Наступил пятый день.
Холмс встал рано и тотчас же принялся одеваться.
Но на этот раз он одевался не так, как обыкновенно.
Четыре дня он нарочно не брился и теперь его лицо, покрытое на подбородке, щеках и верхней губе короткой щетиной, напоминало лицо немецкого чернорабочего.
Костюм, который он надел, и выцветшая зеленая фетровая шляпа как нельзя больше подходили к этому лицу.
Слегка вымазав руки, он надел через плечо небольшую котомку, сунул в рот трубку и, еще раз взглянув на себя в зеркало, вышел из дому.
Доехав на извозчике до финляндского вокзала, он взял билет до Белоострова и, приехав туда, пешком направился к складу Морнсона.
Войдя во двор склада, где уже кипела работа, он спросил, где контора.
Ему указали.
Он прошел туда и спросил: не требуется ли тут работника?
Какой-то господин осмотрел его с ног до головы и спросил:
— Немец?
— Немец, — ответил сыщик, подделывая акцент.
— А чем раньше занимался? — спросил господин.
— Строил дома, копал землю, огородничал, — ответил с достоинством Шерлок Холмс. — Я спокойный человек и все умею.
Этот ответ, видимо, понравился господину.
Он обернулся к конторщику и произнес:
— У нас, кажется, уволен младший сторож в складочном помещении?
— Уволен, господни Морнсон! — ответил конторщик.
— Так попробуем этого. Я люблю немцев.
И, указав на Шерлока Холмса, он вышел из конторы.
Приказчик опросил Холмса, отобрал от него документ, предусмотрительно захваченный из сыскного отделения, и приказал ему явиться к его новому начальству, старшему кладовщику.
Дело было покончено, и сыщик вступил на службу в оптовый винный склад «Морнсон и К°».
VI.
Не прошло и трех дней, как сыщик уже знал каждый уголок склада и вполне освоился с его жизнью.
Так как дни стояли теплые, то он целые дни проводил во дворе, где вскоре стал и спать.
Служба была не особенно утомительная.
Он завел знакомства, с некоторыми из рабочих завел даже дружбу и изредка выпивал с ними в ближайшем кабачке.
Как уже говорилось, он знал каждый уголок.
Знал он, что во дворе склада имеется всего один колодезь, а вскоре мог почти без ошибки сказать: сколько ведер воды выкачивается из него за день.
Он видел и пробовал каждую выезжавшую во двор бочку, определяя количество привозимого вина, и выстукивал каждую бочку, отпускаемую из склада.
Раза два в день на складе шла приемка.
Это принимали вино, привозимое из петербургской таможни, где оно оплачивалось пошлиной.
Бочки и бутылки с этим вином вкатывались в погреба и там сортировались.
Сыщик заметил, что в погреба имеют доступ лишь сами хозяева, да один полуидиот-чернорабочий, который изредка таскал туда воду и просиживал иногда там, вместе с хозяевами, по несколько часов.
Вероятно, они перекатывали там бочки с места на место.
Несколько раз обращался он с расспросами к этому рабочему, но тот лишь глупо, по-идиотски, улыбался и хмыкал носом.
Но сыщик не унывал.
Он продолжал настойчиво делать свои наблюдения, частенько вынимая осторожно свою записную книжку и делая в ней какие-то таинственные записи.
В свободные часы он присоединялся к рабочим, собиравшимся кучками, и тогда начинался разговор.
Конечно, говорили больше о складе, о хозяевах, а, главное, об их богатстве и удаче.
Некоторые из рабочих были коренные здешние жители, на их глазах развилось все дело и они служили центром внимания.
— Как тут не разбогатеть, когда ума у них хоть отбавляй! Да притом капитал, — сказал однажды один из таких рабочих. — Скажем, примерно, хоть про землю… Прежде эта земля совсем никудышняя была, а теперь глянь-ка!
— Чем же никудышняя? — заинтересовался сыщик.
— А тем, что полоска ихняя как раз по лужку идет, а в лужке болото было. Они и купили-то ее из-за этого за бесценок! А теперь ей цена раз в десять больше стала!
— А болото?
— И-и! Тут такая работа шла! Душ пятьдесят нас тогда работало…
— По осушке?
— Ну да! По всему, значит, ихнему участку трубы проложили, а от главной трубы — пять отводов к морю.
— Это как же так?
— А очень просто! Сначала прорыли мы сточные канавы, потом… ну, значит, как в городах под улицами идет! Вода через решетки стекает вниз… и в главную трубу. А из нее, по пяти трубам, в море. Понял?
— Понял — и высохло?
— Аль не видал? Небось мокроты теперь нигде нету.
Этот рассказ сильно заинтересовал сыщика.
— А где же эта труба идет? — полюбопытствовал он.
— А вон там, проходит под всем складом! Тут колено и отвод к морю. Выпьешь, что ли, сотку?
— Пойдем! — согласился Шерлок Холмс.
И они направились в ближайший трактир.
VII.
На следующий день Холмс попросился съездить в Петербург, якобы для того, чтобы захватить с собою остальные свои вещи.
Его отпустили.
Лишь только он очутился в своей квартире, как тотчас же кинулся к телефону.
Через час в его квартире собрались: купец Прохорнов, полковник пограничной стражи, один из крупных акцизных чиновников и околодочный надзиратель.
Никто не знал, зачем их вызвал знаменитый сыщик, и теперь все пристали к нему с расспросами.
Но Холмс, казалось, только изводил их, всячески увиливая от прямых ответов.
— Погодите, господа, погодите! Все узнаете в свое время, а теперь я могу сказать вам лишь одно: сегодня ночью вы будете свидетелями одного крупного дела, открытого мною. И это дело касается каждого из вас!
— Значит, вы нас куда-то потащите? — спросил полковник.
— Да. И я советую вам захватить с собою револьверы.
— Тьфу ты, черт возьми! — воскликнул акцизный. — Не прикажете ли еще переодеться?
— Обязательно! — сказал сыщик. — Я только что хотел сказать это! Ваши форменные костюмы совершенно не годятся для подобных похождений! Они обратили бы на нас внимание и погубили бы все дело.
— Что же вы хотите?
— Чтобы все приехали к трем часам дня на финляндский вокзал, но одетыми в простое статское платье. Я буду ждать вас с хорошим запасом вина и закусок…
— Гм… недурно! — воскликнул полковник. — Надеюсь, мы попробуем того и другого?
— Конечно, — проговорил сыщик, улыбаясь. — Мы ведь едем на пикник.
— И надолго?
— Может быть, на всю ночь. На морском берегу теперь хорошо!
— Может быть, и лакеи будут?
— Да. Два переодетых жандарма будут нашими лакеями.
Сговорившись окончательно, сыщик выпустил гостей.
Затем он забрал кое-какие вещи в узелок, в длинный пакет завернул четыре линемановских лопаты и короткий острый лом и, захватив эти вещи с собой, сел на извозчика.
По пути он заехал в гастрономический магазин, купил там вин и закусок и затем отправился на вокзал.
Компания уже ждала его.
Все были одеты в статское платье и лишь один Шерлок Холмс был по-прежнему в своем костюме чернорабочего.
Подойдя к Прохорнову, словно его рабочий, сыщик указал на привезенные вещи.
— Вот-с, тут… все, что приказали!
И, видя, что никто не обращает на них внимания, он быстро заговорил:
— Длинный тючок не раскупоривайте. Вина и закуски — вот в этих двух корзинах. Когда придете к складу Морн-сона, то найдете себе местечко в рощице, против западной стены склада. Эта рощица находится шагах в двухстах от склада. Расположитесь в ней, словно приехали на пикник, разложите костер, раскупорьте корзину, пейте и закусывайте!
— А вы? — спросил купец.
— Я приеду в свое время!
С этими словами он взял свой узелок и отошел прочь.
VIII.
Нат Пинкертон недолго раздумывал.
— А ну-ка, проверим слова Морнсона! — сказал он сам себе с улыбкой.
И в тот же день в парижскую сыскную полицию полетела пространная телеграмма, в которой Нат Пинкертон убедительно просил узнать от главных винных фирм: почем отпускают они товар Морнсону, как производятся последним платежи и какое количество вина высылается ему каждой фирмой.