Поиск
ЧУДЕСНАЯ ХАТА
Как прекрасна, как чудесна у меня бывает хата,
Если сладким вдохновеньем вся душа моя объята;
Если, сидя у оконца, я под шум густой березы
Стройно складываю в песни золотые думы — грезы.
Из груди моей открытой вдохновенье звучно льется,
И каким-то чудом песня для народа создается.
Из окна она промчится легкой ласточкой игривой
Над соседней Деревенькой, над соседней братской нивой
И она прогонят горе, если кто в селе горюет,
И отрадно засмеется с тем, кто весело пирует.
Эта песня укрепляет в сердце веру в провиденье,
Для любви давнишней, старой в ней таится наслажденье.
И она с собой приносит благодатные надежды,
У рыдающих, гонимых утирает тихо вежды.
Я тогда себя считаю властелинам мира-света,
Восклицая: "Как чудесна хата бедного поэта!"
Как приветливо встречает чародейка, эта хата,
Гостя милого, родного, дорогого гостя-брата!
Как ему она радушно настежь двери отворяет
И в стенах веселым эхом речи гостя повторяет!
Этой хате-чародейке все знакомо, все известно,
И она хлеб-соль и мысли разделяет с гостем честно,
Вторит звону чаш, застольных и своим чудесным эхом
Отвечает гостю-другу задушевным громким смехом.
И звучит отрадно эхо в чудной хате без измены,
И каким-то дивным блеском озаряются в ней стены;
В ней, как встанешь после пира, так из каждого оконца
На тебя не солнце светит, а уж ровно… по два солнца!
НЕВЕСТА ССЫЛЬНОГО
Что за мысли алые,
Как мне тяжело!
Капли дождевые
Глухо бьют в стекло,
Льются через крышу,
На полу вода —
Голос няни слышу;
"Сядь, дружок, сюда!
Бедная овечка,
Примечаю я:
Таешь ты, как свечка,
Умница моя,
Сохнешь и страдаешь,
Долго ль до греха?
Ждешь да поджидаешь
Друга-жениха.
Грешен он во многом,
Люди говорят…" —
"Но, клянуся богом,
Предо мной он свят!" —
"Твой жених в Сибири,
В тундрах да в степях;
На руках-то гири,
Ноженьки — в цепях.
Рассуди же толком,
Как бежать ему:
Обернуться волком?
Подкопать тюрьму?
Али от острога
Подобрать ключи?" —
"Няня, ради бога,
Будет, замолчи!
В этот день ненастный,
В дальней стороне,
Друг мой, друг несчастный,
Вспомни обо мне!"
Нянюшка вздремнула…
Посмотри в окно,
Я рукой махнула:
_Там_ и _здесь_ — темно!
Та же непогода,
Тот же ветра вой…
Около "завода"
Ходит часовой…
Грезится мне Лена —
Ч_у_мы дикарей…
Возвратись из плена,
Милый, поскорей!
Колокольчик где-то
Затрезвонил вдруг…
Няня, няня! Это —
Мой прощенный друг.
Верю я сердечку:
Как оно дрожит!"
И, покинув печку,
Нянюшка бежит.
"Аль беда случилась?
Ты горишь огнем…
Лучше б помолилась
Господу о нем.
С верою глубокой
Крест прижми к устам!"
…Друг мой, друг далекий,
Горько _здесь_ и _там_!
ЧЕРНЫЕ И БЕЛЫЕ БРАТЬЯ
(Из В. Купера)
Я хотел бы удалиться, убежать
В беспредельную пустыню от людей,
Чтоб меня не мог жестоко раздражать
Торжествующий над правдою злодей.
Цепи рабства ненавистны для меня:
Эти цепи так пронзительно звучат!
Я их слушаю и, голову склоня,
Жду, когда они утихнут, замолчат.
Но вокруг меня — разврат и нищета;
Кровь людская льется быстро, как поток.
Мы не помним слов распятого Христа:
"Да не будет ближний с ближними жесток!"
"Братство", "равенство" — забытые слова;
Мы теперь их презираем и клянем.
Братство крепко, как иссохшая трава,
Истребленная губительным огнем.
Наше равенство? Мы разве не равны?
И о чем же я, безумствуя, скорбел?
Я скорбел о том, что негры всё черны,
А плантатор, властелин их, чист и бел.
В чем их разница? Один из них богат,
Кожа тонкая прозрачна и бледна;
У другого кожа блещет, как агат,
В этом вся его ужасная вина.
"Белый" "черного" преследует с бичом,
И не брата в нем он видит, а раба…
Будь тот проклят, кто родился палачом,
Пусть казнит его жестокая судьба!
Нет, невольником владеть я не могу,
Не желаю, чтобы в полдень, в летний зной,
Негр давая прохладу белому врагу,
Опахалом тихо вея надо мной.
Нет, невольником владеть я не йогу,
Не желаю, чтоб он в рабстве взвывал
И, послушный беспощадному бичу,
Кровью-потом нашу землю обливал.
В человеке _человека_ полюбя,
Не хочу я и не в силах им владеть.
Легче цепи возложить мне на себя,
Чем на _брата-человека_ их надеть.
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: