Сурянова наконец-то отвязали от столба, но наручниками, принесенными Митричем от Егорыча, его приковали к Роберто, в надежде, что в случае непредвиденной ситуации тот проломит ему череп. Эти двое подобно сиамским близнецам ходили всюду вместе, и выглядела такая картина, по меньшей мере, забавно.

Платон времени зря тоже не терял, он сидел за столом, копаясь в записях с сервера Зеленого Города. В записях было много интересных идей на счет расшифровки знаков и символов капища. Юноша вырисовывал некоторые довольно сложные для запоминания значки на бумаге.

Солнце уже мало-помалу клонилось вниз. Вроде бы еще недавно было утро, и все садились завтракать, а вот уже и вечер, все ужинают, а скоро и вовсе спать уже лягут. Нет, со временем здесь творилось что-то невероятное, хотя может просто Платону так казалось. Он работал весь день, и время для него летело незаметно.

Юноша вынул из кармана фигурку и положил на стол перед собой. Крайне интересная вещица, хотя бы по тому, что она независимо от внешних факторов меняет свою температуру от обжигающе холодной до неприметно теплой. К математику начал подходить Роберто, и юноша спрятал предмет в карман, увидев, как Сурянов смотрит на него.

— Арарат просил передать, что мы отчаливаем, — пробасил Роберто, Влад же не проронил ни звука, — так что, давай беги, собирайся.

Платон закрыл все окна, выводящие его на сервер Зеленого Города, выключил рабочую панель и отправился в палатку.

Лагерь свернули также быстро, как и поставили, археологи проверили надежность всех крепежей и уже были готовы идти. Платон поднял к небу голову. На западе, там, где солнце закатывалось за уральские холмы, ярко раскрашивая половину неба в багровые цвета, расстилались бесконечные ковры леса и территории болот. Юноша окинул взглядом печально стоящее поселение, которое возможно десятки столетий назад приютило неведомых гостей из космоса и здесь же они нашли свой покой.

Эта немая картина затронула его, да и не только его. Все стояли и, молча, о чем-то размышляли.

— Ну, все, — произнес бородатый Митрич, — в путь.

Археологи выдвинулись вперед.

Несколько километров шли вдоль реки, точнее вдоль тех неглубоких канав, на которые река разделялась, уходя в лес. Местами Андропов замечал бобровые платины, пытающиеся перегородить бурный поток.

Шли до переправы, которой являлись несколько поваленных деревьев лежащих от одного берега до другого. Студенты аккуратно перебрались через реку вслед за Митричем, который ее буквально перепрыгнул.

Сторож знал окрестные тропинки как свои пять пальцев и поэтому иногда очень удивлял «студентиков» тем, что рвался напролом через буреломы, заросли кустарника и небольшие водоемы.

— Платон, — догнал математика Че Гевара, — по мне, так наш Митрич просто Сусанин какой-то.

— Что? — спросил Платон, повернувшись к другу, — кто такой Сусанин?

— Да был один мужичок, — начал Пашок, поняв что аристократ не сведущ в подобных вопросах, — который также по лесу шастал, шастал, а потом специально взял и завел поляков в болото. По-моему, все… ну, почти все сходится: мужик, бородатый; болота кругом; вот только мы не поляки.

— А причем тут поляки?

— Мда. Ты Платоша вообще тяжелый для понимания, — двусмысленно произнес Че Гевара и пошел на обгон.

— Иван Сусанин поляков в болота завел, — пояснила Варя, подошедшая вслед за Че Геварой, — они хотели покушение на царя провернуть в то время.

В памяти Платона начали пробуждаться далекие воспоминания.

— Платон, — вдруг тихо произнесла Варя, наклонившись над самым ухом юноши, — мне ужасно страшно. Вся эта история с мертвецами и прочие непонятки выглядят уж очень жутковато. Я всю ночь не могла заснуть. Девчонки вроде еще как-то спали, а я ей богу, все время то на одном боку полежу, то на другом, а заснуть не смогла.

Андропов понимающе кивнул, и девушка взяла его под руку.

— Я слышала, как вы ночью разговаривали с Суряновым, — произнесла она. Платон напряг память, дабы вспомнить ночной разговор в точности.

— О чем вы говорили? — спросила Варя. Она посмотрела на своего спутника и поняла, что сейчас он ничего не скажет. Серые глаза Платона выражали острую сосредоточенность на чем-то более важном и неохватном.

Где-то спереди послышался голос Верховцева. Он спрашивал, как долго еще идти. Проводник Митрич ответил, одним словом: «Скоро» и ринулся напролом через неглубокий овраг, густо заросший папоротником. Папоротник пришлось скашивать саперскими лопатами, сторож, имевший при себе длинный подобный мачете нож, продирался сквозь заросли, размахивая железякой налево и направо. Платон шел почти в самом конце, и поэтому он, лишь для того чтобы не казаться бездельником, рубил папоротник лопатой.

Солнце уже спряталось за близлежащими холмами, и сразу начало темнеть. Темнота буквально затягивала все пространство вокруг, заставляя путников жаться друг к другу.

Поднявшись на противоположный край оврага, Митрич еще метров пятьсот пробирался через низко растущие ветви хвойных исполинов. Он шел и бормотал под нос.

— Ни люди, ни звери, ни кто сюда не ходит.

Затем он плевался то на право, то налево и, припав к ближайшему дереву, трижды ударял по стволу.

Суеверные Семен и Александр Сергеевич делали тоже самое, надеясь, что проводник не шутит. Платон издалека посмотрел на проводника, который в очередной раз плюнул. Карабин на его плече вселял некоторую уверенность в этом человеке.

Митрич вывел археологов на опушку, за которой, по-видимому, и начиналось капище, отгороженное неплотной стеной маленьких лиственных деревьев.

— Дальше всем нельзя!

Археологи побросали рюкзаки на землю.

— Почему нельзя? — спросил мутный. Ему ответил Арарат.

— В связи с поверьями славян, на места поклонений и прочих молебен, если это не праздничный день, допускались только два человека волхв и его помощник. Поэтому и сейчас мы пойдем по двое.

Проводник, молча, закивал, соглашаясь с Верховцевым.

— Первыми идут Роберто и Влад, — огласил очередь Арарат, — а все остальные разбивают лагерь, мы здесь заночуем.

Митрич подозвал Верховцева к себе и негромко произнес.

— Не хорошая это идея. Место здесь нехорошее нужно уйти. Уйти как можно дальше.

Платон, по-видимому, единственный кто это услышал, передернулся, и по спине пробежали мурашки.

Роберто взял некоторые инструменты и рабочую панель, чтобы сделать записи. Сурянов, прикованный к нему наручниками, плелся следом. Остальным же ничего не оставалось делать, как начать разбивать лагерь.

Митрич увел всех подальше от капища, и палатки расставили среди сосен, растущих на опушке.

На небе уже горели звезды и луна, как и прошлой ночью, глядела голубым глазом с неба, когда от капища вернулись Арарат и Вероника.

Все это время Платон ждал, сидя в палатке, и глядя на ночное небо сквозь раскрытый вход. В руках юноша держал рабочую панель и что-то усердно туда записывал. Недалеко от палатки горел костер, и его нежный и приятный слуху треск доносился до ушей математика. Варя сидела на раскладном стуле возле костра и обжигала в пляшущем огне длинную ветку. Она иногда поглядывала на Платона, который вел себя уж очень таинственно. На часах, которые мама подарила Варе на 18 день рождения, уже было чуть больше одиннадцати вечера. А Андропову еще предстояло познакомиться с идолами неизвестных божеств уже под полночь. Математик склонил голову над рабочей панелью, лишь изредка он поднимал свой взгляд на небо, глядел на звезды, как на что-то далекое и необъятное, затем переводил глаза на костер и в его серых бездонных глазницах плясали огоньки.

Вдалеке закричала птица, заставив Варвару резко обернуться. Платон же остался недвижим. Он, казалось замер, как замирают звери семейства кошачьих, перед броском. Девушке показалось, что произойди сейчас что-нибудь из ряда вон выходящее, Платон отреагирует неимоверно спокойно.

Варя подняла глаза вверх к небу, в тот момент, когда Андропов оторвал взгляд от рабочей панели. На иссиня-черном ночном небе не было облаков. Лишь звезды, по-разному мерцавшие, красовались, разбежавшись как стадо от пастуха. Какие-то звезды мерцали ярко какие-то тускло. Вдруг по ночной черни пролетел яркий метеор. Здесь в мае такое частенько бывает. Так вроде сказал Митрич, когда еще в сумерках небо рассек космический странник.