Я Фриц Эрлих. Хороший лекарь и прирожденный бродяга, который побывал во многих самых отдаленных концах земного шара. И который к сорока годам своей жизни понял, что у него есть ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ.

Предназначение есть у всех людей. Просто не все готовы встретить его мужественно, лицом к лицу, как врага, или протянуть ему дружески руку. Ведь предназначенное нам – это долг, который все равно настигнет нас – в этой или другой жизни.

Не буду подробно описывать события, которые произошли со мной в последние годы. Скажу только, что сегодня я не просто странствующий лекарь, а верный подданный Светлого Ордена, ведущего уже не одну тысячу лет непримиримую войну с Темным Орденом, который стремится выпустить в наш мир Тьму.

Тьма – свет. Добро – зло. Кажется, все просто. Все действительно настолько просто, что является истинной правдой. Вся история человечества – борьба этих двух сил – хаос и созидание, свет и сумерки. Каждый выбирает по душе. И однажды я выбрал.

Судьба свела меня в Москве, куда я прибыл по просьбе моего друга герра Кундората, сначала со скрывающимся от своих бывших товарищей Магистром Саункасом, отродьем Черного Ордена, а потом и с Лагистром Белого Ордена Винером.

Не буду утомлять лишними деталями, но так или иначе мне удалось близко познакомиться с Хаункасом, и потом, после его гибели, под его личиной проникнуть в святая святых Темного Ордена – монастырь, а потом уничтожить главную святыню, через которую приводит в мир зло – камень и Цинкург.

Теперь по нашим следам идет таинственное существо, то ли демон, то ли колдун Робгур из племени Хранителей. А еще – его окаянные слуги, среди которых главный испанец капитан Бернандес. А еще следом за нами идет послушный Робгуру рок. Странная сила, которая уничтожает людей, с которыми мы встречаемся.

А наша дорога лежит в единственное место, где мы можем скрыться от Хранителя, – город городов Абраккар, в незапамятные времена выпавший из нашего времени и пространства. Дорога в него открывается нечасто. Но, кажется, мой друг Винер чутьем, данным нам в награду Адептами Ордена Ахрона, знает, где откроются врата.

Когда Адепт говорил, что нам еще предстоит встретиться с Бернандесом, ни он, ни я и представить себе не могли, что щупальца этого мерзкого существа протянулись так далеко, что он настигнет нас и на корабле. Но об этом позже. А пока рассказ о нашем океанском путешествии.

Кто плавал на кораблях на дальние расстояния, тот знает, что это занятие вряд ли можно отнести к разряду приятных. Скученность и теснота, смрад и скудный паек воды, сухарей и солонины, причем даже большие деньги не способны намного улучшить положение, поскольку на жаре продукты долго не хранятся – вот что такое дальнее морское путешествие.

Испанский атлантический королевский флот, который замыкал «Санта-Крус», неторопливо полз вперед, вспарывая бескрайнюю океанскую гладь. Я завороженно всматривался в пучину и думал о том, какие тайны кроются в ней. Где-то под толщей вод спрятались, занесенные илом и песком, облепленные ракушками, некогда грандиозные здания городов Атлантиды. Думаю, даже если человек и сможет когда-нибудь проникнуть в глубины, он вряд ли сумеет различить в бесформенных зеленых глыбах некогда прекрасные храмы, виллы, гигантские ремесленные мастерские, обители ученых мужей, отголоски знаний которых до сих пор будоражат умы черных и белых магов, а дела – до сих пор во многом определяют все, что творится на земле. Почти одиннадцать тысяч лет прошло с того времени, как волны захлестнули континент.

Над водной гладью кружились альбатросы, катились белые барашки волн, поскрипывали снасти, матросы ползали по вантам, слышались команды на малопонятном морском языке типа «На грот брасы!», впереди белели паруса других галионов.

– Человек умудряется все свои дела покрывать пылью обыденности, – задумчиво произнес Адепт. – Вспомни поход великого Колумба. Люди уходили в неизвестность, в черноту. Они были не только первыми. Они были единственными. Или взять первых конквистадоров – их жег дьявольский огонь алчности, они вершили преступления, которым не может быть прощения. Это тоже был великий порыв, но только порыв человеческого порока. И вот сегодняшний день: ползут пузатые галионы, точно в срок приходящие по назначению, везут почту, ружья, порох, сельскохозяйственные инструменты и почтенных колонистов с явями. А там, куда они направляются, такие же убогие городишки, как в Европе, только чуть поменьше, беднее. Те же ничтожные страсти, векселя, залоги, купчие и дарственные, Былые патологические зверства испанцев стали уже чем-то привычным и обыденным – ни взлетов, ни падений духа, только размереный, изо дня в день свист хлыста надсмотрщиков, заудные казни и подсчеты барышей. Люди умудряют все покрыть паутиной скуки.

– Скука, ха! Если бы скука сопровождала нас все путешествия, нам бы крупно повезло. По-настоящему весело будет, когда наш перегруженный галион при первом серьезном шторме пойдет на дно, – ответил я.

– На других галионах положение вряд ли иное.

– Говоришь – скука. Совсем весело будет, когда англичане вздумают посмотреть, что есть хорошего в трюмах испанского флота. Вспомни, три года назад испанцы сами затопили свой флот, следовавший из Индий в Севилью, когда на рейде бухты Вито появились превосходящие силы англичан. Эти корабли уютно покоятся на дне, груженные золотом, которое так "не досталось ни испанской, ни английской короне.

– Дружище, ты обладаешь способностью опускать разговоры о высоких, тонких материях на грубую земную твердь, – заметил Винер.

На корабле было множество пассажиров: отряд солдат, переселенцы, королевские чиновники. Уже после трех дней плавания я начал узнавать многих в лицо. Все, кто мог, высыпали на палубу, когда корабельный священник читал утреннюю мессу, присутствие на которой считалось обязательным. Посещали ее все с энтузиазмом, которого не встретишь на тверди. Дело даже не только в том, что галион принадлежал Испании и уклонение от исполнения религиозных обрядов считалось просто немыслимым, но и в том, что в океанском путешествии люди становились особо набожными и суеверными. Вид бескрайних водных просторов, замкнутость в деревянной лоханке, нешуточные опасности похода – все это порождало страх, готовый при удобном случае перерасти в панический ужас. Взаимоотношения человека и моря насчитывают тысячелетия, и никогда они не были особенно теплыми. Дно океанов усеяно человеческими костями и обломками кораблей, с каждым годом их становится все больше, и никто не может поручиться, что очередной жертвой Нептуна во время путешествия не станет он сам. Так что все надежды на счастье и везение, а потому нельзя выходить в море тринадцатого числа, необходимо соблюдать множество ритуальных предосторожностей, да еще горячо и долго молиться покровителям моряков Николе Чудотворцу и Святому Эльму.

Было довольно жарко, но мало кто на палубе думал одеваться сообразно погоде. Мужчины и женщины были одеты так, как полагалось по их общественному положению: богатые или победнее платья, шляпы с плюмажем, камзолы. Жизнь шла своим чередом. Кто-то делал комплименты дамам, кто-то страдальчески кривился, измученный морской болезнью, кто-то беседовал на отвлеченные темы или обсуждал с новыми знакомыми политические новости и дворцовые сплетни. Высокий идальго шарил по горизонту длинной подзорной трубой. Пассажиры мешали матросам, занятым своими делами, в основном обслуживанием парусов.

– Стой! – воскликнул я.

– Что случилось? – насторожился Адепт.

– Там… Нет, показалось.

Мне почудилось, что на баке проскользнула и исчезла в люке знакомая фигура. Хорошо, если только почудилось.

Когда у тебя много денег, то жадность окружающих людей может послужить тебе на пользу. В нашем случае деньги сотворили истинное чудо. Несколько золотых монет очистили для нас каюту в кормовой части переполненного людьми галиона. Пусть тесную, со спертым воздухом, но отдельную, что дозволялось только офицерам да очень знатным особам. В каюте было меньше возможностей подхватить какую-нибудь болезнь, чем в трюмах и палубах для простых пассажиров – в результате антисанитарии и скученности на кораблях нередко возникали эпидемии. Кроме того, здесь мы были ближе к капитану, а значит, и к его повару и винному погребку, доступ к которому опять же открывали деньги. Кошельки наши пустели, но не настолько быстро, чтобы это серьезно отражалось на их весе. У нас были все основания считать, что в Новом Свете мы без труда наполним их снова.