Песчинки бытия просыпаются впустую, и не знает несчастный парень, успеют ли невестушки к сроку доставить целовальщицу волшебством наделенную, или нет. Пятнадцать минут всего до двенадцати часов. Кукушка ответственная попалась, кукует о минутах свысока.
И о секундах куканет, наверное.
Свистят они, как серп у елдека –
Мгновения, мгновения, мгновения...
Уже прощается мысленно со своей мужественностью Елисей. А в голове всплывают слова песни:
Пять минут, пять минут,
Бой часов раздастся вскоре!
Рады все, что пять минут,
У царевича лишь горе!
Но вдруг раздался топот оленей и на поляну лесную выехали сани расписные, полные людей. Услышал Елисей о Снегурочке приехавшей и обрадовался великой радостью. Подгоняет ее мысленно: «А ну-ка, давай-ка, ко мне подходи!» А та, как назло, замешкалась. Да еще и напевает себе под нос:
«Пять минут, пять минут -
Разобраться если строго,
Даже в эти пять минут
Можно сделать очень много!»
Давай, делай уже! А то минутки-то отведенные истекают. Уже давно не пять минут, а три. Можно сказать, вышли на финишную прямую.
Две минуты до нового года. Елисей весь мысленно подобрался, ожидая поцелуя. А его все нет и нет.
Уже последние секундочки остались. Ну же!
И вот он, долгожданный волшебный новогодний поцелуй, возвративший подвижность организму. Только вот кукушка уже заорала благим матом про наступление Нового года.
Глаза Елисея открылись... И уже он заорал совсем не благим матом, перекрывая зычный кукуй птицы и далекий бой курантов на главной башне дворца. Поскольку над его лицом склонилась... бородатая харя Деда Мороза!
Залез Елисей в свои штаны, тут царевичу и конец! В смысле с концом остался.
В новый год сбываются все мечты,
Лучше жить мужчиною, без пиз…!
Выдохнув успокоено, поднялся он из гроба, да как зазвездит Морозу в глаз. У того аж искры посыпались, чуть лес не подпалив. Ведь главгир рассчитывал на Снегурочку, а тут такой обломец. Не знал Елисей, что она же не волшебница, а просто внучка-недоучка.
В магов академии побыла
Всем студентам-преподам там дала.
За парнями бегала на мороз
Пока ее дедушка не увез.
Нет у внучки знаний, диплома нет,
Сколько зим потрачено, сколько лет!
Но фиг с ней, со Снегуркой. Самое главное, что сбылось волшебство! Вернулся царевич в мир живых, даже не растеряв признаков половой принадлежности. Естественно, все обрадовались, начали водить вокруг него хороводы и петь веселые песни:
В лесу лежал наш Елисей
И никуда не рос
Зимою спал он средь полей
В декабрьский мороз.
Метель напела песенку:
«Царевич спи, бай-бай!»
Мороз снежком укутывал:
«Смотри, не замерзай!»
Вот снег по лесу частому
Под сапогом скрипит
Волшебник знать на выручку
Торопится, бежит.
Под звук часов с кукушкой
Нагнулся мужичок,
Вернул он Елисеюшке
Тот самый корешок.
Новый год во сладости
Теперь у всех пройдет
Ведь много, много радости
Девицам принесет.
А потом они все погрузились в сани и понеслись с ветерком просить отцова благословения на свадьбу.
Увидел царь сына живым и здоровым и сразу все ему разрешил. Ведь чем больше жен – тем больше у царства наследников.
Тут и свадебку сыграли. А чего откладывать? Все равно бальная зала во дворце к празднованию Нового года подготовлена, послы из других царств-государств прибыли с визитом. Так что все веселы и рады еще одному поводу нажраться на сдвоенный праздник.
Только вот мачехе не весело. Знает, что за преступлением следует наказание. Муж не простит, что хотела единственного сына извести. Только вот как оправдаться не ведает, нет такому поступку оправдания. А стражники ее уже во двор волочат, явно на казнь.
Царь брови грозно свел, думая, где в приговоре: «Казнить нельзя помиловать» запятую ставить. Но прервала его Снегурочка звонким голосом:
- Негоже праздник портить, царь-батюшка! – вступилась она за попавшую в немилость жинку. – Может не по своей воле она такая злая да несговорчивая. Дозвольте глянуть на ее любимую вещь, может и сможем мы обойтись без сметроубийства, сняв порчу черную, душу ее отравляющую.
Тут то и вспомнили слуги, что любила больно царица с зеркалом болтать. Принесли вещицу чертом-экстрасенсом заряженную.
- О, все ясно, – сказал Дед Мороз, только взглянув на предмет.
Направил посох волшебный и разлетелось зеркало на множество маленьких зеркалят, уже не имеющих злостной силы. Зарядил их добрый волшебник положительной энергией и раздал служанкам, чтобы те не бредни слушали, а красоту свою денно и ночно улучшили.
А мачеху одержимую злой силой волшебник приказал искупать в котлах: в молоке и в двух водах: студеной и вареной. Ведь в здоровом теле – здоровый дух.
Делать нечего, сиганула мачеха в молоко, и как заново родилась. Ополоснулась студеной водой и отогрелось горяченькой. И вся злость-то ее и покинула. Одним словом – волшебство.
Пушки с крепости палят,
В трубы трубачи трубят.
Все подвалы отворяют,
Бочки с пивом выставляют.
Веселись честной народ –
Новый год к нам идет!
Тут заодно и царевича окольцевали, женив сразу на семи девицах и напутствовав: «Подтянись, улыбнись и все будет зае... хорошо». Ведь девиз этой свадьбы: один на всех и все за одного. Точняк все хорошо должно быть, лучше некуда. Хотя... на руке царевича ведь еще место для колечек осталось... Так и хотелось встать под падающий с ветвей прошлогодний снег и крикнуть на весь мир: «Маловато будет!» Но об этом тактично умолчим, все же супруги рядом околачиваются.
Новоиспеченные жены станцевали на бис танец маленьких лебедей. А потом забросали собравшийся народ букетами, за которыми сразу кидались женщины, и подвязками, от которых кидались врассыпную мужчины.
А пока супруги развлекались, принц спер у Деда сани с оленями и быстренько смотал в лес за лампой волшебной. Ведь какая пьянка-гулянка без собутыльника-джинна? Без него и вино кисло, и пиво не хмельно. Так что сели они с приятелем поодаль от шумного празднества и завели свои мужские разговоры под чарочку алкоголесодержащего напитка:
- Ты не злишься на меня, что в нашем любовном многоугольнике я вышел победителем? – спросил Елисей после незнамо какой по счету чарки.
- А ты уверен, что именно ты победитель, хлопец? – хитро прищурившись, спросил джинн. И продекларировал:
Есть немало в мире теорем,
Но одна рождает этот стих -
На хрена, скажи мне, свой гарем,
Коль вокруг есть тысячи чужих?
Но далее их уединение было прервано появлением галдящей толпы. Так что уточнить, что друг имел ввиду, Елисей не успел. Ведь как Новый год встретишь, так весь год и проведешь. Вот и отрывался народ по полной, вытащив к елке и бравых собутыльников.
Конечно же, все начали вопить: «Раз, два, три, елочка – гори!» Елочка послушалась и... загорелась. Долго-долго ее потом тушили пирогами и блинами и сушеными грибами. Поливали из бочонка, из ковша и из ушата. Тушат, тушат - не потушат, заливают - не зальют. Тут ночная бабочка прилетела, юбочкой махнула, стала елка потухать и потухла.
Закончилась одна развлекуха – началась другая. Все стали кричать: «Горько!» и пришлось Елисею долго-долго целовать своих жен, вызывая зависть у прочих мужиков.
После поцелуев прилюдных была первая брачная ночь в приватной обстановке. Причем такая жаркая да сексуальная, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Иначе признают сию былину аудиоразвратом или порнописательством. Короче: все кончили.
А дальше жил царевич с женами своими долго и счастливо. И главное – эротично.
Тут и сказке конец, а читал кто – мо-ло-дец!