Наконец выйдя из ванной, она сухо произнесла, глядя в зеркало:

— Скройся с глаз и дай мне поспать. И не смей будить меня, разве только моя жизнь окажется в опасности. А еще я не хочу говорить о том, что произошло. Не сейчас. А возможно, и никогда.

Кейон мягко рассмеялся.

— Как пожелаешь, Джессика.

Ее живот издал громкий и долгий протестующий звук. Нащупав выключатель на стене над прикроватным столиком, Джесси включила лампу, схватила телефон и нажала кнопку обслуживания номеров. Когда она диктовала заказ: двойной чизбургер, картошка-фри и большая кола, зеркало загремело:

— И умножь все это на четыре. А если там нет сладкого, добавь что-нибудь.

Джесси, пожав плечами, послушалась и решила, что он съест свой заказ, когда выберется из зеркала.

Пока зеркало не забрало Кейона обратно, Джесси даже не задумывалась о том, почему он вернулся в ту ночь, когда она первый раз его выпустила и он уничтожил убийцу. В свою защиту она могла бы сказать, что была слишком занята другими вопросами. Теперь она знала ответ. Как оказалось, у горца не было выбора. Его можно было выпустить из зеркала при помощи заклятия, но он не мог долго оставаться на свободе.

И это было проблемой. Как он собирается защищать ее, находясь по ту сторону серебристого стекла?

Положив трубку на рычаг, Джесси сердито посмотрела на зеркало. Господи, как же красив этот мужчина! Всякий раз, стоило ей его увидеть, у Джесси перехватывало дыхание. Она забывала обо всех важных вещах, о которых стоило бы подумать. Встряхнув головой, она попыталась собраться с мыслями. Пришло время задать несколько вопросов.

— Как часто и как долго ты можешь быть вне зеркала?

Горец прислонился спиной к чему-то, чего она не видела, и скрестил руки на груди. Джесси прищурилась.

— Подожди-ка, а как ты вернул себе одежду?

— У меня были века, чтобы исследовать это стекло. И хотя элементы, из которых оно сделано, вне моего понимания, я смог кое-что о нем выяснить. Его создали, чтобы удерживать людей, а не неодушевленные объекты, и я научился призывать инертные предметы, которые находятся в поле моего зрения.

Она моргнула и оглянулась. Килт исчез. Сапоги тоже. Даже его набедренная перевязь пропала. Пока она спала, горец каким-то образом забрал их. О, у нее был миллион вопросов по поводу этого артефакта! Но начать следовало с главного: с того, что касалось ее выживания.

— Ну? — требовательно проговорила Джесси. — Насколько часто?

Кейон пожал плечами.

— Попытайся вызвать меня.

Джесси глубоко вздохнула. Ей очень не хотелось выпускать его из зеркала. Она была не готова иметь дело с горцем во плоти — со всей этой мускулистой, сексуальной и возбужденной плотью. Пока не готова. Но ей нужно было понять, в какой ситуации они оказались. И она повторила освобождающее заклятие.

Ничего не произошло.

Кейон склонил голову.

— Я так и думал. Я не могу ответить на твой вопрос. Могу лишь рассказать, как это бывало раньше. Изредка, когда Лукану что-то было от меня нужно, он давал мне временную свободу. Однажды, несколько веков тому назад, он выпускал меня четыре дня кряду. Каждый день я возвращался в зеркало через разные интервалы времени. В один день мне удалось выбраться всего на несколько часов, в другой — на пять или шесть. На четвертый я пробыл снаружи целый день и целую ночь. Предсказать такой интервал невозможно.

— То есть ты можешь выходить каждый день, хотя бы на некоторое время.

— Айе.

— Что означает, что до завтрашнего утра ты оттуда, скорее всего, не выйдешь?

Кейон снова пожал плечами.

— Я не могу знать. Тебе стоит повторять попытки как можно чаще.

— И как ты собираешься защищать меня, если застрял в этом стекле? — мрачно спросила Джесси.

— Девочка, нам нужно избегать встречи с Луканом всего несколько дней. Точнее, двадцать. Не так уж это долго. И заверяю: до тех пор я смогу обеспечить тебе безопасность.

— Двадцать дней? Почему только двадцать?

Это звучало не так уж плохо. Джесси не знала, что у ее проблем есть временные рамки, к тому же рамки оказались довольно узкими. Она наверняка сможет привести свою жизнь в порядок, стоит лишь прожить эти неконтролируемые дни, при условии что они с горцем справятся с задачами, которые нужно решить. Джесси порадовалась своей предусмотрительности, которая не позволила ей звонить на работу и сообщать о болезни. Ее шансы на выживание и возвращение к нормальной жизни внезапно возросли. Одна правдоподобная история, и все будет хорошо.

— Потому что Договор, который приковывает меня к Темному Стеклу, требует, чтобы десятина из чистого золота передавалась через зеркало каждый век, подтверждая соглашение с Невидимыми. Следующую десятину нужно уплатить в День Всех Святых, тридцать первого октября, в полночь.

Проклятие. Десятины, Договоры, соглашения. Стоит ей подумать о том, что ее жизнь вернется в норму, как ей тут же напоминают, что в настоящий момент она по уши завязла в сказочном мире заклятий и проклятий.

А страшнее всего было то, что с самого начала это казалось ей вполне логичным. Чем дольше она общалась с мужчиной, живущим в зеркале, тем больше привыкала к странностям и чудесам. Само его существование было настолько непостижимым и невероятным, что бессмысленно было сомневаться в существовании других необъяснимых вещей. Джесси никогда не верила в магию, но магия ее восхищала. А теперь у нее перед глазами было доказательство того, что волшебство существует. Аргументы исчерпаны, дело закрыто.

Задумчиво покачав головой, девушка спрыгнула с кровати — она спала одетой, сняв только обувь и носки, — и подошла к зеркалу.

Джесси стала рассматривать изукрашенную раму со странными символами, гладить холодное золото, скользить ладонью по полированному стеклу.

Кейон, стоявший в зеркале, тоже поднял ладонь и повторил движения ее руки. Казалось, что их пальцы встретились. Но Джесси ощущала только холодное стекло.

Когда ее пальцы коснулись темной кромки у края, она поспешно отдернула руку. Ощущения были почти такими же, что и от странного электронного сообщения. Они клеились к ее коже, цеплялись, как магические пиявки, а когда Джесси пыталась убрать руку, сила медлила, прежде чем отпустить ее. Девушка мысленно сделала пометку: рассказать горцу о странном Мирддине и о письме, от которого у нее мурашки по коже. Но сначала вопросы.

— Это потому, что ты касаешься реликвии Невидимых, девочка, — мягко сказал он.

— Что?

— Озноб. Темная сила холодна. А артефакты Светлых излучают слабое тепло. Если человек хотя бы коснется страницы Темной Книги, она высосет из его тела все тепло. Говорят, что носящий Темную Книгу перестает быть человеком, день за днем она вытягивает из него остатки внутреннего света.

Джесси впитывала информацию, но не собиралась отвлекаться от главной темы. Ей нужно было вернуть контроль над своей жизнью, а для этого необходимо понять, в какой ситуации она находится сейчас. Темная же Книга, чем бы она ни была, к данным проблемам отношения не имела.

— Значит, все, что нам нужно сделать, — это держаться подальше от упомянутого Лукана, пока не пройдет пора платить десятину, а потом заклятие будет разрушено? Тебе нужно прятаться всего три недели? Это все?

— Айе.

— А что потом? Когда заклятие разрушится и ты выйдешь на свободу?

Сможет ли он избавиться от того, кто хотел ее смерти? Гарантировать, что она вернется к нормальной жизни?

Кейон глубоко вздохнул, глаза цвета виски замерцали неожиданной ледяной жестокостью. Когда горец заговорил, его голос был твердым.

— Тебе больше никогда не придется беспокоиться о Лукане Тревейне. Никому не придется. Клянусь.

Джесси шагнула назад, хотя и не собиралась этого делать. Внезапно из сексуального мужчины горец превратился в дикого зверя. Его губы растянулись в безмолвном рычании, ноздри расширились, глаза сузились. Безумие, порожденное тысячей лет заключения, глядело на нее из этих глаз цвета виски, холодных, как кромка Темного Стекла.