Святой Доминик велел Понсу Роджеру носить два «маленьких креста» – cruses parvulae, – пришитыми к одежде. В 1229 году Церковный собор в Тулузе официально признал практику наказания таким образом обращенных еретиков. Святой Доминик особо отметил, что кресты должны быть иного цвета, чем одежда, и что их следует носить по обеим сторонам груди. Таким образом, следует предположить, что они не были очень большими. Однако в 1243 году Церковный собор в Нарбонне специально оговорил их размеры. Ясно, что к этому времени кресты расценивались как знак прегрешения и ничего больше. Собор постановил, чтобы в будущем кресты носили сзади и впереди; один следовало укрепить на груди, другой – между лопатками. Кресты следовало пришивать на верхнюю одежду, и они должны были быть желтого цвета. Вертикальная часть креста должна была быть в две с половиной ладони в длину, горизонтальная – в две ладони, половинки креста должны были быть в три пальца шириной. Дальше, «хороший» еретик, которого по какой-то причине не приговорили к тюремному заключению, должен был носить три креста – третий надлежало прикреплять на шляпу, и на вуаль – женщине. Этот декрет был принят на Церковном соборе 1246 года в Безьере, который также постановил, что те еретики, которые намеренно солгали или скрыли правду от инквизиторов, должны носить специальные кресты с двумя поперечными полосками.

Идея подобным образом отмечать осужденных получила широкое развитие у инквизиторов. Ложные свидетели носили на одежде красные полосы, символизирующие языки. Те, кто был уличен в занятиях черной магией или в увлечении оккультными науками, что влекло за собой профанацию всего святого, носили пришитыми к одежде желтые диски, символизирующие Святой Дух. Колдунам, идолопоклонникам и почитателям дьявола надлежало носить на одежде гротескные фигуры, напоминающие горгульи на соборах. Вероятно, все это было каким-то образом связано со средневековой страстью к геральдике и символике. Это был век униформ, эмблем и, если можно так выразиться, клейм. Тогда существовали униформы для членов религиозных орденов (доспехи рыцарей); львы святого Марка также ассоциировались со Средневековьем, как орлы с имперским Римом. В некоторые периоды Средневековья евреям предписывалось носить на груди желтые круги. Во время «Черной смерти» кочующие банды флагеллантов, или братьев Креста, ходили строем со знаменами, зажженными восковыми свечами и на их одежде спереди, сзади и на капюшонах были пришиты алые кресты в знак принадлежности к ордену. В XVII веке царь Петр Великий приказал членам схизматических сект носить подобные кресты на спине. В наше время мы можем увидеть такие же знаки огненного креста на балахонах Ку-клукс-клана и на одежде заключенных, причем некоторые носят их добровольно, а другим это предписывается законом. Многие писатели обратили внимание на интересное возрождение геральдики во время войны, когда в Британской армии подобными знаками отмечались дивизии и бригады.

С первого взгляда может показаться, что ношение желтых крестов, назначенное инквизицией, было простым наказанием. Но, как мы уже указывали, это было совсем не так. В глазах людей желтый крест был знаком позора; человек, носивший этот крест, был изгоем, живущим среди людей. О его прегрешениях узнали и его за них справедливо наказали. Разумеется, он покаялся и формально стал таким же католиком, как и остальные. Но это только формально… Церковь в своей безграничной милости позволила ему искупить грехи, однако может ли леопард избавиться от своих пятен? Ересь, как мы указывали уже несколько раз, была таким же оскорблением общества, как и оскорблением всей Церкви.

В результате всего этого те, кто носили кресты, часто подвергались остракизму. Один шкипер, которого арестовали за то, что он не носил крестов, заявил, что он перестал носить их десять лет назад из-за того, что его жизнь стала невозможной. При тех же обстоятельствах одна женщина, некая Раймонда Майнфер, призванная к Каркассонскому трибуналу 2 октября 1252 года, заявила, что ее хозяин запретил ей носить кресты. Люди не могли найти работы. Отцы, вынужденные носить кресты, не могли найти женихов своим дочерям, a fortiori, девушки, носящие кресты, не могли выйти замуж. Бернар Гуи, освободивший 139 человек от обязанности носить кресты, назвал условия, при которых с людей могли законно снять епитимью в виде ношения крестов. Речь шла о пожилых и больных людях; также освобождались от этой епитимьи те семейные люди, которым надо было выдавать дочерей замуж. Впрочем, он мог и по другой причине, «которая могла показаться нам уважительной», освободить людей от этого наказания. Инквизиторы отлично понимали, на какие несчастья Святая палата обрекает людей, приказывая им носить кресты.

И все же не это было целью наказания в виде ношения крестов. Следует отдать должное церковным властям, которые снова и снова пытались оградить наказанных людей от высмеивания, преследований и бойкотов. Церковный собор в Безьере издал соответствующие постановления по этому поводу; инквизиторы часто обращались за помощью к светским властям, чтобы прекратить это. Приятно было узнать, что архиепископ Нарбонны, разгневавшись, пригрозил в 1329 году, что заставит всех тех, кто преследует наказанных ношением крестов людей, самим носить кресты.

Частота, с которой инквизиция прибегала к подобным наказаниям, в большой степени варьировалась – в зависимости от активности инквизиции. К этому наказанию не часто прибегал Бернар из Ко; в записях каркассонской инквизиции в период с 1250 по 1258 годы есть не более 20–30 упоминаний о подобном наказании. Похоже, чаще других к подобному наказанию прибегал Бернар Гуи; судя по записям, почти четвертой части представших перед ним еретиков он назначил это наказание. Однако с середины XIV века о ношении крестов упоминается все реже. Мсье Танон заметил, что в 1451 году некий Жан Акарен был приговорен к четырем годам ношения крестов и к трем годам тюремного заключения. «Кресты, которые должен был носить он (Акарен) были традиционными – такого же размера и формы».[143] Но к тому времени французская инквизиция уже почти потеряла силу. Она сыграла лишь второстепенную роль в процессе и осуждении Жанны д'Арк. В течение второй половины XV века в Париже была совершена лишь одна казнь за ересь, и инквизиция не имела к ней отношения. Кажется, 3 июня 1491 года Жан Ланглуа, священник, напал на такого же, как он, священника, служившего мессу в соборе Парижской Богоматери, повалил его на пол, перевернул потир (литургический сосуд для освящения вина и принятия причастия. – Примеч. переводчика.) и вылил его содержимое на пол. Он был арестован и после яростного богохульства, проклятий и сетований, издаваемых священником, его передали в руки светского правосудия. 12 июня 1491 года этого человека сожгли на костре.[144]

Тюремное заключение и ношение крестов в глазах инквизиции были унизительными наказаниями; их рассматривали как меры для установления дисциплины, целью которых было вызвать и разбудить угрызения совести за прошедшие прегрешения и направить человека к истинным духовным ценностям. Выше я уже предполагал, что все поведение Святой палаты, похоже, основано на презумпции святости всех инквизиторов. Можно пойти дальше и сказать, что, работая с согрешившими людьми, Святая палата руководствовалась убеждением, что все раскаявшиеся грешники – будущие святые. И сажали их в тюрьму для того, чтобы на хлебе и воде, в кандалах они могли подумать о душе и, таким образом, спасти ее. Кресты на них надевали для того, чтобы они поняли, что Церковь сберегла их от грозящей им опасности. А крест и тюремное заключение были, как сказано в пособиях для инквизиторов, не наказанием, а унизительными епитимьями.

Иначе обстояло дело с пилигримами, наказание которых паломничеством не считалось унизительным. В Средние века паломничество расценивалось как акт очищения, с помощью которого можно было получить немало выгод. Все время от времени отправлялись в паломничество: некоторые в дальнее, на Святую землю, а большинство – к ближайшим святыням. В Англии, например, принято было ходить к Богородице Уолшингемской или к святому Фоме Кентерберийскому. Так, Вильям Ньюленд из Лондона, умерший в 1425 году, записал в своем завещании, что: «один человек должен идти в Рим и в Иерусалим и заработать на дорогу, другой должен идти в Кентербери босиком, третьего пошлют к святому Джеймсу в Галлию…»[145]