— Ну, а на кого же ещё! — заявил я. — Не на себя же всё вешать! Тут один «квакер» пятьдесят миллионов потянет… Если его про…бать, то начфин посчитает с десятикратной надбавкой… Я за всю свою службу не рассчитаюсь… Вот придёт молодёжь, тогда-то закрепим за ней всё это имущество.

Тут снаружи послышался какой-то шум и через секунду — другую в вагончике собственной персоной появился живой и почти невредимый сам лейтенант Цветков, то есть начальник личной охраны Доки Завгаева, которого сегодня пытались подорвать.

— Товарищ майор! Происки врагов чеченской демократии в очередной раз провалились! — заорал он командиру роты. — Наш босс Дока цел и невредим… Его телохранители тоже… в общем-то живы и здоровы.

Невзирая на его неестественно восторженный и возбуждённый вид, появление лейтенанта Цветкова только порадовало Пуданова и меня. В свою очередь мы также не стали скрывать своих положительных эмоций и приветствовали Руслана, как вернувшегося с того света.

— Да я уж вижу, — засмеялся ротный. — Какой ты целый и невредимый! Тебя как будто бабы ногтями ободрали.

Почти каждый сантиметр лица лейтенанта покрывали многочисленные ранки, обработанные йодом. На правой скуле и лбу красовались белые крестики и полоски медицинского пластыря. Даже на ушах и шее виднелись мелкие острые порезы.

— Это меня посекло мелкой крошкой… — вновь заорал Цветков. — Я даже не заметил, как лобовое стекло разлетелось… Еле успел пригнуться… Хорошо, что глаза не задело…

От его слов мы опять рассмеялись.

— Если ты спрятался за панель, то чем же тебя угораздило?

— Это меня первая волна осколков зацепила, а основная прошла гораздо выше! — отшутился Цветков. — Вы бы на салон «Волги» посмотрели!.. Весь ободран и покорёжен… Да вы посмотрите, что от моего кожаного плаща осталось… Дыра на дыре!.. Вот… приехал за своим бушлатом, а кепка вообще улетела чёрт знает куда… Даже искать её не стали…

Главный телохранитель Завгаева сейчас был одет налегке и по гражданке. Но если его ботинки и чёрные джинсовые брюки с рубашкой выглядели вполне сносно и прилично, то от былой роскоши длинного кожаного плаща остались лишь одни воспоминания. На когда-то тёмной глянцевой поверхности как от острого скальпеля в руках пьяного хирурга-самоучки, зияли прямые тонкие разрезы. А рваные прорехи и непонятные пятна только дополняли печальную картину безнадёжно испорченной шикарной вещи.

— Ты гля!.. — Руслан победным жестом просунул руку насквозь через большую щель. — Я даже не пойму!.. Как это… и самое главное — чем это меня?.. Вроде бы сидел… И вдруг! На тебе! Та-ак… Где тут моё барахлишко?! Ага!

Он с трудом вытащил из-под пудановской кровати большую парашютную сумку и достал из неё зимний бушлат. Затем Руслан стал быстро вынимать из карманов бывшего плаща какие-то пропуска и бумажки, личные документы и прочую мелочь, аккуратно перекладывая свои богатства в камуфлированный бушлат.

— Да ты хоть толком расскажи, как же всё произошло, — предложил ему Пуданов. — Только потише! А то оглушил совсем!..

— Я же контуженный! — ещё громче заорал лейтенант. — Сам ничего не слышу!..

— Ну, ладно! — командир роты хоть и поморщился, но голос всё же повысил. — Ты рассказывай!.. Как всё было-то?!..

— А как обычно! — деловито ответил лейтенант, застёгивая карман бушлата. — Мы ехали, духи нас подорвали!.. Моя машина метра три не доехала до фугаса… А я как раз справа от водителя сидел и тут на левой обочине ка-а-ак уебашило!.. Я только успел заметить вспышку…, а лобового стекла уже и нет… Вот моего водилу Саклакова Димку сильно поранило… Но врачи говорят, что жить будет…

Слушая Цветкова и глядя на его всё ещё кровоточащие шрамы, я молчал. Но затем, с трудом проглотив подступивший к горлу неприятный ком, я постарался откашляться и окончательно решил поговорить с Русланом наедине… Из моей памяти всё никак не исчезал тот черный ореол вокруг молодого лейтенанта, увиденный мной солнечным летним утром несколько месяцев назад…

— Командир, ну, я побежал, а то меня там БеТР ждет…

Лейтенант Цветков уже запихнул изрядно «похудевшую» сумку обратно под кровать, надел бушлат и теперь ловко сворачивал рулоном чёрный плащ.

— Жалко кожанку-то! Ещё даже месяца не проносил. Надо будет сдать его ихнему завхозу.

— Удачи тебе! — командир роты встал и хлопнул ладонью по плечу лейтенанта. — Ты только смотри там, чтобы медсёстры тебя зелёнкой не обрабатывали…, а то будешь весь камуфлированный.

Мы попрощались и крутой секьюрити исчез также быстро как и появился.

— Вот служба! — произнёс майор Пуданов совершенно независтливым тоном. — Их только-только приодели и приобули! Весь батальон сбежался, чтобы на таких шикарных красавчиков посмотреть… И вот — подрыв!

В конце прошлого месяца октября все солдаты и двое офицеров из личной охраны Главы Чеченского правительства преобразились согласно последним веяниям моды. Вместо казённого армейского обмундирования они были переодеты во всё чёрное, как это было принято носить на Западе. Крепкие итальянские ботинки, стильные джинсы и фирменные коттоновые рубашки очень пришлись по душе нашим разведчикам. В них было гораздо удобнее и престижнее выполнять нелёгкие обязанности персональных телохранителей. Вот только модные ремни не выдерживали тяжести закреплённых на них пистолетов Стечкина и запасных обойм. Поэтому пришлось вновь использовать наши родные офицерские ремни. Это обстоятельство пусть и являлось небольшим отклонением от общего стиля, зато оно в совокупности с АПСом и дополнительными магазинами прекрасно скрывалось под длинными чёрными плащами из отлично выделанной глянцевой кожи.

Разумеется, что тогда у бойцов-красавчиков сразу же возник вполне резонный вопрос… Эту новенькую одежду им придётся сдать обратно при увольнении в запас через пару месяцев или же они потом смогут забрать её с собой домой? Ведь вещи подбирались строго по их размерам… Солдаты-телохранители не получили ни отрицательного, ни положительного ответа. А многозначительные улыбки чеченских завхозов можно было трактовать по разному, поэтому надежда у наших солдат всё ещё оставалась…

Но эти разговоры о возврате «спецодежды» велись тогда, а сегодня произошло событие из разряда форс-мажорных и сейчас командир первой роты придерживался похожего мнения…

— Да я бы на месте Завгаева после такого покушения опять одел бы бойцов во всё новое, да ещё и денег отвалил бы нехило на празднование очередного своего дня Рождения… — размечтался Пуданов. — В который раз уже его подрывают!.. Сколько же можно?!

— Да купят… Куда они денутся! Личная гвардия должна быть одета всегда с иголочки… Этому Доке самому будет стыдно, если его телохранители будут в застиранных джинсах и заштопанных плащах вокруг него носиться. Завгаева тогда не то что губернаторы или московские чиновники, а сами чеченцы засмеют.

— Это уж точно, — засмеялся Александр Иванович. — Прошедшим летом, когда Завгаева опять хотели подорвать… один солдатик тогда получил тяжёлые ранения. Так ему Чеченское Правительство даже деньги на лечение выделило.

— Это неплохо. Хоть не обидно было ему здоровье потерять, — сказал я, направляясь к двери. — Пойду ка я подмою забор автопарка.

— Смотри, чтобы он на нашу территорию не рухнул, — пошутил мне вслед ротный.

В восемнадцать двадцать, когда уже совсем стемнело в батальоне случилось чрезвычайное происшествие: из третьей роты исчез солдат.

В наступивших зимних сумерках боец как в воду канул. Никто не знал, сбежал он осознанно по направлению к дому или пропал без вести где-то неподалёку, подорвавшись на минном поле, или же попросту затаился в укромном уголке, чтобы отоспаться или же был похищен местными боевиками.

Все подразделения нашей части были подняты по тревоге. Каждая рота получила своё направление для прочёсывания длинной шеренгой как нашей внутренней территории, так и близлежащих окрестностей, исключая разумеется разросшиеся вокруг общего периметра минные поля. Через каждых пять-шесть бойцов в цепи шли офицеры, освещавшие ночную темноту имевшимися у них фонарями.