Опять очень медленно выдвинул ящик письменного стола, достал коробочку с китайской авторучкой. Достал авторучку, положил на стол. Положил коробчку от авторучки в ящик стола, задвинул ящик.

Взял авторучку, снял колпачок, положил на стол. Опять прочитал бумагу. Расписался. Положил бумагу на стол, одел колпачок на авторучку. Положил на стол авторучку. Затем так же медленно, с расстановкой, всем своим видом показывая важность совершаемого, Сергей Сергеевич в обратном порядке проделал все манипуляции с выдвиганием и задвиганием ящика стола. Закрыл его на ключ. Ключ положил в карман. Встал. Взял бумагу, протянул ее Ковальчуку.

— До свидания!

— До свидания, Сергей Сергеевич! Большое спасибо!

На всю процедуру подписания ушло 48 минут.

Радостный, Ковальчук вышел из приемной. Ура! Дело завершено! Можно строить мост!

Но так все хорошо быть не должно. И не бывает. В вестибюле Ковальчука догнала розовенькая секретарша и попросила срочно вернуться к Сергей Сергеичу.

— Слушаю Вас, Сергей Сергеевич!

— Мы с Вами допустили ошибку. Вот свежее постановление Совета Министров, согласно которому в городах, где предполагается строить мосты, половину их стоимости должно оплачивать Министерство транспорта. Поэтому я выделяю только половину стоимости моста — 2,5 миллиона рублей, а на остальные 2,5 миллиона принесите согласие Министерства транспорта. И на уровне замминистра, не ниже!

— Как же так, Сергей Сергеевич? Все уже согласовано, даже Вами, ведь мост нам положен!

— Мало что положен. Пока не будет согласия министерства, средства не выделим!

Ковальчук до сих пор не может уразуметь, для чего правительство вместо того, чтобы сразу выделить средства на тот или иной объект (ведь котел‑то один — «закрома Родины»), из этого котла выделяло их министерствам, а затем просители периферийных исполкомов обивали пороги этих министерств, вымаливая крохи на строительство объектов, которые в большей степени нужны были предприятием этих министерств, чем исполкомам.

Ну, да это лирика. Так положено. Наверно, для того, чтобы периферия почаще ездила в Москву. С «сувенирами». А насчет «положено» Ковальчук, вспомнив старый, но актуальный в этих условиях анекдот, когда на вопрос зеваки в зоопарке, прочитавшего на щите возле клетки со слоном, сколько пищи положено слону в сутки: «Ой, ей, ей! И это все он может съисть?» — Служитель зоопарка, не выпуская метлы из рук, заметил: «Он то может, ему, может, и положено, только кто ему столько дасть?» — уныло поплелся в Министерство транспорта.

Принявший его первый замминистра Н, П. Надпалый, ведающий строительством, категорически отказал в оплате за мост:

— Правительство, выпуская постановления, никогда не взвешивает возможности их выполнения. Постановлений много, денег мало!

Вконец расстроенный Ковальчук, изрядно подвыпив с горя вечером с соседом по гостиничному номеру, на следующее утро, сунув 25 рублей кассирше во Внуковском аэропорту, вылетел в Зеленодар.

А на еще следующее утро, как только Ковальчук пришел на работу, его секретарша ему доложила, чтобы он срочно позвонил по прямому телефону товарищу Поддъяконову.

Тогдашний зеленодарский царь и бог — первый секретарь горкома КПСС Николай Иванович Поддъяконов, имея прямые телефоны с каждым из своих основных подчиненных в горкоме и горисполкоме, ввиду своей постоянной крайней занятости сам никогда этими телефонами не пользовался. Вместо того, чтобы просто снять трубку, ведь телефон‑то прямой, он нажимал на кнопку звонка, вызывал секретаршу и просил ее, чтобы такой‑то работник ему позвонил.

Горкомовская секретарша вместо того, чтобы позвонить вызываемому работнику, также, ввиду своей крайней занятости, звонила дежурному горкома и передавала поручение Николая Ивановича.

Дежурный горкома также был всегда страшно занят, поэтому он не искал работника, а звонил дежурному горисполкома. Дежурный горисполкома звонил секретарше разыскиваемого, и та передавала своему шефу, чтобы он срочно по прямому телефону позвонил товарищу Поддъяконову. И таким образом все были при деле.

Ковальчук поднял трубку прямого телефона секретаря горкома:

— Слушаю Вас, Николай Иванович!

— Это я Вас слушаю, товарищ Ковальчук! Почему до сих пор не доложили, как дела с мостом?

— Я только приехал, Николай Иванович!

И Ковальчук обрисовал всю свою московскую одиссею.

— Ну и какой выход, товарищ Ковальчук?

— Надо организовать звонок первого секретаря крайкома товарища Видунова министру транспорта товарищу Лещеву!

— Ну вот, ничего горисполком сам сделать не может! До свидания!

Товарищ Поддъяконов едет к товарищу Видунову, товарищ Видунов по телефону правительственной связи соединяется с министром Лещевым.

После полагающихся по этикету объятий, справок о здоровье и погоде, о видах на урожай министр твердо пообещал товарищу Видунову:

— Присылайте ваших казаков, все порешаю!

Вечером того же дня Ковальчук вновь в самолете на Москву, а утром в приемной министра транспорта.

Референт министра сообщил ему, что министр уже поручил своему первому заму Н. П. Надпалому положительно решить вопрос.

Н. П. Надпалый посылает Ковальчука к начальнику управления строительством министерства, также сказав, что поручил ему также положительно решить вопрос.

Начальник управления, угостив Ковальчука кофе, попросил представить техническую документацию на мост.

— Зачем? Вот же документы, подтверждающие, что мост стоит 5 миллионов. Да и потом, вся документация даже в один грузовик не влезет! И притом находится в Зеленодаре.

— Зачем вся, достаточно сводной сметы и генерального плана, иначе я вопрос решать не буду!

Потолкавшись часа четыре в духоте и теснотище Внуковского аэропорта, опять через ту же уже знакомую кассиршу еле доставший билет (курортный сезон был в самом разгаре) Ковальчук вновь вылетел в Зеленодар.

Через сутки он опять в Москве, у начальника управления строительством Министерства транспорта, с документацией.

— Так, спасибо, завтра зайдите в 15.00. Все, как поручил министр, порешаю!

Довольный Ковальчук завтра снова в министерстве.

— Ну что, все в порядке, в документации разобрались. Вам причитается 417 тысяч рублей, товарищ Ковальчук!

— Как? А где же 2,5 миллиона? Ведь мост стоит 5!

— Товарищ Ковальчук! Ширина существующей подъездной дороги к бывшей лодбчной переправе, где будет строиться мост, — 6 метров, а половина ее — 3 метра. Вы же запроектировали мост шириной 36 метров. Это ваш вопрос. Можете запроектировать хоть 120 метров. Это опять же ваш вопрос. В постановлении правительства о 50% долевом участии ничего не сказано о перспективе. Существующая дорога — 6 метров, вот мы и будем платить за 3 метра. А это стоит по вашей же смете 5 миллионов, делим на 36, умножаем на 3 и получаем 417 тысяч рублей. Все! К замминистру можете не ходить, он уже доложил министру, что вопрос решен.

Очутившись на улице, ошарашенный Ковальчук не знал, что дальше делать. С одной стороны, вопрос вроде решил, с другой стороны, совсем не решил. Наверное, подумал он, пора запускать свои резервы — и направился в Госплан.

Именно в отделе транспорта Госплана у Ковальчука была знакомая женщина, с которой его связывала давняя приятельность и с которой, как нередко бывает у часто бывающих в командировках мужчин, у него были иногда более близкие, чем деловые, отношения.

Выслушав ковальчуковскую эпопею, Зинаида Семеновна (так звали специалиста по транспорту) набрала телефонный номер:

— Ася Григорьевна? Это я! Слушай, я тебе пришлю одного казака, попробуй помоги ему.

Ася Григорьевна оказалась рядовым инженером управления строительством Министерства транспорта, подчиненная как раз того самого начальника, от которого Ковальчук вышел ни с чем.

Ковальчук снова в Министерстве транспорта:

— Здравствуйте, Ася Григорьевна! Я тот самый казак, о котором вам звонила Зинаида Семеновна!.

Ася Григорьевна, довольно приятная брюнетка лет 35, измерив Ковальчука оценивающим взглядом, выслушав его дело, спросила: