ноткой сожаления. — Интересно, удастся ли им благополучно вернуться.

О ком он говорил? Или о чём? Как он себя тогда чувствовал?

Регистраторша не могла ответить на это. Она не знала.

Но даже при этом она сказала: — Уверена, им удастся, — и улыбнулась.

И в этот самый момент:

— Так пусть же зло не сможет нарушить работу небесных весов порядка и хаоса. Пусть всех ждёт благополучие.

Жрица вскинула свои волосы, вознося свои глаза к небу и отправляя свою молитву с земли к небесам.

Она распевала изо всей силы своей души, её бледное горлышко сверкало от вкладываемых усилий. Кто-то громко сглотнул при виде её красоты.